***
В ближайшем баре на углу улицы Шинадзугаву-старшего запомнили крайне хорошо, поскольку тот захаживал туда раз в два дня, а то и чаще, и длилось это уже как месяц, если не больше; иногда люди даже в шутку спрашивали, не собирается ли мужчина здесь прописаться на постоянной основе. Вот и сегодня Санеми не изменил теперь уж привычке, заскочив после работы в привычное место. Только теперь в совсем уж нежеланной компании. И эта компания упорно не желала отправиться куда подальше или хотя бы в другой бар, раз уж так приспичило насосаться. Нет, конечно, если выбирать из всех тех рож, с которыми Санеми работает вот уже несколько лет в этой шараге, то Обанай Игуро был одним из немногих адекватных, кого не хотелось познакомить со стеной, выбросить из окна, послать в общеизвестном направлении или ещё что-нибудь. С ним вполне можно было поговорить и что-либо обсудить. В списке общих черт было наличие трудностей, про которые знает каждая собака на улице. У одного – брат, у другого – влюблённость, в которой он никак не мог сознаться объекту воздыхания и которую стремительно отрицал. Их, наверное, даже можно было назвать друзьями, хотя окружающие и сходятся на том, что ни у первого, ни у второго таковых не имеется. Да и их самих сначала объединяла лишь схожесть во мнении о том, что Томиока – безответственный и не в меру отмороженный кусок дерьма, на которого нельзя положиться ни в чём. В начале этого учебного года у них появилась ещё одна общая тема для разговоров, у которой было конкретное имя – Камадо. Ну, и его друзья в довесок. – Спелись… – обречённо вздыхали все вокруг: и учителя, и ученики, которым посчастливилось хоть немного знать обоих. Однако если Санеми отправляется выпивать, это значит лишь одно: сейчас его нервы на пределе, и он больше напоминает бешеную собаку, которую лучше не трогать, а то того гляди откусит голову. Только поэтому он и прибегает к выпивке; алкоголиков он презирал в должной мере и сам становиться таким не собирался. И, разумеется, он не горел желанием, чтобы кто-то знакомый прознал об этом. – Успокойся, Шинадзугава. Я уже давно знаю о твоём маленьком хобби, – усмехается Игуро, когда они входят в помещение. – Чё? – рычит Санеми, не глядя на компаньона. Как и обычно плюхается на стул у барной стойки и заказывает напиток. – Во-первых, я спокоен, блять, как удав. Во-вторых, никакое это не хобби. И в-третьих, какого чёрта ты знаешь об этом? – Ага, спокоен настолько, что сейчас взорвёшься, – спокойно ответил Обанай, однако в его голосе читалась столь явная усмешка, что Шинадзугаве казалось, что, если бы не маска, сейчас бы он мог лицезреть широчайшую улыбку. – Ну, а что касается твоего вопроса… я сам тут часто бываю, так что и заметить тебя, регулярно бегающего в это место, не составило труда. Санеми быстрым взглядом осмотрел помещение, удостоверившись, нет ли тут других внезапно знакомых лиц. Он был как минимум шокирован; всё же, до данного момента у него была уверенность, что никого более-менее знакомого он не встречал. А тут, словно снег на голову, ему сообщают обратное. Ещё скажите, что чмырила Томиока сюда захаживает – тогда сразу можно будет искать новое место для эмоциональной разрядки, а то и переходить на сигареты. – Знаешь, слушать твои гневные тирады было очень уморительно, – подливает масло в огонь Игуро. Шинадзугава сжимает кулаки крепко – да так, что те практически моментом покраснели – и собирает всю имеющуюся силу воли, дабы не разукрасить лицо мудака с разноцветными глазами. Нет, ладно он просто заметил Санеми, выходящего или входящего в бар, но то, что он слышал это… Позор. Однако как нельзя вовремя подают заказанный виски. Сжимает в руке гранёный стакан, в котором болтаются несколько кусочков льда, и делает один большой глоток, невольно жмурясь от неприятного жжения во рту и ругаясь себе под нос. Момент похмелья у всех различен. У кого-то он приходит быстрее, у кого-то с запозданием. Одних алкоголь толкает на поминание былого и бесконечные раскаянья, другие расходятся на брань обо всём на свете, кто-то же вообще может говорить абсолютно невнятные вещи. Кто-то