2.
6 февраля 2020 г. в 11:22
Дорога до дома казалась вечностью. Шаги давались тяжело, живот мутило, виски пульсировали. Хосок смотрел вперёд и надеялся на то, что дойдёт до дома быстрее, чем упадёт на землю от бессилия. И о каком хорошем эффект говорил Намджун?
«...Эффект потрясающий.»— вспоминал слова приятеля Чон.
Да, он настолько потрясающий, что я прямо сейчас готов упасть и не вставать ещё парочку часов..., возмущался про себя Хосок, продолжая делать медленные шаги в сторону своего дома.
Его устремлённый вперёд взгляд вдруг перешёл с дороги на его правую руку. Чон остановился, вытянул её вперед, подумал пару секунд и задрал вверх рукав своей куртки, открывая вид на написанный маркером телефонный номер. Он стоял и думал, не знал, стоит или нет. Позвонить или нет? Ведь Юнги сам сказал, что если Чону будет плохо, ему стоит позвонить Мину. Не успел Хосок собраться с мыслями, как его окликнули.
— Хосок? Это ты?— послышался знакомый голос сзади и Чон обернулся, опуская свой рукав.
— Ах... Это ты,— произнёс Хосок, наблюдая за тем, как в его сторону идёт Намджун.— Какими судьбами?
— Да вот, решил прогуляться,— как ни в чём не бывало ответил приятель, пряча руки от холода в карманах джинс. Он остановился в метре от Чона и приметил его не самое хорошее состояние.— Ты-то как? В порядке? Выглядишь не очень.— этими словами Ким напомнил Чону о мужчине-продавце и он лишь издал тихий смешок.
Но в данной ситуации у Хосока были вопросы лишь по поводу прекрасных пилюль с потрясающим эффектом, которые он получил от Кима. И он не стал медлить с расспросами, потому что даже стоять на месте становилось тяжело. Его ноги будто бы состояли из одной лишь ваты и были готовы вот-вот развалиться, заставив хозяина упасть, из-за чего Чон оперся о рядом стоящий фонарный столб.
— Слушай, Намджун-а,— начал он и приковал внимание собеседника к себе.— Эти таблетки, которые ты мне дал... По-моему, они какая-то параша и вообще не действуют.
На пару секунд на лице Намджуна зависла гримаса непонимания, после чего он издал смешок, а после и вовсе рассмеялся.
— Точно, как же я мог забыть,— если бы не холод, Ким бы уже ударил себя по лбу.— ...В первый раз могут возникнуть разные неприятные симптомы по типу тошноты и головной боли, но во второй и последующие разы ты уже получаешь стопроцентное удовольствие.— разъяснил всё Ким, и мысленно проклинал себя самого за свою забывчивость, и Чон делал тоже самое.
Хосок был готов закатить глаза, выговорить Намджуну все свои мысли и зло фыркнув удалиться, но на это у него просто физически не хватало сил. Чон медленно отошёл от фонарного столба и сделав шаг в сторону Кима, забросил руку ему на плечи, как бы давая понять, что задача приятеля: дотащить Чона до дома, и тот это понял. Ким положил руку на талии Хосока, придерживая его таким образом, и пошёл вперёд. Они шли молча, говорить было не о чем, да и Чон не был в подходящем состоянии.
Хосок смотрел вперёд, видел, как его дом всё ближе и ближе. И всё было бы относительно хорошо, если бы голову Чона не пронзила резкая боль. Что-то запищало, начиная сильно давить, заставляя сморщиться от боли. В ушах зазвенело, и этот звон становился всё громче и громче. Перед глазами стали плавать цветные пятна, дышать становилось труднее, а потом - темнота. Всё вокруг почернело - Хосок потерял сознание.
О произошедшем Чон узнал только когда уже очнулся в своей кровати. Хосок лежал, укрытый своим любимым серым пледом, в майке и джинсах, в которых некоторое время назад гулял. Видимо, Намджун не решился снять их с Чона. В комнате царила уже привычная темнота, светились только цифры на электронных часах. Ярко-зелёный свет освещал мелкие вещи вокруг себя: зажигалка, которая лежала там уже больше месяца, потому что Чон забывал брать её с собой, ключи от машины, которой Хосок не пользовался уже больше года и пачка таблеток от температуры.
