The fall from grace

Они держали его прикованным цепями в собственной темнице. Он должен был бы смеяться над иронией судьбы так же сильно, как и они. Освободитель тьмы, Сёгун скорби, Хозяин всех господ - скован, еще и в собственной тюрьме, как ничтожное животное. Это именно то, чем он стал теперь, опасным зверем, привязанным и спрятанным от глаз, как дурной сон. Темные когти отчаянно хватаются за золотой ошейник, плотно скованный вокруг тонкой шеи, бесполезно тянут за то единственное, что сдерживает его силы, на милость жалких людей. Не обращая внимания на глубокие царапины, которые он причинял себе (они заживут почти мгновенно, в любом случае), Аку боролся с цепями, наполненными магией, сжимая изогнутые клыки в ужасающей ярости и возмущении. Его не должны видеть таким! Его не смели так держать и так с ним обращаться! Он - Аку, тот, кто сделал эти жалкие мешки из плоти такими, какими, по его мнению, они заслуживали быть! И он собирался уничтожить их. Рвать в клочья медленно, до тех пор, пока они не будут молить его положить конец их жалким жизням. И даже тогда, он не стал бы убивать их, о нет, он бы наблюдал, как они медленно истекали кровью в яме ненависти, крича в агонии, когда пламя охватило бы их тела. Он не стал бы жигать их заживо, нет, а заставил их чувствовать столько боли, чтобы они начали желать этого сами. И он собирался наслаждаться каждой секундой. Дверь открылась щелчком ржавых петель и скрипучим шумом гниющей древесины, из-за чего он схватился за голову, так как пронзительный шум отразился по всему черепу, заставив испытать боль. Ушли в прошлое те дни, когда практически никто не доставлял ему какого–либо дискомфорта. Кровавыми глазами он посмотрел на того несчастного идиота, который осмелился посадить его в тюрьму, и в порыве гнева обнажил клыки. Он сразу же узнал его. Перед ним стоял главарь небольшой группировки заточивших его здесь придурков, которого отличали от остальных его высокий рост и мускулистое телосложение. А так же, самодовольная улыбка на его гадком лице, от которой у Аку чесались когти, жаждущие исполосовать её обладателя – все эти факторы делали этого человека незабываемым. И ошибиться тут было невозможно. Человек сделал несколько шагов внутрь, остановившись на расстоянии пары футов, и просто посмотрел на него, ничего не сказав. Они смотрели друг на друга в течение нескольких минут, захватчик и пленник молча оценивали друг друга холодным прищуром глаз. Однако, демон быстро устал от этой бессмысленной игры в запугивание. – Ты пожалеешь об этом дне, смертный – ядовито прошипел он, сверкая смертоносными кончиками когтей, мерцающими при свете горящих факелов, выстилающих внешний коридор – Если вы все думаете, что эти жалкие цепи навсегда удержат великого Аку, то вы ошибаетесь. Обещаю, мой гнев не будет краткосрочным. Человек, ничего не сказав, на самом деле, даже не моргнув от рычащей угрозы, был слишком занят вытаскиванием длинного кинжала с позолоченной ручкой из крепления на своем ремне. Рот Аку растянулся в насмешливой ухмылке. Неужели этот глупец действительно думал, что оружие, сделанное смертными, напугает его? Его? Лорда всех демонов? Сама мысль была смешной. – Вы, люди, действительно ничему не научились?! Ни одно смертельное лезвие не способно... ААААА!!! Холодный металл пронзил его с той же легкостью, что и проклятый меч в прошлом, распространяя огненную боль в левом боку. Он схватился за него своими закованными в кандалы руками, осторожно прикрывая поврежденную область когтистыми пальцами. Аку ждал, пока сильная боль исчезнет, скрипя зубами, но, к его огромному ужасу, боль не проходила, а наоборот, казалось, что жжение увеличивалось с каждой секундой, распространяя боль по всему телу. Он вытянул руки вверх и в сторону, поворачивая шею, чтобы осмотреть травму, насколько это было возможно, с его-то заблокированными способностями к изменению формы. Но никаких повреждений не было… Рана зажила почти мгновенно, как он и ожидал, но боль осталась. Вернув свое внимание к человеку, он сузил глаза, брови загорелись с новой силой, так как он теперь считал своего захватчика более интересным, чем прежде. – Что это? – Аку дернулся, глядя на теперь уже угрожающее лезвие в руках смертного. – Ты же не думал, что тот меч - единственное, что может навредить тебе? – вопросом на вопрос ответил человек таким тоном, словно его самоуверенность увеличилась в десятки раз. Он, забавляясь, легко поводил кинжалом по телу пленника, нервируя тем самым демона. Внимание человека было захвачено наблюдением за тем, как ожоги от его оружия принесли демону сильнейшую боль, тем самым выжав из его клыкастого рта короткий стон. В Аку с новой силой проснулась ярость, и он резко бросился на жалкого смертного, который осмелился поднять на него руку, осмелился вырвать из него такие звуки... Но вдруг ошейник еще плотнее сжался вокруг горла. Он рухнул, раскинувшись на спине, кашляя и глядя на своего похитителя с такой злобой, что он мог бы сжечь весь город в пепел. Человек лишь поднял бровь при этой жалкой попытке нанести вред своей персоне, длинные пальцы продолжали почти хитро играть с проклятым лезвием. – Это может быть единственное, что действительно способно убить тебя, но есть ещё множество других способов утопить тебя в агонии. Из груди демона раздался бурный смех, выходящий за пределы пустой камеры и разносящийся эхом вниз по коридорам. Он усмехнулся высокомерному смертному, стоящему перед ним, поднимаясь с холодного пола с гораздо большим усилием, чем ему хотелось бы. – Делай, что хочешь, человек. Ничто из того, что ты сотворишь, не сможет сломить великого Аку, и как только я освобожусь, ты пожалеешь, что когда-то решил посадить меня в темницу. – Глаза надзирателя сузились, прежде чем внезапно расширится от безумной улыбки, что заствила демона с удивлением отступить назад - подальше - из-за такой неожиданной реакции. Человек наклонился к нему и его непосредственная близость - пугающая и неприятная - заставила даже Аку почувствовать мурашки по коже. Улыбка смертного, казалось, только расширилась от дискомфорта демона. – Я не согласен. Прежде чем Аку сообразил, что произнес смертный, зажавший его, то почувствовал, как лезвие кинжала неистово опускается практически в то же место, куда он был поражен ранее. Новая агония вспыхнула рядом с уже существующим ожогом, и демон не смог бы сдержать крика, даже если б попытался. Он чувствовал горячее, мерзкое дыхание человека перед ним и, отвернувшись от врага, зажмурил глаза, содрагаясь от невыносимой боли. Кинжал скрутился внутри него, погрузившись еще глубже в грудную клетку Аку. В этот же миг, демон начал боротся с мощным телом, внезапно прижавшим его к полу крепкой рукой, сомкнутой вокруг его горла настолько плотно, что она легко могла бы перекрыть ему доступ воздуха, если понадобится. Он рвался из захвата, пытаясь вцепиться когтями в человеческую плоть, но прежде чем они достигли своей цели - магическая цепь внезапно прикрепилась к кандалам, что были вокруг его запястий, подтянув, таким образом, руки к потолку, тем самым делая пленника беззащитным и полностью оставляя его на