Первородный грех

В стенах старого собора воцарилась тишина. Ночь укрыла его и гордо вошла в свои владения, сопровождаемая мирным сопением монашек. Свет луны пролился в окна, серебристым сиянием озаряя комнатки монастыря. Лишь одной из монашек не спалось этой тихой лунной ночью. Девушка семнадцати лет открыла свои изумрудные глаза и встала с кровати. Жажда не давала покоя. Молодая монашка вышла из комнаты и прошла по коридору. Выпив прохладной воды, девушка направилась назад мимо окна, свет из которого струился по стене и висящей на ней иконе. Послышался шум и шорохи, встревожившие монашку. Она замерла на месте, прислушиваясь, но шум резко прекратился. Набравшись смелости, она сделала шаг вперед. — Ждешь меня? — спросил голос из-за спины. Девушка резко обернулась и вздрогнула, едва не закричав. Увидев того, кому принадлежал голос, она выдохнула. — Молчание — знак согласия. — довольно прокомментировал ночной вторженец в монастырь. — Ты идиот?! Зачем так пугать?! — возбранилась дева. Парень с золотыми волосами и глазами с вертикальным зрачком приложил палец к губам. — Как не стыдно так ругаться, сестра София? — Ой, заткнись, Билл. — протянула она — и вообще, ты нахрена пришел? Парень обнял ее за талию и по-кошачьи улыбнулся. — Разве не ясно, что к тебе, юная монашка? София фыркнула. — А к чему был этот шум в окне? — Для эффекта неожиданности. Не говори, что не рада меня видеть. — Ты вообще как в монастырь попал? Это ж типа святое место, все дела. Парень усмехнулся. — И что? — Тип… ну… бог. Он разошелся безумным смехом. — Бог? Ему плевать на то, что происходит на земле. Уже две тысячи лет, если не больше. — Ну а вдруг нет? к тому же, ты перед иконой стоишь сейчас. Тебе ничего не будет? Парень приставил монашку к стене и запустил руку ей между бедер. Его золотые глаза сверкнули, а на лице появилась хищная улыбка. — Если ему не плевать, то почему же он не наставил тебя на путь истинный, м? Второй рукой парень приобнял девушку за поясницу, постепенно спуская ладонь ниже. — И если бы бог следил за всем, вряд ли я бы смог даже подойти к этому месту. Рука парня поднялась выше по бедру девушки и оказалась совсем рядом с тем местом женского тела, которое у монашек должно оставаться нетронутым. Девушка тихо ахнула и посмотрела в глаза парня. На лице появилась такая же улыбка и жадный страстный взгляд. — Пожалуй вы правы, ваше адское величество. В глазах парня загорелся красный огонек. — Обожаю, когда ты так меня называешь. С этими словами он прижал к себе монашку и рванул в зал с иконами, жадно целуя. Оказавшись в зале, он поставил ее на пол, целуя в шею. — Стой… стой, стоять! — прервала она. — Что не так? — буркнул парень. Девушка с тревогой развела руками. — Ты хочешь это сделать тут? На полу, перед иконами? — Сказала бы сразу, что хочешь так. Он прыгнул на нее, повалив вниз. Но упали они на роскошную и огромную кровать. Парень запустил руки монашке под одежду, целуя ее бедра, и заметил, что она бледна. Посмотрев на лицо девушки, он увидел тревогу. Блондин усмехнулся и взял ее лицо в руки. Затем в его глазах снова сверкнул огонек. — Не бойся икон с лживыми праведниками. Не бойся бога, которого никогда не видела. Не бойся священников, что обирают прихожан. — он наклонился к ней и поцеловал, а затем прошептал в губы — потому что ты принадлежишь мне, моя грешная монашка. И тебя у меня никто не заберет. Ибо даже после смерти ты будешь жить. Девушка смотрела не моргая. — Правда? — Тебе в этом владыка ада клянется. Ее тревога прошла. Она жадно поцеловала дьявола, страстно прошептав: — Я тебе верю. Будь всегда со мной. Я ваша, ваше адское величество. Золотые кошачьи глаза дьявола сверкнули, и его