Открыв глаза, Хосок почувствовал сильную боль в голове и недовольно замычал, прикладывая ладонь ко лбу. Он осмотрелся, медленно начиная соображать и вспоминать, что произошло. Вокруг никого не было, только он, только Чон Хосок. Намджун ушёл ещё несколько часов назад, но Чон об этом не знал. Он даже не знал, который час, которое число, какой день недели. По частям вспомнив, что произошло, Хосок слегка приподнял торс, опираясь на локти и почувствовал неприятную боль в мышцах спины, которая пришла неизвестно откуда.
— Намджун?!— крикнул во всё горло Чон и тут же начал кашлять. Его голос охрип, от крика стало больно.
Никто не ответил, и тогда Хосок понял, что Кима в квартире нет. Он ещё недолго пялился в темноту, после чего, щурясь, посмотрел в сторону часов. 7:45. Чон вздохнул, медленно, через боль, присел на краю кровати, свешивая вниз ноги. Он почувствовал, что на нем надеты его джинсы только тогда, когда их увидел. И тут же снял. Находится в джинсах было неприятно, жарко, и хотелось как можно быстрее избавиться от этого неприятного ощущения. Он начал осматриваться в поисках своей куртки, в кармане которой лежал его телефон и с огорчением осознал, что, скорее всего, Ким повесил его куртку в коридоре. Медленно, пытаясь не упасть, Чон поднялся на ноги и пошёл к своей цели. На удивление, шаги давались ему легко, сильной боли не было, живот не бушевал. И это, конечно же, не могло не радовать.
В течении следующего часа Чон принял душ, позвонил в службу доставки, заказал себе порцию роллов и суп с говядиной и с огорчением понял, что номер Юнги, который был записан на его руке, пропал. Хосок точно не смыл его в душе, потому что пропажу он заметил ещё до того, как зашёл в кабинку. Неужели, его стёр Намджун? Но зачем ему это делать? Хосок был явно расстроен тем фактом, что он, возможно, нашёл себе хорошего приятеля, и сразу же потерял к нему всю связь. Оставалось лишь надеяться на то, что судьба еще раз сведёт их вместе.
Мысли о Юнги как-то странно грели душу Чона, но одновременно отдавались неприятной горечью в груди. Что-то внутри сжималось, заставляя чувствовать неприятную боль. И это было то чувство, которое Хосок так ненавидел. Оно напоминало ему о сестре, смерть которой привела Хосока в его настоящую жизнь - темную, жалкую и тоскливую.
Хотелось забыться, так, как он делал это всегда. Выпить чего-то, или принять. Точно, принять. В этот момент Чон вспомнил о тех бледно-голубых таблетках, которые он получил от Кима. Да, они доставили ему неприятные ощущения, но ведь приятель сказал, что так будет только один раз. А потом всё будет хорошо, даже нет, прекрасно.
После еды, подумал Хосок и поплёлся в комнату, где просто лежал на кровати в ожидании своего заказа. Желудок неприятно тянул, громко урчал, прося еды, и Чон мог лишь гладить свой живот, приговаривая, что еда скоро придёт.
Еда была вкусной. Хотя, она всегда была вкусной на голодный желудок. Но Хосок ел, будто бы не чувствовал наслаждения, на его лице не было эмоций и можно было даже подумать, что он вообще не чувствует вкуса еды. Он клал её в рот, жевал, глотал. Но не испытывал от этого удовольствия. Его любимые роллы и суп с говядиной не имели вкуса. Будто бы он жевал пластик.
Наверное, причиной на то стали негативные эмоции, которые Чон испытал после пробуждения. Они мучали его до сих пор. Недалеко от пластиковых контейнеров с едой лежал тот самый пакетик с заветными таблетками, которые Чон собирался принять после еды. Но он не сдержался. Палочки отлетели в сторону, еда осталась недоеденной, хотя она всё равно не имела вкуса. Хосок взял пакет и задумался. Что произойдет, если взять не одну, а две таблетки? Вопрос звучал заманчиво, слишком заманчиво, чтобы сдержаться и поставить своё здоровье на первый план. Хотя... о каком здоровье может идти речь? Его уже давно нет.