милость другого посетителя темницы. Обнажив изогнутые клыки, Аку пытался призвать своего внутреннего оборотня, свои силы, все, что могло бы помочь ему выбраться из этой унизительной ситуации... Только ничего не срабатывало. Даже борьба с использованием ограниченных знаний о рукопашном бое не дала результатов и, казалось, только подстегнула человека. Тем временем, смертный уже вытащил нож из гибкого тела под ним, про себя отметив, что смоляная черная эссенция - плотно покрывающая серебряный металл и вязко капающая с него - жутко походила на настоящую кровь. Он остановился на мгновение, чтобы полюбоваться на задыхающегося от ран демона, который бессильно оперся на холодную и твердую стену, и насладиться собственным преимуществом. Аку же быстро осознал, что не может сосредоточиться, так как нестерпимая боль охватывала его каждый раз, когда он жадно глотал прохладный воздух, невольно вздымая грудь. Это было странно, ведь он сталкивался с ударом меча самурая и раньше, и не единожды, но это никогда не причиняло ему таких страданий. Что же изменилось? Не ясно... Неожиданно, он ощутил, как нечто мучительно и, будто бы, постепенно, разрывает его на мелкие части. Он замер, почувствовав, как острый наконечник оружия движется по правой щеке, медленно продвигаясь к рогам. Тогда Аку начал сопротивляться с новой силой. Эти рога были его чувствительным местом! И его прекрасный слух зависел именно от них! Как смеет это жалкое создание прикасаться к нему вот так! Человек наклонился ниже, надавливая на грудь, тем самым эффективно держа демона неподвижно. И волшебный кинжал медленно обрисовал основание одного из средних рогов, с издевательской мягкостью, которая заставила Аку дрожать в отвращении. – Знаешь, мне всегда было интересно, – прошептал смертный, отстраненно смотря в демонические глаза, – на самом деле ли это просто украшения и ничего более?.. Демон открыл было рот, чтобы съязвить в ответ, но издал только вопль, широко раскрыв глаза, когда лезвие внезапно вонзилось в рассматриваемый рог. Его эссенция была гораздо плотнее в этой области, что означало, что там не так легко бы получилось повредить или ранить, в сравнении с остальными частями его тела. Аку не мог сдержать мучительного крика, когда проклятый человек начал рубить его чувствительный рог, беспомощно сжимая когтистые руки. Никакое сопротивление не могло сбить с него смертного. Он уже в который раз проклял ослабляющие его волшебные цепи. Громко и яростно, он обещал нападавшему медленную и мучительную смерть, несмотря на то, что уголках его собственных глаз уже собралась влага. Его угрозы не были услышаны. В течение десяти долгих минут комната была заполнена ничем более, кроме болезненных криков и ревов пойманного демона. Некоторые бывшие приспешники демона, снующие по коридорам, избегали темницы. Они в страхе спешили отступить, только заслышав крики оттуда. Ведь никто из них не хотел опробовать те же пытки, которым подвергался их бывший хозяин в этот момент. Наконец, все стихло, воздух в помещении был наполнен только отчаянным и тяжелым дыханием. Аку облокотился на стену, уже не имея сил даже держать себя в вертикальном положении, и просто висел на цепях, держа руки поднятыми, а глаза плотно закрытыми. Золотые капли распадающейся темной эссенции, медленно вытекали из жуткой раны, попадая на правую сторону лица. Надзиратель сел на место в углу камеры и, очевидно, наслаждался проделанной работой, вертя отрезанный рог в руке. Внезапно, он начал откровенно жаловался на то, что со временем рог также растворится, но, возможно, он сможет найти правильное заклинание, чтобы как можно дольше сохранить его в целости и сохранности. В конце концов, это был превосходный трофей. Все это он вещал, пристально глядя на Аку. Он внимательно посмотрел на рога с левой стороны, которые до сих пор в полном комплекте венчали голову демона. Их удаление можно было бы оставить на следующий раз, да и кроме того, будет гораздо интересней, если дождаться регенерации ранений, а не отрезать их все сразу. С этой мыслью, он встал на ноги, вернув магический кинжал на пояс. Демон все еще опирался о каменную стену и, переодически, вздрагивал всем телом от страха, к безудержному восторгу человека, который заметил помимо этого еще и слабое мерцание капель, стекающих крошечными ручейками по яркому, зеленому лицу. Почти незаметные, да, но, тем не менее, орошающие влагой демонческие глаза, слёзы. Должно быть, Аку почувствовал, что на него смотрят, потому что он открыл мокрые от боли глаза, злобно уставившись на смертного, искажая лицо в убийственной хмурой усмешке. – Я уничтожу тебя, человек, – пророкотал он тихо и опасно, особенно в сравнении с теми предыдущими и громкими заявлениями. Прошлый, изнуренный облик исчез, заменившись истинно злой и темной сущностью, которая скрывалась под ним. Все лицо демона казалось затемненным, лишь глаза приглушённо светились, словно маленькие огоньки чистой, абсолютной и смертельной ярости. Этого было достаточно, чтобы вызвать слабую дрожь, проходящую по позвоночнику человека, и тот должен был заставить себя отступить, ведь инстинкты внутри него кричали, чтобы он отошел как можно дальше от разъяренного демона. Вместо этого он стоял на месте и, нахмурив брови, смотрел на своего пленника. – Так ты все еще не усвоил урок, как я погляжу, – сказал надзиратель, холодным и практически ровным тоном. – Неважно, в конце концов, я сломаю тебя. Он отвернулся и ушел, ожидая, что демон будет смеяться над его отступлением, но только молчание встретило его слова. Каким-то образом, эта тишина была гораздо более тревожной, чем обычный маниакальный смех Аку. =.=.=.=.=.=.= Он больше не мог сказать, был ли сейчас день или ночь. Свет не достигал камеры, в которой он сейчас жил, за исключением мерцающих за ее пределами факелов. Однако, тьма никогда не беспокоила его. Все-таки Аку родился от нее. Нет, иррациональный страх, который сейчас течет внутри него, исходит от чего-то другого. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять одну вещь, которая заставила его грудь сжиматься и хватать холодный воздух короткими вздохами. Этой вещью было полное отсутствие его сил. Даже во время нахождения в ловушке древа, Аку все еще имел доступ к своим способностям, мог чувствовать утешительный ток его темной магии по венам. Но теперь... Ничего не было. Пугающая, черная пустота внутри, которую нечем было заполнить. Это было странно, неприятно... И, хотя он никогда не признался бы в этом, ужасно. Как бы сильно он не тянул за цепи, он не мог их сломать. Его когти бесполезно скребли золотой ошейник, оставляя его безупречно - неповрежденным. Никогда прежде он не чувствовал себя таким скованным, таким беспомощным, как будто стены приближались к нему и вот-вот норовили рухнуть. Раньше он всегда мог положится на смену формы для отступления. Теперь же никакого выхода не было. Закрыть глаза, чтобы не видеть каменную кладку, окружающую его со всех сторон, оказалось еще большей ошибкой. Чувство пребывания в клетке возросло в тысячу раз. В какой-то момент, он понял, что начал дрожать, когда ощутил, как его цепи шумно загрохотали