же вовсе не пьянеет – таких мало. Не малую роль во всём играет умение пить. У Санеми Шинадзугавы это умение умерло в утробе матери. Являясь по роду занятости учителем математики, тот, вопреки всему, совершенно не умел рассчитывать размеры выпитого алкоголя, так что очень быстро переставал контролировать себя и то, что говорит. Он сидел две-три минуты молча, подперев голову рукой и всматриваясь куда-то в пустоту. Усталость и раздражение, скопленные за день, так и рвались наружу. Если описывать всё вкратце, то выйдет «тупые ученики отымели мозг, ебанутый брат упорно доедает последние нервы, начальство заебало заваливать бумажной работой», но Санеми не был бы самим собой, если бы не умел описывать всё в красках и очень подробно, посыпая всё, словно вишенкой на торте, отборной бранью. – Вот чем я сука думал, выбирая такую дерьмовую работу, – ворчал Шинадзугава себе под нос крайне громко, кажется, совершенно позабыв о том, что рядом кто-то есть. Лишь после того, как бросил взгляд вправо от себя, вспомнил о существовании Игуро, уже получившем заказанный напиток. И, даже будучи в стельку пьяным, Санеми не составило больших усилий понять, что именно он заказал. Теперь ему вдвойне захотелось разукрасить тому рожу. – Ты блять совсем охуел, Игуро? Это ты называешь выпивать?! – рявкнул Шинадзугава, со всей силы ударив по столешнице. – Ты ради этого за мной попёр? Чтобы попить водички?! – Я хотя бы не опускаюсь до уровня малолетки, расставшейся с парнем, – съязвил Обанай и протянул в сторону Санеми бумажную карточку. – В общем, я пошёл с тобой за этим. – И чё это? – недоумённо спросил парень, переводя удивлённый взгляд с собеседника на бумажку. – Визитка. – И нахуя? – в своей манере ответил Санеми, взяв карточку в руки и с минуту пытаясь сфокусировать взгляд на надписях. – Ты издеваешься? «Психолог»? – Не просто психолог. Семейный, – с лёгкой усмешкой сказал Обанай, допивая воду. – Они с Канроджи вместе учились. – О, так ты уже всё об её одноклассниках разузнал? Что дальше? Имя первого питомца? – криво заулыбался опьяневший учитель математики. – Пригласи её уже наконец на свидании, а то сам, как школьница. – Идиот, – цыкнул Игуро. – Канроджи сама мне это дала. К ней твоего брата однажды привели побеседовать, и, судя по всему, всё плохо. – Америку не открыл. – Заткнись и дослушай, – более раздражённо продолжил Обанай. – В общем, ей очень не хочется, чтобы вы поубивали друг друга, так что она всучила мне эту визитку и практически умоляла передать её тебе. Сказала, что её подруга – прекрасный психолог, обязательно поможет, и первая консультация бесплатна. И так как я пообещал убедиться, что ты непременно воспользуешься её услугами, то ты так и сделаешь. – А иначе чё? Как пообещал, так и выбещаешь. Мне похуй, – буркнул Санеми. – Если кому и нужны всякие там психологи-хуёлоги, так это моему дебильному братцу! Он у нас главный генератор моей головной боли. – Иначе убью, – искоса посмотрел собеседник, прожигая взглядом дырку. – Вот вместе и сходите. Я в ваши семейные разборки не влезаю, но если до того дойдёт, то до психолога приволочь смогу. – Ха-а?! Убивай. Я ток за! Генью заодно себе заберёшь, будешь у него новым «аники», которого он может заёбывать сутки напролёт, – сказал старший брат горе-семейства. Его рот разъехался в ещё более кривой лыбе, во взгляде заплясали черти, что придавало ему вид душевно больного. – Но, знаешь, змеистый, меня не коробит, чё ты там бабе наобещал. Я вот тоже могу ляпнуть, мол кому-то там наобещал, что ты пригласишь свою ненаглядную на свиданку. Но мы ведь оба знаем, что этого не случится, да? Так что и я ни к кому не пойду, и так дерьма по горло. Логика в его словах, разумеется, была, и Обанай это понимал. Равно как и то, что пытаться подписать на что-либо пьяного Шинадзугаву – идейка поганая. Даже, наверное, более чем проделывать то же самое с адекватным. Однако, как бы Игуро не жалел сейчас о том, что наобещал больше, чем выполнить может, довести дело он собирается до конца. В то же время Шинадзугава ещё раз глянул на визитку, вчитываясь в имя психолога.«Кочо Канае».