лицо расплылось в страстной и хищной улыбке. Он сорвал с монахини ее ночную рубашку и набросился, как набрасывается лев на антилопу. Девушка разорвала одежду парня, поддавшись жадности и желая заполучить каждый миллиметр тела владыки ада. Страсть бушевала в их крови, оскверняя зал святых икон праведников и ангелов. Монашка ощущала дьявола внутри себя, жадно упиваясь этим сладким наслаждением. Наутро же она, как ни в чем не бывало, пошла на службу со своими сестрами в монастыре. Она не видел смысла в этом. В монастырь она попала не по своей воле. Пожилая монахиня, нашедшая ее в детстве на пороге церкви, взрастила девушку и сделала монашкой. Видя несправедливость церкви, девочка молчала из страха перед гневом божьим. Почему он забирает тех, кто хочет жить, если столь милостив? Почему не остановит войны? Многие вопросы не давали ей покоя, но она не знала, к кому обратиться за ответом. Но однажды нашла. Парень, оказавшийся самим дьяволом, ответил на них. И утолив жажду знаний, показал ей все прелести грехов, которые все вокруг так старательно (но при этом безуспешно) пытаются избежать. И она не видела более смысла в избегании грехов, если после смерти не будет видеть его. В один день она увидела, как святой отец растлил мальчика двенадцати лет. В этот миг она ощутила отвращение к лицемерным священникам. Она лишь ушла молиться, и то лишь для виду. Но вечером, когда София смотрела на икону божьей матери, в зале послышались шаги. — Ты видела? — спросил мужской голос. Монашка обернулась. В зале кроме нее стоял и святой отец, которого она видела днем. Ряса его с трудом налезала на живот. — Что именно, отец? — спросила она спокойно. — Ты знаешь, о чем я. Его вид был растерянным и немного напуганным. — Я видела многое, святой отец. И вас сегодня с тем мальчиком тоже. Его глаза испуганно смотрели на деву. — Ты… кто еще знает? — Никто, отец. Лишь мы с вами. И тот мальчик, разумеется. — Не смей говорить кому-то! — Или что? ах да, вас лишат вашего сана, и это в лучшем случае. Интересно, а что скажут родители того мальчика? Руки священника затряслись. — Вы стали бледны, святой отец. — отметила монашка с нескрываемым злорадством. — Ты никому не расскажешь. — Вы так в этом уверены? — Более чем. Из-под своей одежды священник вынул кинжал и вогнал его в живот девушки. Ее глаза расширились от шока и боли. Священник вынул кинжал, а монашка упала на пол, истекая кровью. Он начал креститься и молиться. — Пусть Господь очистит твою душу. — бормотал он. София смотрела на расписные потолки. Ангелы, херувимы, серафимы… она умирает от рук святого отца на их глазах, и что они делают? Где молния бога, поражающая грешников? Убийца жив и будет жить продолжая упиваться грехом, а она умирает на святой земле. Ей было больно, досадно и смешно от этого. Она усмехнулась, слыша бормотание отца. — Покайся, дочь моя. София посмотрела на него и снова усмехнулась. На последнем издыхании, она громко сказала: — Я умираю перед ними! Ты был прав, все они глухи и слепы. Вы всегда были правы, ваше адское величество. После этих слов она закрыла глаза и испустила дух. Священник стал еще бледнее, услышав их. Он убрал кинжал обратно и дрожащими руками стал вытирать кровь одеждой монашки. Но не прошло и двух минут, как в зале раздались громкие и мерные шаги. Священник посмотрел с испугом в сторону дверей. Из полумрака к нему шел человек. Златовласый парень в костюме и с цилиндром. Его голова была опущена. — Что ты здесь делаешь, сын мой? — дрогнувшим голосом спросил святой отец. Парень высокомерно усмехнулся и неспеша поднял голову. Золотые кошачьи глаза уставились на священника. — Ты обознался, пастор. Я не твой сын. — ответил парень с