об каменный пол. Это заставило его сущность вскипеть от ярости. Аку не дрожал! Он был Мастером Мастеров! Сёгун скорби! Он ничего и никого не боялся! Аку знал, что солгал себе в тот момент, когда эти мысли пришли в голову. Его раны болели, хоть сильно ноющий ожог и постепенно сменялся слабой пульсацией. Повреждения от нового магического оружия исцилялись гораздо дольше. Но, как и меч самурая в прошлом, кинжал не имел постоянного эффекта на тело демона. Это приносило хоть небольшое, но все же, облегчение, если таковое вообще было. Прикусив губы, Аку пытался вспомнить, где человек мог достать этот артефакт, ведь он сделал все возможное, чтобы разрушить все храмы, которые могли оказаться угрозой в этом плане, в конце то концов. Так где же он его взял? Что Аку упустил? И каждый раз, когда он пытался вспомнить это, то его разум словно мутнел, а воспоминания проскальзывали сквозь его когти, как вода, заставляя чувствовать себя растерянным и окончательно запутавшимся к концу погони за диким гусем памяти в собственном подсознании. Его потерянный рог зажил гораздо медленнее, чем ножевое ранение в боку. Время от времени, он пытался осторожно растирать место сруба, возможно, чтобы убедиться, что повреждение действительно восстанавливается, но даже самые слабые прикосновения отзывались вспышкой агонии и воспоминаниями о холодном и жестком металле, что безжалостно и жестко истязал его. Его руки тряслись каждый раз, будто ошпаренные, выжимая из его горла шумные вздохи, даже когда он пытался их заглушить. Аку ненавидел эту слабость, ту уязвимость, которую ненавистный человек навязывал ему. Это только сделало пламя гнева внутри него ярче, пока мысли и видения о смерти глупцов не поглотили каждый момент его пробуждения. Ибо он не пожалеет даже мелких сообщников надзирателя. Их смерть (хотя и более быстрая) была бы такой же ужасной и болезненной, как и смерть главаря. Он уж обязательно позаботится об этом. Где-то далеко по каменному коридору раздался тихий лязгающий звук, и он замер, внимательно слушая. Кто-то приближался к его камере. Аку обнажил клыки, даже когда в его груди зацвело нежелательное ощущение страха. Он не стал бы уступать существу, которое находилось ниже его достоинства, даже не обратил бы на него внимания. Человеку просто повезло в том, что он поймал демона. В любом случае, это то, что Аку сказал себе сам. Дверь вновь открылась с ржавым скрипучим звуком от гниющих петель, заставляя узника гневно зарычать от резкого звука, бьющего по его чувствительному слуху. Он посмотрел вверх и его глаза сощурились в гневе и отвращении, а брови ярко загорелись, их пламя стало значительно мощнее, в сравнении с теми слабыми огнями, которые были всего несколько секунд назад. Вся группа пришла на этот раз, все ее члены наблюдали за пленником с особым, садистским воодушевлением, оглядывая проделанную своими руками работу. Аку сжал руки в кулаки, представляя, как погружает в их самодовольные лица собственные когти, наполняя комнату прекрасными звуками рвущейся плоти и какофонией криков. Потянув цепь, прикрепленную к ошейнику, один из посетителей вырвал его из недолгой грезы, в которой он прибывал. Он боролся, пока его с силой волокли в центр комнаты, где люди вновь регулировали магические цепи до тех пор, пока он не преклонил колени, а суставы в руках, скованных за спиной, не начали болеть от неудобного положения. Обычно, он бы вообще ничего не почувствовал. При полной мощи он бы едва ли ощутил напряжение. Но теперь, в этом слабом и жалком состоянии, лишенный последних сил, которые у него оставались после захвата в плен, он мог только шипеть и стонать от дискомфорта, к которому он не привык. Вообще не привык чувствовать подобное ежедневно. Аку дернулся, когда прикосновение чужих пальцев к его телу стало явственным, новый груз на поясе потянул его к полу, когда еще одна магическая цепь была обернута вокруг его рук и соединена с металлическим крюком, поднимающем его вверх. Глаза демона сузились в подозрении и растущем опасении. Почему они пытались обездвижить его? Вскоре Аку получил ответ на этот вопрос. Люди сделали шаг назад, теперь стоя в треугольнике с ним в центре камеры. Низкий гул наполнил воздух, когда они начали бормотать что-то вроде заклинания, а их руки засветились обманчиво мягким синим цветом. Демон начал бороться с цепями с новой силой, его разум уже догадывался, что они пытались сделать, и это вызвало в нем необузданную панику. Но как бы он не тянул золотые цепи, делающие его беспомощным, все было безрезультатно. Заклинание ударило его в голову, и Аку вновь начал сопротивляться столько, сколько мог, пока жидкий огонь проникал в его вены, начиная от кончиков каждой конечности и далее распростаняясь по всему телу, делая облегчение мук демона невозможным. Потребовалось некоторое время, чтобы он понял, что оглушающие звуки, слышимые в темных коридорах, были его криками. В конце концов, боль прекратилась, и его тело повисло, держась только на цепях. Устойчивый, раздражающий шум наполнил его уши, когда он изо всех сил пытался прийти в себя. Люди что-то говорили сейчас, но их голоса казались странно далекими и запутанными, как будто они шли сквозь толстый стеклянный экран. Аку пытался сдвинуться с мертвой точки, чтобы вернуть контроль над телом, но не смог, так как агония вспыхнула заново. Несчастный крик сорвался с его губ вопреки его желаниям, и стыд нахлынул на него за то, насколько он был слаб в тот момент. Чувство только усилилось, когда он понял, что своеобразный гул, наполняющий комнату, был смехом. Надзиратель схватил его за раненый рог, потянув вверх, не обращая внимания на сокрушительную боль, распростронившуюся по всему телу демона, о которой тот сообщил сдавленным шипением. – Очень жаль, что мы не смогли заставить его изменить форму, но я должен признать, что было интересно наблюдать, как этот ублюдок мучается, не так ли, парни? – его слова были встречены громкими, восторженными насмешками. Как на зло, с теми остатками сил и скованными руками, единственным доступным оружием в распоряжении демона остался рот. И Аку незамедлительно попытался укусить человека, изливая всю свою злость и унижение в этом маленьком действии. Но его клыки встретили лишь пустоту, так как человек вовремя отдернул руку. В глазах надзирателя читался шок. Однако, демон не успел получить удовольствие от своей крошечной победы, потому что, та самая рука вдруг схватила его за затылок и со всей силы впечатала лицо Аку в каменный пол. Громкий звук от удара пронзил всю крошечную камеру, вскоре за ним последовал крик, вырванный из горла темного существа. – А я-то думал, что ты умнее, – низкий голос зашипел ему на ухо, и в тот же момент хватка на его затылке стала жестче. – Я думаю, он хочет большего, давайте не разочаруем его, хорошо? Когда они, наконец, ушли, Аку дрожал, сломлено лежа на пыльном каменном полу. =.=.=.=.=.