– Слушай, по поводу фамилии этого психолога, – задумчиво произнёс виновник головной боли Обаная. – Ты же знаешь ученицу? На третьем году обучения которая. Как её там… – Ага. Это её сестра. Нет, они издеваются над ним. Все. Сначала этот мудак, уцепившийся за ним ради такого дерьма. Теперь школьный психолог, из всех своих знакомых насоветовавшая именно ту, из-за которой ему могут начать ебать мозг с удвоенной силой. У Санеми вот-вот треснет голова. И не скажешь сразу, алкоголь ли тут виноват или его дебильная жизнь. – Ну тогда можешь сходить нахуй дважды. За себя и за твой объект воздыхания. – Похуй, что за такие слова его погребят заживо. Санеми, конечно, свинья ещё та, но решил в открытую не слать Мицури нахуй – тогда его задушат прямо тут, в баре. – Довыёбываешься и повторишь практику своих учеников, – процедил Игуро, стараясь не прибегать к ожидаемым действиям со своей стороны. Всё же, до знакомой Канроджи Шинадзугаву надо притащить в живом виде, каким бы мудаком тот не был. – Ну так что, сам найдёшь дорогу или показать? Допить дай наконец. – Только после того, как ты ответишь. – Я уже сказал. Я схожу к этой бабе тогда, когда ты пригласишь Канроджи. Игуро нервно вздыхает. Кажется, с таким приятелем ему действительно понадобится просить у Мицури встречи. В её кабинете. На сеансе. (Он, разумеется, заплатит). – Окей. Я приглашу её на свидание ровно в тот момент, когда ты сходишь к её подруге и разберёшь своё дерьмо. Санеми, в этот момент делающий новый глоток, практически подавился. Он резко обернулся к Обанаю, широко распахнув глаза. – Да ты шутишь! – практически на всё помещение крикнул он. – Повтори-ка. А то я, кажется, ослышался. – Я приглашу на свидание сразу же, как ты разберёшься со своими проблемами, – сквозь зубы процедил парень, отчеканивая каждый слог. Он старался говорить так медленно, как только мог, пусть и понимал, что тогда шансы, что в стельку пьяный Шинадзугава этого не вспомнит, сводятся к нулю. А тот лишь начал ржать во весь голос, в очередной раз – теперь уж не специально – долбанув кулаком столешницу, заставив стоявшие на ней стаканы подпрыгнуть. К счастью, за стойкой сидели лишь они с Игуро, так что особых проблем окружающим это не принесло. Успокоившись от накатившего приступа то ли истерики, то ли чего похуже, Шинадзугава вдохнул и сказал: – Ладно, так уж и быть. Ради подобного события века можно раз и сходить, – всё ещё навеселе сказал парень. – Ты только не надейся, что я это забуду просто потому, что немного выпил. – Немного? Ты серьёзно? – Чуть больше. Похуй. Сам-то чё, пить будешь или на воде поживёшь? Игуро с облегчением выдохнул, понимая, что жалеть всё равно поздно. Расслабиться сейчас – лучшее, что он может сделать, так что отказываться от этого он не очень хочет. – Да, буду, разумеется.