В рот полетели две таблетки, и язык вновь почувствовал ту приятную сладость. Вкусно, приятно - наконец Хосок почувствовал наслаждение. Он закрыл глаза, откинулся назад, опираясь спиной о кровать, и расслабился. Язык приятно защипал, сильнее, чем в прошлый раз, но это было даже хорошо. Когда таблетки рассосались, Хосок открыл глаза, осмотрел свою комнату и стал ждать эффекта. Он понимал, что его ждут несколько часов ожидания, как говорил ему Намджун. Но это того стоит, надеялся Чон.
Он так и собирался сидеть несколько часов на месте, перед контейнерами с невкусной едой, которую ему предстоит выбросить. Но планы Чона изменились, когда послышался стук в дверь. Вставать не хотелось, совсем не хотелось, но что-то внутри сказало Хосоку, что ему всё-таки стоит подняться и открыть дверь. И он это сделал. По его телу пробежал табун мурашек, но не от страха, а от удивления, и в какой-то степени даже радости.
— Юнги.— проговорил Чон, стоя перед Мином в одной майке и боксёрах. На его лице появилась улыбка. Такая слабая, но всё же улыбка. Он давно не улыбался искренне, как делал это сейчас.
— Привет,— мягко проговорил Юнги, как ни в чём не бывало, будто их встреча была запланирована.— Я могу войти?— спросил он и тут же Хосок отошёл в сторону, пропуская гостя внутрь.
Уже закрыв за Мином дверь, Хосок осознал, как выглядит его квартира и резко почувствовал стыд, ведь какое ужасное впечатление получит Юнги, увидев этот бардак.
— Прости, у меня не убрано, я не привык к гостям.— сразу начал извиняться Чон, смотря, как уже разувшийся Юнги проходит вперёд, прямо в его комнату, на полу которой недоеденная еда, и... таблетки.
Чёрт.
— Юнги,— окликнул Мина Хосок и тот остановился, обернулся и посмотрел на Чона.— Стой, подожди... Я сейчас уберусь быстро, ладно?— Чон проскользнул между Мином и проходом в комнату, быстро закрывая за собой дверь.
В панике он прячет таблетки в карман своих джинс. В этот момент понимает, что он без штанов, натягивает какие-то спортивки. Закрывает контейнеры, кладёт их на стол, чтобы потом убрать. Грязная одежда летит под кровать, плед ровно раскладывается на кровати для приличного вида. Чон выпрямляется, осматривает комнату и облегченно выдыхает. Оборачивается, чтобы впустить гостя внутрь и с ужасном пониманием, что Мин уже стоит в проходе и смотрит на него. Ну я же сказал подождать... Как же стыдно.
— Всё в порядке, ты не должен стесняться меня,— будто бы читает мысли Чона Юнги и проходит вперёд, садясь на кровать и осматривая комнату своего нового приятеля.— Ты любишь темноту, да?— и Мин смотрит на заклеенные газетами окна.
— Просто не люблю свет... То есть, да, получается, я люблю темноту.— отвечает растерявшийся Хосок, который всё ещё испытывает стыд, неловкость, но одновременно радость.
Он - Мин Юнги, тот добрый паренёк с мятными волосами, нашёл его, Чон Хосока, странного парня с пищеварительными проблемами и бардаком в квартире. И это греет Чону душу. Он встретил его, вновь увидел это доброе лицо, эту нежную улыбку. И теперь Мин Юнги сидит в его комнате, на его кровати. И заставляет чувствовать Чона эмоции. Эмоции - то, чего Хосок не чувствовал давно, то, чего он так долго не показывал. И даже никакие наркотики не сравнятся с той эйфорией, которую Чон получал прямо сейчас, смотря на Юнги, который просто сидел на его кровати, похлопывая ладонями по своим ногам.
Мин изучал своим взглядом спальню Хосока: осматривал каждый сантиметр, пытаясь таким образом узнать чуть больше о Чоне и его образе жизни. И спальня хорошо могла его описать: Хосок был таким же мрачным, в его душе и голове творился такой же беспорядок, и он прятал всё внутри себя, также, как прятал всю одежду под кроватью.