= Он давно потерял счет времени. Спокойствие было лишь отдаленным воспоминанием. Боль поглотила его мир, и его единственная цель теперь - выдержать ее. В нынешней ситуации, хороший день был тогда, когда, чтобы мучить его, приходил только один похититель, а плохой - когда все трое. Сначала он боролся, тянул за магические цепи, да так, что их крепления к каменным стенам трещали, шипел оскорбления и набрасывался, пока его тюремщики произносили свои жалкие заклинания. Но, со временем, так как ему все еще не удавалось освободиться, надежда демона медленно начала ослабевать. Решив не давать Аку даже несколько минут отдыха, люди сделали смены, чтобы, по крайней мере, один из них постоянно сидел в комнате с узником, бормоча заклинания, которые сокрушали бы и без того изъеденное болью тело пленного новыми муками. Прошло совсем немного времени, прежде чем у демона наступило истощение, и то, что осталось от его собственной магии, будто натянулось и исчезло. Вскоре после этого, раны практически перестали заживать, сияя золотыми бликами поверх его обычной черной сущности. Его похитители отказывались ухаживать за ними, и он не спрашивал себя, что же осталось от его достоинства, последними ниточками удерживающего его от мольбы перед этими жалкими людьми. И, к сожалению для Аку, с его обретенным, почти человеческим состоянием слабости, в его ранах появилась инфекция. Он не мог умереть от этого, все-таки был демоном, но это не означало, что он не мог чувствовать, как это съедает его, как его раны болезненно горят вместе с новыми следами от заклинаний, повреждающих его форму. Люди находили это довольно забавным, особенно тот факт, что такое сильное существо, как Аку, может подхватить такое «человеческое» заболевание. Главарь же этой группы, в частности, кажется, получал огромное удовольствие от страданий тёмного существа. Время от времени, он заходил в крошечную камеру, держа в руках верный кинжал и добавлял ран к уже имеющимся у пленника, и то это было меньшее из зол, так как человек был ещё милосердным в такие моменты. Демон до ужаса боялся тех дней, когда его надзиратель решит снова открыть некоторые из старых ран, вместо нанесения новых. Не имея ничего другого, чтобы отвлечься от безнадежной ситуации, Аку отступил в свой разум, надеясь, что там, по крайней мере, он получит хоть каплю спокойствия. К сожалению для него, даже это последнее убежище вскоре стало исчезать. Первой галлюцинацией, или то, что предполагал Аку, было ей, - именно то, как старый император, который не мог присутствовать в камере, так как был давно мертв, наблюдал за демоном из темных углов темницы нечитаемым взглядом. Он не реагировал на жалкие и отчаянные попытки сверхъестественного существа завязать разговор, и на его угрозы, которые сработали бы при обычных обстоятельствах, но сейчас никак не влияли на стоическое выражение лица незванного наблюдателя. Молчаливый приговор оказался еще более невыносимым, чем та боль, которая проникла в его организм. Его второй галлюцинацией был самурай, шагающий туда - сюда по каменной комнате, в странно-раздраженной манере размахивающий мечом. И Аку хотел, чтобы тот, наконец, проткнул этим мечом его грудь, чтобы положить конец страданиям. После, у него появилось в разы больше видений, но во всех них был Джек, в той или иной форме. Если спросить, демон не сможет сказать, почему это произошло. Почему его заклятый враг решил мучить его, даже когда разум демона медленно разрушался, как и его тело. Иногда самурай говорил с ним, и он цеплялся за те случаи, отчаянно желая услышать что-то помимо унизительных насмешек от его жестоких похитителей. Большую часть времени самурай винил демона в его же собственных страданиях, говоря ему, что тот заслуживает нынешнего обращения, но бывали и такие моменты, когда он говорил и о других вещах, не связанных с ужасами, которые развязал Аку. Джек говорил о мире и его бесконечно удивительной красоте, о его народе и о его культуре, о друзьях, которых он нашел во время поисков демона, чтобы положить конец его царствованию. Вскоре, Аку обнаружил, что ему нравится слушать эти «скучные» истории. Он нашел утешение в том, чтобы вслушиваться в успокаивающий голос другого обитателя камеры, особенно в те моменты, когда из его собственного горла вырвался очередной мучительный вопль. Он не жалел о том, что делал с человеком все эти годы, о том, что сотворил с ним в прошлом, пока еще нет, но теперь он понял гнев и решимость другого человека и его желание уничтожить того, кто сломал жизнь не только ему, но и другим людям. Возможно, эти чувства в настоящее время подпитывают и его похитителей, хотя он не мог вспомнить, где он мог видеть их лица. Встречались ли они во время захвата власти и воцарении диктатуры Аку? Или же столкнулись как-то иначе - неизвестно. Присутствие Джека, даже призрачного, было желанным, когда люди, наконец, поняли, что его раны перестали заживать полностью. У Аку больше не осталось сил бороться, когда его снова затащили в центр комнаты. Крепкая чужая рука прижала его, а другая схватила за горло, заставив позвоночник неудобно согнуться. В тот же момент, главарь банды встал на колени перед ним, и, во время движения, ловко достал свое верное лезвие. Демон не мог сдержать мелкую дрожь, когда толстые пальцы заскользили по его лицу издевательски нежно, но, хотя он и ожидал боли, которую обещало это нежелательное прикосновение, ничто не могло подготовить его к тем страданиям, которые он испытал в тот миг, когда острый конец кинжала, наконец, вонзился в его нижний рог. Спокойный голос Джека звучал у него в ушах, когда люди держали его неподвижно на протяжении всего мучительного процесса, смеясь над страданиями демона. Даже когда Аку чуть затих, но потом крик вновь невольно вырвался из него, резкий удар в живот заставил демона полностью смолкнуть. Он был настолько истощен, что даже не заметил, как был освобожден, как похитители отпустили его, и, как он упал на пол, дрожа от боли. Его трясущаяся руки замерли, не осмеливась прикоснуться, над местами, где когда-то были рога. Из-за невероятной колотой боли, ныла вся голова и плавало зрение. Его движения были несогласованными и небрежными. Аку даже не заметил, что плачет, пока не почувствовал, как что-то стекает с его щек и как все больше и больше темных пятен появляется на темном камне. Большие и горькие слезы непрерывно капали с его лица. Почему? Зачем им делать с ним что-то подобное? Если они ненавидят его так сильно, испытывают отвращение к нему, то почему им просто не убить его? Зачем держать Аку взаперти в собственной башне, зачем пытать и мучить его, пока он не будет корчится в агонии? Они могут легко положить конец его тирании раз и навсегда. Все, что нужно сделать, чтобы кинжал погрузился достаточно глубоко в грудь, в его сердце. Так почему же они этого не сделали?! – Потому, что это было бы слишком просто. Демон посмотрел наверх, ненавистное, усмехающееся лицо главаря банды плавало в поле зрения, а потом тот встал на колени перед раненым существом, и весь юмор вдруг ушел с его лица. Как бы ни старался, Аку не мог отвлечься от холодного взгляда, направленного на него. В нем не было ни радости, ни веселья, ни удовольствия при виде его скованной фигуры. В этих глазах были только боль и горе... И ненависть. Редкое, жгучее и темное чувство, потрясло демона до глубины души. Такое выражение не