кошачьей улыбкой. Он продолжал приближаться к нему и телу монашки. Священник покрылся холодным потом. Парень поравнялся с ним и прошелся анализирующим взглядом. А после усмехнулся. — Ряса после поста не жмет, а, батюшка? — спросил он, хлопая священника по животу. — Да кто ж ты, наконец? — с плохо скрываемым страхом сказал святой отец. Златовласый встал ровно и ответил, снимая цилиндр: — Я твой самый лучший друг. — Что? Он надел цилиндр обратно и властно улыбнулся. — Разве нет? не я ли стал злом, на фоне которого ты и твоя церковь зарабатывали деньги? Я был и буду самым лучшим другом церкви во все времена. В конце концов, без меня ничего бы не было. Священник перекрестился, пробормотав «Господи, помилуй», отчего блондин поморщился. — Миловать тебя или нет, сейчас решать не твоему богу, не тебе, и даже не мне. — сказал парень. — Сгинь во славу божью, лукавый! — крикнул святой отец и вогнал кинжал в сердце блондина. Дьявол вздохнул и посмотрел на кинжал. Затем он перевел взгляд на ошарашенного священника. — Вот скажи мне, ты сейчас серьезно? Пастор попятился назад, бормоча молитвы. Парень щелкнул пальцами, захлопнув двери зала. Затем он вытащил кинжал и осмотрел его. Затем он посмотрел на тело монашки. — Вот значит как. Священник убил монашку. Интересно. — протянул Билл. Он наклонился над Софией и посмотрел на окровавленную одежду. Затем снова щелкнул пальцами, убрав кровь. Затем он провел над ней ладонью, и сказал: — Просыпайся. Ее кожа была бледна, как снег. Сердце не стучало в груди. Кровь не текла по жилам. Но она открыла свои глаза. Изумрудные, с таким же кошачьим зрачком. Дьявол улыбнулся и с досадой протянул: — Вот ты и мертва. А ведь тебе так шел румянец на щеках. София посмотрела на свои руки. Белые и холодные. Затем она смотрела на Билла. А после повернула голову к священнику. Тот трясся и судорожно крестился, бормоча все известные молитвы, и придумывая новые. Монашка хищно улыбнулась и начала вставать. Парень поднялся и подал ей руку, сказав: — Будет немного шатать первое время. Скоро пройдет, дорогая моя. Девушка встала, опираясь на поданную дьяволом ей руку. Она посмотрела ему в глаза и сказала со сладкой нежностью: — Сатана… Он поморщился. — Только не так. — Почему? — Как угодно, но не так. Не нравится мне это имя, и все. Она шатаясь сделала к нему шаг и провела рукой по груди. — Билл. Ты был прав. — Знаю. Раз уж ты теперь моя невеста, кстати говоря, то вот тебе подарок. Он показал рукой на священника-убийцу. — Он твой. К тому же, ты сейчас голодная, тебе нужна душа. София посмотрела на пастора и облизнула губу. — Ты пока не сказал, я не замечала… так есть хочу… — Вперед, любовь моя. Я помогу, если что. Мертвая монашка шатаясь стала приближаться к священнику. Он пятился назад, пока не уперся спиной в стену. Святой отец молился, крестился, призывал имена всех святых, но монашка была все ближе. — Может быть, мы посчитаем все ваши грехи, отец? — сказала она. — Ч-что? — Начнем с похоти. Вы растлили мальчика, но он вряд ли был первым, да? — Он был двести сороковым, дорогая. — подсказал дьявол, рассматривая иконы. — Спасибо. Также вы забирали всю десятину и подать себе, покупая квартиры, машину, и ездили на море. Но в алчности повинны многие, правда? В этом вся суть человеческой природы. Сколько же вы прибрали к рукам, не скажете? — Почти четыре миллиона долларов, любовь моя. — снова подсказал Билл, смотря на горящие свечи перед иконами. — Спасибо, дорогой. Идем дальше, вы отказывались помогать тем, кто не платил десятину, за неимением денег. Сколько раз вы потакали своей гордыне? — Три тысячи, восемьсот пятьдесят девять. — Надо же. Еще вы, будучи на море, отдыхали. Это