***
Гоголь чувствовал себя своим в компании Смирновой и без всякого стеснения мог нанести ей визит. В этот день он пришёл взволнованным и радостно сообщил, что написал девятую главу ко второму тому. — Так прочитайте же мне её! — немедленно потребовала Александра Осиповна, усаживая гостя на большую софу. Николай Васильевич стал копаться в своём портфеле в поиске нужной рукописи. Александра чуть улыбнулась. Он выглядел таким увлеченным. Наконец, писатель нашёл нужные бумаги и, прокашлявшись, начал читать. Смирнова, как и всегда, слушала его с большим вниманием. — Как вам? — спросил Гоголь, кончив чтение. — Николай Васильевич, да вы превзошли самого себя! — восторженно сказала Смирнова. — Глава замечательная. Особенно вам удался образ женщины, которую полюбил Платонов. — Спасибо, — смущённо ответил писатель, положив рукопись на маленький журнальный столик. — Я долго над ней работал. — Ваши труды стоят того. Но не изнуряйте себя, это вредит вашему здоровью, — сказала фрейлина и, подумав, добавила, — знаете, Николай Васильевич, в чём особенность этой главы? — В чём же? — с любопытством спросил писатель. — Не примините за упрёк, но женские образы вам никогда так хорошо не удавались. Однако в этот раз… В этот раз я вас просто не узнала. Любимая женщина Платонова, их отношения… Всё так хорошо и складно описано. Кто вас этому научил? «Вы», — мысленно ответил Гоголь, а на деле пробормотал какое-то невнятное объяснение, чувствуя, что бледные щёки постепенно покрывает стыдливый румянец. Впрочем, Смирнова и так поняла, кто стал учителем для Гоголя. Да, эта женщина не раз вдохновляла мужчин, сам Пушкин когда-то посвящал ей стихотворения, однако Гоголь слишком замкнут, чтобы признаться Александре, что послужило источником его вдохновения. Дабы перевести разговор с этой темы, Смирнова осведомилась о здоровье писателя. Николай Васильевич жаловался на головные боли, головокружение, Смирнова сочувственно вздыхала, утешала, давала какие-то советы. Вдруг он резко замолчал. Александра изумленно посмотрела на писателя. Что с ним? Гоголь на миг опустил голову, а потом вдруг резко поднял глаза на Смирнову и, взяв её руки в свои ладони, быстро заговорил: — Милый друг… Ближайший к моему сердцу, не откажите мне в моей просьбе?.. — Какой? — с волнением спросила Александра, чувствуя странный холодок от его рук. — Прошу вас… До выхода в свет второго тома… Не говорите никому о том, что было в этой главе, и вообще о её существовании. Я доверился вам, как моему самому близкому другу, которому могу бесконечно доверять. Обещайте… Нет, поклянитесь, что не скажете! Ну? Не скажете? — Не при каких обстоятельствах, — одними губами ответила Смирнова, глядя на Гоголя. Писатель облегчённо вздохнул, успокоился и отпустил её тонкие руки. Далее их разговор продолжился, но уже на отвлечённые темы, не имеющие отношения к «Мёртвым душам». И Смирнова запомнила этот разговор.***
Второй том не выйдет. Никогда. А значит, она обречена хранить эту тайну вечно. Мир не узнает ни об этой главе, ни о том, что в ней было. Она поклялась молчать — и она будет молчать, держать их общий секрет под замком в самых потаенных глубинах своей души. Гоголь умер? Нет. Он не умер. Душа бессмертна. Писатель будет жить в сердцах людей. По крайней мере, в сердце уже немолодой дамы, ставшей для него близким другом (а может, даже чуть больше), которая сейчас смотрит в окно и шепчет одними губами: — Я сохраню вашу тайну, Николай Васильевич…***
Она пережила его почти на тридцать лет. И так и не выдала тайну невышедшей девятой главы. Она сдержала своё обещание. Ведь именно так поступают близкие люди, родные души.