встречается на человеческом лице. – Я хочу, чтобы ты страдал так же сильно, как и мои горожане, когда ваши приспешники вторглись в нашу деревню, хочу, чтобы ты чувствовал то же самое, что и я, когда меня заставляли смотреть, как мою семью разрывали на части живьем, – сказал он обрывистым голосом, его правая рука сжалась в дрожащий кулак так сильно, что костяшки пальцев побелели. – Ты даже не понимаешь, что ты наделал, не так ли? Ты, наверное, даже не знаешь, что такое вина на самом деле. Тебя не волнуют жизни, которые ты разрушаешь, до тех пор, пока твои собственные эгоистичные желания исполняются, и ты веришь, что превосходишь всех во всей Вселенной. Аку был напуган, увидев, как мужчину перед ним начала сотрясать дрожь, а так же заметив слезы в углах его человеческих глаз. Надзиратель и его компаньоны стали мрачными, а один из них потянулся, чтобы подержать друга за плечо в молчаливом утешении, в то время, как сам главарь пытался взять свои эмоции под контроль. Когда он, наконец-то, достаточно собрался, то его голос был едва ли громче шепота: – Мы научим тебя сожалеть о том, что ты сделал. Я могу обещать тебе это. =.=.=.=.=.=.= Визиты прекратились. Теперь Аку оставался один во тьме маленькой камеры. В течение нескольких дней подряд, рядом не было никого, кто мог бы составить ему компанию, кроме его собственных демонов. Изменение повседневной рутины должно было принести ему радость и облегчить его страдания, но это, напротив, вызвало в нем сильнейшее чувство страха. Люди что-то готовили. И он был уверен в этом, так же, как он был уверен, что не сможет больше этого выносить. Сильная дрожь сломила демона, и он не мог удержать скулеж, сильнее сжимаясь в самом дальнем углу камеры. Не имея ничего, что могло бы подарить свет и тепло, Аку трясся так, что это причиняло ему только еще больше боли, так как тревожило зараженные раны. Короче говоря, он уже подумывал о том, чтобы подойти к двери, в надежде получить утешительное тепло от факелов снаружи, но тут же решил не делать этого. Все инстинкты внутри демона кричали, чтобы он, по возможности, держался как можно дальше от решёток, на случай, если его похитители вернутся. Хотя они, в любом случае, когда-нибудь сделают это. Даже с разбитой вдребезги психикой, Аку понимал, что люди вернутся, и что они не будут приносить ему сладкие объятия смерти. – Это действительно то, чего ты жаждешь? – голова демона чуть дёрнулась вверх, а тяжелые веки на зеленом лице еле преподнялись, демонстрируя выцвевшие и лишенные искр жизни глаза, смотрящие на человека, прислонившегося к стене напротив. Эти человеческие, болезненно-знакомые, ониксовые глаза, прищурились. – Ты хочешь умереть? Аку был вынужден отвести взгляд, не в силах выдержать взор самурая. Нет, в любом случае, он не совсем этого хотел. Но это была более предпочтительная судьба, чем та, в которой он оставался бы в людской ловушке и подвергался пыткам до конца собственной жизни. Ведь, если им удалось захватить такое существо, как Аку, то демон был уверен, что достижение бессмертие у этих людей не будет таким уж сложно-выполнимым подвигом, и, даже если они, каким-то образом, потерпят неудачу, как бы маловероятно это не звучало, то всегда найдутся потомки, что продолжат их дело. Он знал, что больше никогда не увидит дневного света. – Ты веришь в это. – Аку угрожающе дёрнул когтистыми руками, но его удержали на месте магические оковы. – Но ты должен верить то, что освободишься. Слезы, покалывающие в уголках глаз, прочертили дорожки по лицу Аку, когда он посмотрел вверх. К его удивлению, на юном лице самурая не было насмешек, не было никакого удовлетворения или радости по поводу его положения. Вместо этого, во взгляде собеседника можно было прочитать только недоверие... И была ли это проблема? Однако, по какой-то причине, пленник не мог понять эмоций на лице врага, и это его злило. Когда между ними воцарилась тишина, галлюцинация-Джек вышел вперед, а его рука вытянулась, как будто бы намереваясь взять демона за плечо. Но он остановился, когда демон яростно рванулся от него, а его черное тело судорожно сжалось на столько, на сколько могло физически. Темные брови нахмурились. Никогда раньше это проклятое создание не выглядело таким... Беззащитно-маленьким. – Аку? – Да какая тебе разница?! – громко ответил Аку и его изогнутые клыки так сильно сцепились в негодовании меж собой, что он мог бы поклясться, что почувствовал, как они трещат. – Почему тебя волнует, что они со мной делают? Почему тебя волнует, выживу я или умру, если все, что ты когда-либо делал, это пытался уничтожить меня? Если только... Не из-за этого ли ты меня преследуешь. Ты ведь сам хочешь убить меня, не так ли, самурай? Брови демона трепетали маленькими языками пламени, но теперь он был слишком слаб, чтобы зажечь их сильнее, даже когда гнев переполнял его. Он горько смотрел на возвышающуюся над ним фигуру в белой одежде. Джек же, в свою очередь, не отворачивался от, обрушившего на него свое раздражение, пленника. – Нет, – сказал, наконец, призрак, встав на колени перед демоном, - красивое лицо самурая приняло мрачное выражение, когда тот наблюдал за своим давним врагом. – Я зол на деяния, которые ты совершил, это правда, но если бы ты решил изменить свой путь, если бы понял нас, смертных существ, и намеревался стать лучше, то я бы проявил милосердие. Глаза Аку шокированно расширились, а Джек только улыбнулся. Это простое действие сделало лицо самурая моложе, как будто бы он снова был совсем юным и стремящимся исследовать многие секреты мира, а вовсе не страдающим от долга убить того демона, что разрушил его дом, человеком. – Я не такой, как они, Аку. Я бы никогда не поддался своей ярости, даже если бы ты доказал, что неисправим. Я бы никогда не посадил тебя в тюрьму и не пытал, я бы просто убил тебя. – жесткая честность собеседника заставила скованное существо затрястись вновь. Голос демона был хриплым от криков, но он заставил себя говорить, даже если это причиняло ему боль, – Почему я должен верить тебе? Он устало повесил голову, поморща от тяжелого запаха инфекции нос и сжимая зубы от боли, когда его раненое, сломанное тело обвисло в цепях. Но только тишина встретила его слова, и он бессильно закрыл глаза, желая потерять сознание от истощения, даже если знал, что не сможет. Ни с сильным заражением, ни со всей его болью и агонией. – Потому, что у меня есть правила, которым я следую, и воспоминания, которые держат меня на правильном пути, – сказал самурай, у него был тусклый голос, но все еще отчетливо слышимый в пустой тишине камеры. – Я не слушаю голоса, которые говорят со мной из тени, и продолжаю бороться не только за себя, но и за окружающих меня людей. Человек, который захватил тебя, позволяет своей ненависти брать над собой верх. Он слышит крики своей матери и позволяет им вести его по неверному пути. Заставляя тебя страдать, он предполагает, что его собственная боль пройдет. Но он обманывает себя, и от этого медленно сходит с ума. – Джек посмотрел наверх, и его лицо приобрело мрачное выражение. – Это только вопрос времени, когда он станет монстром, каким ты сам когда-то был. – Джек... – начал Аку, глядя на человека, что стоял на коленях перед ним всего несколько минут назад, но галлюцинация внезапно прошла. Вздохнув, демон посмотрел вниз на свои кандалы. Золотые, сдерживающие чёрное тело, они почти жутко светились в тени каменной комнаты. Глаза пленника загорелись с новой силой, и он, решительно сомкнув челюсть, начал выкапывать каждое заклинание, которое знал, способное подействовать с условием его низкого, почти несуществующего, запаса темной магии. Даже если его шансы сломать цепи были практически равны нулю, он должен был попытаться. Должен был. =.