нормально, каждому нужен отдых. Проблема в том, что это порождает лень. Священник трясся, как осиновый лист, видя сверкающие глаза мертвой приближающейся монашки. Она тянула к нему руки, но пастор помчался к иконам, упал на колени и стал бормотать молитвы дальше. — Из зависти к олигархам, вы покупали такие же дорогие машины и украшения. Я говорю о часах, и тому подобном. — продолжала София, шатаясь идя к нему. — П-простите… смилуйтесь! — обратился он уже к дьяволу. Парень лишь фыркнул. — Уже так? А как же твой бог, священник? — Вы мой бог теперь! Я буду служить вам на земле, сделаю все, что прикажете. Клянусь! — просил он на коленях. Дьявол со злой улыбкой отошел назад, сказав: — Моя невеста не закончила считать ваши грехи, дорогой святой отец. Нехорошо ее перебивать. — он посмотрел на шатающуюся монашку — продолжай, дорогая. — Из-за гнева вы убили меня. Гнев заставил вас думать, что какая-то монашка не может угрожать самому священнику. Также из-за гнева вы иногда били меня и остальных монашек. Священник забился в угол, ища спасение в глазах дьявола. Между тем, София шатаясь подошла к нему и посмотрела в глаза. — Ну и последнее, чревоугодие. — она прошлась по нему быстрым взглядом и властно улыбнулась — тут, полагаю, за примером далеко ходить не нужно. В тот же пост вы ели все, что желали, пока монашки сидели на хлебе и воде. Пастор сложил руки в молитве и с ужасом смотрел на монашку. — Прос-сти… смилуйся… Она облизнулась и уперлась ладонями в живот священника. — Как вы вкусно пахнете, отец. — Отче н-наш… — чуть ли не со слезами взмолился священник — иже еси на н-небеси… Монашка впилась когтями в его живот и прошептала, сверкнув глазами: — Молитвы не помогут. Она впилась клыками в его шею и вспорола живот, наслаждаясь его криками и упиваясь кровью. Монашка разрывала его плоть, жадно глотая ее. Последнее, что священник услышал, были слова дьявола: — А я с вами поговорю немного позже, святой отец. Когда монашка добралась до сердца, вынув его, она протянула его дьяволу. — Хочешь? Он улыбнулся и поднял с пола кинжал, которым священник заколол монашку. — Да, благодарю. — ответил дьявол и отрезал себе кусок. Он закинул его себе в рот и проглотил. Монашка продолжила жадно рвать тело священника, погрязшего в грехах, жуя его сердце. — Помочь? — спросил Билл. — Хочу печень. Помоги найти. — попросила она, роясь окровавленными руками в туше пастора. Парень с ласковой улыбкой всунул руку в тело и извлек печень. — Вот, держи. — Спасибо! — воскликнула она и набросилась на орган. Затем она жадно поглотила часть плоти священника и его легкие с почками. — Еще голодная? — спросил парень с заботой. — Да. Хочу что-то другое. — Хочешь монашку? — Нет. Их не тронь. — Тогда кого? Другого священника? — Свинину хочу. Только жаренную. — Все, что попросишь, любовь моя. Перед монашкой возник огромный кусок свинины со специями на тарелке. Она накинулась на мясо, а дьявол задумчиво посмотрел на изуродованное тело пастора. До чего люди странны. Сами встают на путь, ведущий к грехам, уповая на лучшую жизнь после смерти. — Я всё. — сказала София, вытерев губы. Сатана устремил к ней взгляд. Вся в крови и масле от свинины, белая как снег. Но она теперь его. Навсегда. Он улыбнулся и облачил ее в роскошное платье, убрал кровь с ее рук и лица, а в волосы вдел алый цветок. — Пойдем, моя невеста. — Куда? Он вытянул руку. В стене появился огненный проход. — В наш новый дом. Оба шагнули в этот проход, навсегда покинув мир людей. Утром все служители церкви с ужасом обсуждали жестокое убийство святого отца и окровавленную одежду сестры Софии. Рядом с телом лежала небольшая записка, в которой говорилось: «мы увидимся в аду, милые сестры».