Колдуны тоже ошибаются

 — Ты спятила. — И на том спасибо. «Двенадцать замечаний в тетрадке», Каталин Надь

Раздался заливистый смех. Селли пробежала через пустынный коридор и снова завернула в оранжерею. — Да куда же ты несёшься, несносная девчонка! — недовольно произнесла миссис Арндт, выходя из комнаты и заметив удаляющийся подол небесно-голубого платья. — Стой, подожди, что смешного? — кричал вслед Прескотт, ещё минуту назад разговаривавший с Селли. Девушка лишь хихикала в ответ, даже не оглядываясь. Тэффи быстрым шагом направился за ней. Вскоре он тоже был в оранжерее. Наружная стеклянная стена и скат прозрачной крыши, служивший потолком, пропускали яркий солнечный свет. Растения казались ослепительно-зелёными, а редкие цветы настолько яркими, будто были только что выкрашены. На деревянном полу растянулась, словно кошка, в своём сверкающе-голубом платье Селли. — Селли?! — удивлённо и взволнованно воскликнул Тэффи. — Что не так? — улыбнулась девушка и приподнялась на лопатках. — Ну, ты же не ребёнок, честное слово! Тебе шестнадцать, а ведёшь себя, как маленькая, — без тени укора заметил Прескотт. — Дай мне хоть сегодня подурачится, Прескотт. Видишь, какое солнце? Сразу настроение поднимается. Я даже свою семью вспоминаю, — при этих словах Селли снова легла на пол. Прескотт уселся рядом и почувствовал тепло от нагретого пола. — Семью? И даже не расстраиваешься? — Нет, какой смысл? Нужно двигаться дальше, раз изменить больше ничего нельзя, — тут Селли сделала паузу, собираясь с мыслями, а потом продолжила: — После федуции ты окончательно расстаёшься со прежним миром, а любые попытки вернуться оканчиваются смертью. Даже имя тебе дают новое. И всё, что тебе остаётся, — вспоминать. Сказано это было с напускной бодростью, но Прескотт заметил, что в словах девушки есть ноты грусти. — Вспоминать… — повторил Прескотт. — А какое у тебя было имя раньше? — Раньше? Карина, кажется. Простое имя. Это сейчас — Кассероль. Длинно и вычурно. А тебя ведь тоже не Прескоттом звали, верно? Юноша утвердительно кивнул. — Ну и… Как тебя звали-то? — Паша. — Павел, значит? Да, интересно. Неужели, у всех имена на какую букву начинались, на ту же выбирают? — предположила Кассероль. — Не знаю, я как-то даже особо не задумывался. Привык уже, что меня Прескоттом зовут. Селли вздохнула и задумалась. Этот мир был действительно особенным: не таким, как родная Земля. Магия, волшебные существа — всё это здесь не было простыми легендами. Кассероль отогнала ненужные мысли, подняла голову и сказала: — Что уж тут, ложись рядом, а то я как будто ненормальная какая-то. — Почему сразу ненормальная? — Да потому что… Потому что здесь все относятся ко мне так: Хьюки, Арндт, соседи, даже мистер Клеас. Сколько снисходительности в их поступках и словах. «Ах, бедняжка, она ведь совсем не понимает наших устоев», — фраза была произнесена с театральным закатыванием глаз и прижиманием тыльной стороны ладони ко лбу. — Да потому что они закостенели и требуют перемен! Почему, например, в школу магии пускают только тех, кто здесь родился? Чем они лучше меня? — Селли, ты разве не знаешь, что у тех, кто здесь рождается, связи с магией гораздо больше, чем у тех, кто просто прошёл федуцию? — попытался успокоить подругу Прескотт. — И что? Можно же создавать для таких отдельные классы? Господи, когда же я стану совершеннолетней? Наконец, можно будет хоть что-то сделать. «Я бы на твоём месте так на это не рассчитывал», — подумал Прескотт, но промолчал и лёг рядом с Селли. Может, хоть это её успокоит. Тэффи давно знал подругу — ещё с того момента, как она появилась в доме мистера Клеаса. Тот почти не говорил о причине появления здесь Кассероль, однако через пару месяцев частого посещения особняка Прескотт достаточно близко познакомился с Селли. Они вместе учились и выполняли задания, иногда выходили на прогулки в сад и даже в город. — Красиво здесь, — неожиданно прервала его мысли девушка. Тэффи огляделся. И правда: солнце наполняло оранжерею не просто светом, но и как будто каким-то особым чувством теплоты и уюта. — Вот бы всегда т… Двери распахнулись. — Ох, Кассероль! Почему ты лежишь на полу?! Прескотт, и ты туда же?! Вы — воспитанники благороднейших колдунов, потомственных аристократов! Манеры, манеры, где они?! Зачем я стараюсь, Кассероль?! — прочитала нотацию своей подопечной миссис Арндт. — Да встаю я, встаю, — недовольно пробубнила Селли и поднялась с пола, попутно отряхиваясь.