=.=.=.=.=.= Последствия нехватки продовольствия и воды вскоре стали известны узнику. Хоть Аку и не нуждался в них, чтобы выжить, но с его нынешними способностями, при имеющихся малых резервах магии и из-за цепей, забирающих даже эти крохи, ему нужно было что-то, чтобы обеспечить тело энергией. К сожалению, люди, похоже, это тоже понимали. Избегая посещения камеры демона в течение нескольких дней (недель? Аку больше не мог сказать, чего именно), они все же хотели убедиться, что пленник периодически видел их пьющими или поедающими что-то. Казалось бы, физических пыток было достаточно, но они хотели сломать его ещё и морально. Как будто, они еще не сделали этого. Хотя их вопиющая неопытность в искусстве психологических пыток и принесла демону небольшой кусок темного развлечения, но оно ушло в одно мгновение. Даже при поддержке галлюцинаций, несмотря на все усилия, он никак не мог разрушить цепи, держащие его в плену. Все, что ему удалось сделать, это потратить все оставшиеся силы и сделать себя еще более уязвимым, чем был. Это, в сочетании с истощением и бушующей инфекцией, вскоре, заставило его окончательно сойти с ума. Звуки и изображения вокруг него слились воедино, и он не смог сказать даже то, где находится верх, а где низ. Тогда же его похитители вынуждены были вмешаться. В конце концов, какой смысл в пытках, если жертва осознает, что происходит? Однажды, Аку проснулся от тяжелого запаха антисептика и ощущения, болезненно свливанющих грудь и живот, повязок. Болшие ранения затянулись, хотя небольшие ранки на их месте сохранились. Это разительно отличалось от той боли от ожога, что мучил демона так долго. Единственным правильным выводом было то, что медики сделали свою работу, как надо. Они приходили, по крайней мере, дважды в день после этого, меняя повязки и втирая в раны волшебное средство. Но, правда, не слишком мягко. И он делал все возможное, чтобы сохранить молчание, хотя бы из гордости, но, все же, иногда не мог сдержать болезненное шипение и стоны, срывающиеся с губ. Только два человека ухаживали за ним. А главарь банды, что раннее посещал его так часто, казалось, вовсе пропал куда-то. И этот факт беспокоил проклятое существо. Сначала, он пренебрегал им некоторое время, но теперь буквально мучился вопросом, куда же тот смертный делся? Что-то было не так, и демон был уверен, что у людей созрел зловещий план. Но, из-за лекарств и отсутствия страданий, Аку не смог заставить себя слишком глубоко задумываться об этом. Он, наконец-то, смог немного отдохнуть, сон теперь наступал гораздо легче, даже несмотря на его постоянную бдительность. Галлюцинации стали не чем иным, как воспоминанием. И он должен был знать, что его удача не продлится долго. В тот момент, когда люди взяли в руки цепь, крепящуюся к ошейнику на его шее, он знал, что они собирались сделать. Демон отчаянно забился, когда его потащили прочь от привычного места. Глаза, широко раскрытые и с трудом сдерживающие на дне панику, метались от одного тюремщика к другому, а когти цеплялись за каменный пол, оставляя за собой глубокие бороздки на шероховатой поверхности. Аку лишь откладывал неизбежное, и все это знали. Тот придурок, что держал тяжёлую цепь, отвесил мощный удар по спине пленника, и демон рухнул на пол в центре комнаты, где и был прикован цепями еще раз. Боль, которую он ожидал, ударила его гораздо раньше, чем это было в прошлом. Уже знакомый, агонизирующий внутренний ожог, быстро распространился по всему телу, но, помимо него, было и нечто другое - ощущение чего-то чужого, незнакомого, того, что он не мог сравнить ни с чем. Его глаза распахнулись от ужаса, когда он увидел свою собственную сущность будто с стороны, увидел, как она пульсирует и меняется против его воли. Тело Аку согнулось пополам, его обычный демонический облик испарился, сменившись чем-то, что он сразу не узнал, но вскоре понял, что теперь он был похож на глиняную птицу. Прозвучал щелчок, и его форма снова изменилась, хотя он пытался помешать этому. Кровавыми глазами он увидел, как люди обмениваются триумфальными взглядами, и, впервые за все время своего существования, почувствовал истинное отчаяние. Потому что, демон знал, что люди не остановятся только на его способности менять форму. Это было только начало. Его тело изменилось в третий и, возможно, последний раз, и он признал, что это тело принадлежит человеку. Или же только смутно напоминало человеческий вид, как оценил демон. В таком обличье, Аку чувствовал себя каким-то гуманоидом. Вокруг него раздался тихий ропот, но он ощущал только то, что уже теряет контроль над сознанием. Демон впервые позволил тьме поглотить его, внутренне приветствуя временное посещение мира снов, что предложил ему спасение из этого ада. Он проснулся от мучительного ощущения проникающей в легкие жидкости. Демонические глаза распахнулись, и узник начал бороться против сильных рук, удерживающих его под водой. Однако, захват стал только сильнее, все глубже погружая пленника в воду. Мысли в панике пролетели через разум Аку почти с молниеносной скоростью, когда тот отчаянно сопротивлялся рукам человека, и изо всех сил старался не вдыхать, словно пылающее огнём, вещество. Что бы это ни было, это определенно была не простая вода. Но это было лишь наименьшей из его забот на тот момент. Главным, что сбивало демона с толку - было то, почему же ему вдруг так сильно понадобилось дышать кислородом, чтобы выжить. Хоть раньше он в этом особо и не нуждался. Если только... Видимо, во всем виновато то проклятое заклинание... Незнакомое и страшное чувство удушья поглощает пленника. Он задыхался, хоть и на периферии сознания понимает, что ничего страшного с ним, скорее всего, не случится. Но он ощущал нечто странное, будто его грудь сдавили с невиданной доселе силой, а его собственная сущность громогласно пульсировала в ушах, казалось, почти в паническом ритме. Сконцентрировавшись на этом, демон даже не заметил, как его вытянули назад, и как вода закапала с его трясущейся фигуры. Аку еще некоторое время не мог сосредоточиться, не мог дышать из-за сильного кашля, сковавшего тело, пока вода покидала его, недавно образовавшиеся, легкие. Окружающие пленника звуки и образы сливались вместе, делая очертания людей размытыми и ужасными. Все, о чем он думал ту секунду, это то, что должен бежать. Бежать как можно дальше. Сейчас или никогда. Но в тот момент, когда он попытался это сделать, практически сразу рухнул обратно на пол, запутавшись в куче цепей, мешающих движениям. Когда же до него дотронулась рука, он