Юнги грустно вздохнул, ему явно не нравилось, что его приятель - хоть и знакомы они около десяти часов - так себя чувствует. Он поднял взгляд, осматривая самого Хосока, который всё также стоял на месте, нервно покусывая губу и пряча свои ладони в карманах спортивных штанов. Чон ещё больше занервничал, когда Юнги ему улыбнулся и похлопал ладонью около себя, предлагая присесть.
Медленно, нервничая, Хосок присел около Мина и достал руки из карманов, кладя их к себе на колени. В воздухе повисла неловкая тишина, ни один из парней не имел понятия, о чем можно поговорить. И первым эту тишину прервал Юнги. Уже создавалось впечатление, что Мин единственный, кто вообще рад этой встрече и идёт на контакт, но Чон просто не был способен показывать свою заинтересованность.
— И как долго ты вот так вот живешь?— задал вопрос Мин, указывая на мрачную обстановку комнаты и повернул голову в сторону Чона.
— Ну...— неловко начал Чон, которому явно было стыдно за то, что Мин находится в его грязной и тёмной квартире.— Наверное, долго... По крайней мере, для меня это время кажется вечностью. Каждый день для меня как новый круг ада...
Хосок ненавидел разговаривать о своих чувствах, не хотел никому рассказывать о том, как плохо себя чувствует, но эта добрая и нежная аура, исходящая от Юнги будто бы заставила его растаять, растрогаться и наконец открыться. И не только для Мина, но и для самого себя. Поговорить, рассказать всё Юнги, но одновременно объяснить самому себе свои чувства. Выговориться.
— Знаешь, когда-то моя жизни была прекрасной. У меня были хорошие друзья, хорошая работа, я каждый день ходил в кафе и по вечерам разъезжал по городу на своей машине. Всё было просто чудесно. У меня была семья, у меня была моя сестра...— Хосок впервые за очень долгое время заговорил о своей умершей сестре, его сердце сильно кольнуло и боль отдалась по всему телу.
Ему было больно даже думать о ней, не то чтобы говорить. Но сейчас он говорил. Вслух произносил её имя, рассказывал Юнги всё, что знает о своей сестре. В носу неприятно защипало, глаза стали намокать и по щекам покатились первые слёзы. Но Чон продолжал говорить, он смеялся, улыбался, а Юнги слушал. Он не мог почувствовать ту боль, которую ощущал Чон, но он был готов на всё, только чтобы он больше её не ощущал. Бледные тонкие пальцы рук Мина дотронулись до руки Хосока, нежно прошлись по его тыльной части, после чего Юнги взял руку Чона в свою. Аккуратно её сжимая, он показывал своё сочувствие.
А Хосок резко замолчал. Он посмотрел своими заплаканными глазами в глаза Мина. Карие, глубокие, осматривающие его, Чон Хосока, добрым и сочувствующим взглядом. Взгляд Юнги окутывал Хосока как тёплое одеяло в холодный зимний вечер, согревал его холодную душу и прогонял из головы все плохие мысли. Хотелось просто закрыть глаза, укутаться в это «одеяло» как можно плотнее и лежать, ощущая, как на душе становится спокойнее, как холод сменяется на тепло и как всё плохое будто бы исчезает.
Взгляд Хосока перешёл вниз, на их руки. Почти что сплетённые вместе, их ладони лежали на коленях Чона. Большим пальцем своей бледной ладони Мин поглаживал ладонь Хосока, и тому это явно понравилось. Чон слегка повернул свою руку и их пальцы наконец переплелись, сжались вместе, ощущая тепло друг друга.
Волна эмоций нахлынула на Чона. Он сидел, не в состоянии что-либо сделать или сказать. Он ощущал, как внутри всё кипит, как бурлит кровь в жилах, как сердце колотится с бешеной скоростью, как становится трудно дышать от всех этих приятных ощущений. Он впал в безумную эйфорию, вызванную одним лишь прикосновением руки Мина.