закричал. Через минуту, Аку почувствовал что-то грубое, холодное и сырое на спине. Кто-то вновь схватил демона за горло, и удушающие рыдания слетели с его губ истерзанного существа, когда он почувствовал это нежелательное прикосновение к своему телу. Пленник думал, что расслышал слабый ропот разговора, разобрав даже, что кто-то из говорящих упоминянул о возможном приступе паники, и, вскоре, потерял сознание от пронзительного, страшного смеха, заставившего его потерять последние крупицы самообладания. Теперь уж действительно все, что его волновало, так это нестерпимое желание освобождения из плена. Так думал пришедший в себя демон, сидя в своей камере, прижавшись к стене, и получая тем самым от неё, хоть и не большую, но поддержку. Однако, не то, чтобы это ему очень помогло. Скрип открывающейся двери заставил его вздрогнуть. Свет на краткий миг прошёл сквозь маленькую щель и ненадолго осветил сгорбленную фигуру пленника, прежде чем она была вновь была погружена во тьму. Аку остался один, промокший, холодный и испуганный. Наполненные магией капли воды, тихо шипели, когда соприкасались с его телом и сжигали небольшие части его сущности, маскируя тем самым едва слышные, удушающие всхлипы. Прошло много времени, прежде чем демону удалось успокоиться. =.=.=.=.=.=.= Кто-то был с узником поблизости, когда тот проснулся. Его тело все еще дрожало и вздрагивало от последнего сеанса водных процедур, и его, уже в прошлом угольно-черная, сущность, теперь выглядела обесцвеченной, темно-серой. Знакомая же фигура надзирателя, что находилась в коридоре снаружи, освещенная тлеющими факелами, была, по обыкновению, с верным сияющим клинком в руках. Как не странно, но это уже давно стало привычной картиной для демона. Но, все же, абсолютно не желая снова испытать пережитый опыт, Аку быстро закрыл глаза, притворившись, что лежит без сознания, робко надеясь, что смертный не заметит, что он пришёл в себя. Должно быть, слабая дрожь по всему телу выдала его. Потому, что человек посмотрел на заключённого с мрачным выражением на лице. – Я знаю, что ты проснулся, демон, – произнёс человек, его глубокий голос сокрушил молчание, царившее в крошечной камере. Понимая, что продолжать притворяться бессмысленно, Аку снова открыл глаза, заставляя себя смотреть на монстра, сидящего напротив него, со всей той злобой, что бушевала в нем на данный момент. Он пытался проигнорировать горькое чувство страха, царящее в его избитой груди. Человека, похоже, совсем не волновал злобный взгляд, брошенный в его сторону. Встречая взгляд сломленного демона, лицо смертного становилось словно бесчувственным, однако в его темно-карих глазах отражалось молчаливое предупреждение. – Чего ты от меня хочешь? – Аку пытался рычать, но его слова прозвучали сдавленно и отчаянно из-за больного горла. – Ты уже сделал меня беспомощным, украл мои способности к изменению формы и теперь только вопрос времени, когда ты научишься контролировать все остальное. Так что еще ты можешь от меня хотеть? – Извинения, – ответ был дан так тихо, что узнику пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его. Демон отдалился, настолько, насколько мог, в своем-то состоянии, и с недоверием и гневом, капая темной кровью со рта, издал изумленный и злой смешок. После всего, что он пережил от рук этого жалкого человека, это он был тем, кто должен был извиниться?! И за что? За то, что он был тем, кем всегда являлся? Человек едва дрогнул, когда из тяжелой груди Аку разразился горький смех. Он был встревоженным, когда его пленник, неспешно, но угрожающе прошёл вперед, и тусклый свет факела затанцевал, словно как адский огонь, в черных, демонических глазах. –Ты дурак, смертный. Я демон, существо, рожденное из тьмы и ненависти. Мой единственный инстинкт - завоевывать и уничтожать, и мне доставляет огромное удовольствие следовать ему. Я не чувствую ни сожаления, ни раскаяния о содеянном, и я бы сделал это снова, если бы у меня был шанс. Я напал на вашу деревню многие годы назад и даже не помню этого, потому, что это была лишь крошечная частичка из моего длинного списка подобных деяний. И теперь, после того, что ты осмелился сделать со мной, с чего ты взял, что я буду достаточно щедр, чтобы принести извинения?! – Обещаю, что ты встретишь свою смерть сегодня вечером. Аку очень спокойно и пристально посмотрел на человека, сидящего напротив него, и сразу же опустил взгляд вниз, на лезвие, которое смертный все еще крепко держал в своих длинных пальцах. Лицо человека снова помрачнело, а серебряный металл волшебного кинжала вдруг исчез в складках одежды, что спрятала его от чужих глаз. Аку изогнул рот в грубой улыбке, обнажив клыки и заставив себя еще раз вглядеться в ненавистные черты лица смертного. – И с чего ты взял, что это убедит меня? – зашипел он, так сильно дребезжа цепями, что заставил их натянуться в месте крепления к сырой стене. Человек же пожал плечами, притворяясь незаинтересованным, своими действиями заставляя руки демона трястись от раздражения. – Потому, что ты знаешь, что для тебя иной исход будет только хуже. – Аку только промолчал в ответ на эти слова, но его глаза зло сощурились до крошечных щелей. Главарь тяжело вздохнул и сел, более комфортно расположившись на холодном каменном полу, удерживая непоколебимый взгляд на раненом демоне. – Теперь, когда мы держим под контролем твою трансформацию, мы так же можем магически переместить тебя в любое место, которое только захотим. Нельзя же ведь, чтобы тебя убили по дороге, так? Вот мы над этим и поработали. Если мы перенесм тебя на новое место, то ты уже никогда не сможешь сбежать и будешь страдать за совершенные грехи до конца своих дней. И если бы у тебя был шанс спастись, то ты бы, несомненно, уже давно б это сделал, однако, так как ты все ещё здесь, я делоаю вывод что, пока что тебе это не под силу. Также, хочу заметить, что на новом месте шансы улизнуть у тебя будут еще меньше, чем сейчас. Но я предлагаю тебе выход. – он сделал паузу, как будто ждал, пока демон что-нибудь скажет в ответ. Но когда между ними воцарилась гнетущая тишина, человек, все же, продолжил: – Быть в ловушке - худшая судьба, которую может постичь демон. Вы свободные духи, и пребывание в клетке уничтожает вас. Ах, я вижу, что я прав, – отвратительная улыбка распространилась по ненавистному лицу, когда Аку отвернулся, и жалкие остатки его демонических рогов будто бы поникли. – Но твой единственный вариант бегства от нас - смерть, и мы оба это знаем. Итак.... Что же ты выберешь, Аку? – Казалось бы, времена меняются, – сказал, наконец, заключённый, глядя на своего похитителя со стороны. – И я думал, люди ценят честность. Не знал, что их предпочтения сейчас сосредоточены лишь на получении ложных и пустых извинений с помощью шантажа, а не на том, чтобы получить искренность в этих словах. Что ж, теперь буду знать. К сожалению, демон дорого заплатил за свои слова. В мгновение ока, мужчина бросился вперед, и его большая рука схватила узника за горло. Не смотря на то, что Аку боролся, отчаянно пытаясь повредить притупленными когтями бледную плоть смертного, ничего не вышло. Лицо надзирателя приблизилось к его лицу, буквально нос к носу, и Аку был шокирован, узрев столько гнева, столько убийственной ярости в темных глазах человека. Кинжал рассек тело существа спереди, оставив длинную, но неглубокую царапину и остановившись посередине груди. Он ждал, ждал, пока оружие смертного прошьет его ослабленное тело насквозь, чтобы потерять себя в сладкой, смертельной свободе, но нет. – Ты будешь сожалеть об этом решении каждый миг, до конца своих дней. – человеческие зубы были обнажены в противной, приторной ухмылке, что растянулась на лице тюремщика. Лицо Аку же оставалось искаженным в насмешке, несмотря на цветущий в нем страх, вперемешку с отчаянием. =.