А Юнги лишь улыбался. Он знал, что он делает, он знал, что ощущает Хосок в этот момент, и ему хотелось доставить Чону ещё больший ураган эмоций. И он это сделал. Ему удалось довести Хосока до той самой точки, когда он понял, что вот-вот взорвется от собственных эмоций.
Мин пододвинулся ближе, поднял свою вторую руку и провёл пальцем вдоль шеи Чона, поднимаясь к его щеке, и заставил этим действием Хосока поднять свой взгляд. Их глаза вновь встретились, пару секунд они просто смотрели друг на друга, после чего Мин сделал то, чего так хотел. Он не был профессионалом, но ему хватало своих наблюдений из фильмов и сериалов: он закрыл глаза, поднёс своё лицо к лицу Чона и аккуратно дотронулся своими губами губ Хосока. Это легкое и нежное прикосновение вызвало табун мурашек у обоих. Юнги убрал упавшую на лицо Хосока прядь волос за его ухо и прижался своими губами к его чуть сильнее. Чон сообразил не сразу, но чтобы не испортить момент также закрыл глаза.
Они так и сидели, неловко и неумело целуясь. Отсутсвие второй половники в жизни явно сказалось на умении целоваться, но это не мешало парням получать удовольствие от происходящего. У обоих внутри всё бушевало от эмоций, их руки то и дело расплетались и вновь переплетались вместе. Они не давили друг на друга, не переплетали языков, просто касались губами губ партнера. Мягко, нежно, невинно. Они не решались изучать друг друга, где-то гладить, раздевать, им хватало того, что происходит сейчас.
Хосок уверенно мог заявить, что это был самый лучший момент за всю его жизнь, но он не был способен думать о чём-то другом, кроме как о Юнги. Этот парень появился в его жизни, когда Чона тошнило от принятых им таблеток, дал ему воды и даже написал свой номер. Он нашёл его без какой-либо информации, подарил ему кучу положительных эмоций и можно даже сказать, вытащил из депрессии.
Боже, Мин Юнги, кто ты такой? Откуда ты взялся? Почему именно я?
Они познакомились всего пару часов назад, а теперь сидят в квартире Хосока, в его комнате, на его кровати и целуются, получая от этого безумное удовольствие.
И прерывать этот прекрасный момент не хотелось, но пришлось, когда уже оба почувствовали, как болят от усталости их губы. Их поцелуй длился не меньше десяти минут точно, поэтому и боль не была чем-то удивительным. Парни просто забылись во времени, наслаждаясь прикосновениями друг друга.
Первым поцелуй прервал Юнги, отстраняясь от губ Хосока и смущенно поправляя свои волосы. Чон в свою очередь просто нервно забегал глазами по комнате, не веря в происходящее. Хоть и смущенно, но парни продолжили сидеть со сплетенными пальцами, сжимая руки друг друга. И когда они уже успокоились, их тела более-менее остыли, Чон почувствовал, как его тело начало расслабляться. Он качнулся, нагнулся вперёд и буквально упал на Юнги, который в свою очередь также упал на спину под весом Хосока.
Теперь они лежали, тяжело дыша. Они всего лишь целовались - хоть и на протяжении десяти минут -, а ощущалось это так, будто бы у них был первый секс. А после секса принято покурить. И Юнги отодвинул Чона, который перевернулся на спину и наблюдал за тем, как Мин сходил за сигаретами и шарил в карманах куртки Хосока в поисках зажигалки. Он присел на краю кровати, дал приятелю сигарету, и сам взял одну. Мин опустился к Чону, соприкоснулся концом своей сигареты с сигаретой Хосока и зажег их. В воздухе сразу повис привычный запах дыма. Чон сделал первую затяжку и сразу почувствовал сильное расслабление и легкое головокружение. Он наблюдал за тем, как Мин сидит на краю кровати, свесив одну ногу с неё, а другую закинув под себя.
Они молчали, говорить друг с другом было неловко. И они так и сидели, молча, думая друг о друге. Хосок - о Юнги, Юнги - о Хосоке.
Так Хосок и провалился в сон, снова. Он просто не мог держать глаза открытыми, они будто бы сами закрылись, а организм уже сделал всё другое, и Чон уснул, чувствуя, как Юнги поглаживает его по голове.