=.=.=.=.=.= Пленник почти не узнавал коридоры своего бывшего замка, так как он уже очень давно не ходил по ним. Его логово изменилось очень сильно, очевидно, что люди не тратили время впустую, переделав здание на свой вкус. Сейчас, его истинная внешность была сокрыта под человеческим обликом, хоть это и было маскировкой, которую подготовили его похитители. Группа людей вместе с ним шла по всем главным коридорам замка, а мимо них, то и дело, быстро пробегали слуги бывшего тёмного правителя. Внезапно, Аку замер, внутренне сокрушаясь о том, что, к несчастью, не был уничтожен в тот же момент, когда был побежден. Он видел, как его демонические приспешники торопились вверх и вниз по коридорам, и отметил, что вокруг их шей и запястий были обернуты такие же магические, золотые оковы, какие были и у него. Было очевидно, что люди держали их под контролем для собственного удобства. Бывшие слуги даже не смотрели на него, когда проходили мимо группы, состоящей из четырех человек, словно бы не замечали его, хотя они наверняка догадывались, что единственный, закованный в магические цепи человек из всей компании, это - он, Аку. Хотя, скорее всего, им было просто наплевать. Аку не мог сказать, что был удивлен, но, все же, на него обрушилось негодование, и нечто, вроде разочарования. Раньше, они замечали его только за то, что он был существом, обладающи гораздо большей силой, нежели чем они сами. Теперь же он был, не то, что на равных с ними, а даже слабее их. Конечно, он теперь не представлял никакого интереса для них. Группа людей вошла тронный зал, и демон чуть не потерял контроль над собой, увидев, в каком состоянии находилась самая важная часть замка. Его величественный трон - был разрушен, лежал в руинах на отполированном полу. Как гротескный символ того, как жестко пал бывший правитель. Или же, возможно, это было предупреждением для всех демонов Вселенной. Не то, чтобы они собирались получить место поверженного тирана, ведь Аку был едва ли не самым могущественным из них, и все равно не смог удержать трон... При таких условиях, никто особо и не рвался на освободившееся место правителя. Золотые оковы, зафиксированные вокруг запястий, пульсировали горькими напоминаниями о его новой роли. Его трон заменили три человеческих стула, и он захотел посмеяться над ними, но не осмелился, когда главарь посмотрел на него через плечо. Последнее, что ему было нужно, это испытать еще большее унижение на глазах у своих приспешников... К тому же, он и так не мог справиться с болью, и едва ли стоял на ногах вертикально. Ходьба действительно стала достаточно мучительным занятием, особенно с его-то многочисленными травмами. С одного щелчка, перед ними открылся портал, гораздо легче, чем это должно было быть для смертного существа. Люди начали грубо проталкивать пленного туда. Оказавшись по другую сторону портала, Аку споткнулся, чуть не потеряв равновесие, хоть и кое-как смог устоять, а не упасть лицом вниз, прямиком на промерзшую землю. Под ногами группы хрустел снег, сияющий жуткими белыми искрами при лунном свете, что проникал сквозь голые ветви окружающих деревьев. Более восприимчивый к погодным условиям, чем раньше, Аку поёжился от холода, пронизывающего все тело и вызывающего сильную дрожь, которая практически ломает его. Но никому из сопровождавших пленника людей не было дела до его проблем. Они шли по узкой и извилистой тропе, лес вокруг них был тихим, словно мёртвым. С каждым новым и тяжелым шагом, Аку осознавал, что приближается к месту, которое вскоре станет для него постоянной тюрьмой, могилой, из которой он не сможет вырваться. Где будет обречен на вечные страдания от рук тех, в чьи души он вселил гнев много лет назад. Когда один из них сказал, что они приближаются к месту назначения, то демон остановился, вытягивая из себя последние силы с новым отчаянием, но безрезультатно. В его сильно ослабленном состоянии, они могли тащить его вдоль дороги совершенно легко, и их уродливый, жестокий смех эхом раздавался в темных глубинах зимнего леса. Отчаяние захватывало его, как гигантская волна, и, в последней попытке, демон дико рванул прочь от монстров, которые вели его к вечной каторге, направив всю свою оставшуюся силу в бой, который будет решать его судьбу. Если он не освободится сейчас, то точно больше никогда не этого сможет. Мысль о том, что его снова прикуют цепями, утопят, порежут, побьют, была просто невыносима. Аку не мог вернуться к этому снова, не мог! В подавляющем рациональный голос разума страхе, он инстинктивно потянулся за своей силой, не понимая, что его дикое сопротивление заставили похитителей потерять бдительность. Не удержав цепь демона, человек не смог вовремя понять, что благодаря этому небольшая частичка магии вернулась к пленнику, как вода через треснувшую плотину. Этой крошечной частички для Аку было более чем достаточно. Его человеческая маскировка спала, и он, в тот же момент, с помощью небольшого взрыва, вырвал оставшиеся цепи из человеческих рук. Все-таки, его магия оказалась достаточно сильна, чтобы разметать смертных на расстоянии в нескольких футов. Достаточно настолько, чтобы позволить ему сбежать. Деревья размывались, когда он бежал мимо них, отчаянно пытаясь увеличить расстояние между собой и похитителями. Аку бежал со всех ног, даже если осознавал, что было только вопросом времени, когда люди его догонят. Уже сейчас он чувствовал то, как замедляется, и как его травмы дают о себе знать, а грудь ходит ходуном от рваного дыхания. Демон, в любом случае, упадет, рано или поздно. Крепко стиснув изогнутые клыки, когда боль прошибла все тело, а его черная сущность сильно закапала с открывшихся ран, оставляя след на снегу, демон потерял последние остатки самообладания. И, из-за паники, он не увидел утес, что так коварно оборвал ему дорогу. Аку скатился с крутого склона, хватаясь когтями, чтобы удержаться и замедлить быстрый спуск. А на середине пути, демон со всего маху впчатался в гигантский валун, торчащий из снега, от чего не смог не сдержать болезненного вскрика. Раны беглеца ныли, прося, чтобы их носитель оставался неподвижным. Зрение Аку ужасно размылось от непреодолимой агонии, прокатывающейся через весь организм, и он начал медленно терять сознание, а его когти, что все еще впивались в склон, расслабились, глубоко утопая в мягкой почве. Незадолго до наступления темноты, Аку заметил пару сандалий, приближающихся к нему из тенистых глубин незнакомого леса.