Мерлин. Великий и Ужасный

- Думаешь, мы правильно сделали, что всё ему рассказали? - неуверенно спросила Моргана. - Что-то он не сильно рад. - Я бы сильно удивился, если бы Артур запрыгал от счастья или ринулся бы нас поздравлять, - приобнимаю любимую за плечи и целую в макушку. - Всё нормально. В последние месяцы на него очень много свалилось. Недосып ещё никому хорошего настроения не добавлял. Мы находимся в выделенных мне, как рыцарю, покоях. Одни. Моргана сильно переживает из-за случившейся полчаса назад ссоры с Артуром. Решение о том, что пора бы уже вывести наши отношения из тени было сугубо коллегиальным. Я стал рыцарем, поэтому и скрываться смысла уже, как бы, и нет. Однако некоторое опасение, что у меня, что у любимой, ещё оставалось. - Обещай, что вернёшься ко мне. Живым, - наклонив к себе моё лицо, твёрдо потребовала Моргана. - Не понимаю твоего беспокойства. Ты прекрасно знаешь, кто я. По-настоящему мне практически ничего не грозит, - отвечаю девушке. Помимо воли вышло как-то излишне самодовольно. - Не будь таким самоуверенным! Или ты забыл, сколько магов уничтожили во время Великой Чистки?! - возмутилась любимая. Одета она сегодня в белое платье с треугольным вырезом. И когда Моргана чуть подпрыгнула в порыве негодования, её бюст немного подпрыгнул, приковав тем самым мой взгляд. - Эй! Ты куда это пялишься?! - На твою грудь. Разве непонятно? - прижимаю к себе красавицу и целую. И она, тут же, жарко ответила мне. Спустя минуту мы уже предавались страсти на кровати. В одежде и не переходя определенных рамок, как и много раз до этого. Максимумом в таких играх был засос или поглаживание интимной зоны. Но сегодня всё будет по-другому. Резко разрываю наши уста и говорю тяжело дышащей девушке с припухшими губами. - Я вот тут подумал. Артуру о нас мы уже всё рассказали, я завтра утром отправляюсь на войну, и неизвестно, сколько месяцев тебя не увижу. Почему бы нам с тобой не попрощаться, как следует? - О чём ты гово... - недоуменно проговорила черноволосая красавица. Но, глядя на мою хитрую улыбку, не закончила, быстро всё поняв. В её глазах заиграли чёртики, и она без слов, но с многообещающим выражением лица, стала расшнуровывать свой корсет. Я также стал раздеваться, не отставая от девушки. - Дай мне. Хочу сам снять с тебя эти тряпки, - на мне уже ничего нет, а Моргана ещё ковыряется с сорочкой. Вот я и решил немного ей помочь. Ну и себе естественно тоже. От осознания долгожданной близости с любимой девушкой у меня всё окрепло и поднялось, чуть ли не на девяносто градусов. Моргана же только кивнула, заворожено смотря мне в район паха. Подхожу к ней и начинаю освобождать любимую из плена исподних одежд, попутно щупая за попу и грудь. - Ой! Какой же он горячий! - в какой-то момент Моргане надоело просто стоять, и она, преодолевая какую-то странную в данной ситуации робость, ухватилась за мой ствол. Меня как током прострелило. Я так возбужден, что если она не уберёт руку, случится конфуз. Справившись со шнуровкой лифа, опускаю сорочку с груди и впиваюсь губами в алый, успевший затвердеть, сосок. - Ах! - простонала Моргана, выпустив из рук моего, готового взорваться, бойца. Такой уровень непотребства ей ещё в новинку. Мне, кстати, тоже. Опыт прошлой жизни помогает слабо. Это было давно. К тому же те воспоминания зияют удручающими дырами. Руки не сидят без дела, сражаясь крючочками на спине. Любимая же, постанывая, зарылась пальчиками в мою шевелюру и прижимает меня к своим очень немаленьким, для её возраста, холмам. Оторвавшись от груди я вновь припал к устам любимой. Спустя несколько минут Моргана предстала передо мной в костюме Евы. Всё это время девушка проявляла, на удивление, мало инициативы. Обычно в наших играх она всё время пытается взять верх. Настоящая тигрица. А сейчас какая-то странная покорность. - Что с тобой? Почему ты такая... робкая? - Я... ну... я не знаю... как... это происходит, - ответила любимая, покраснев, как помидор, и чуть-чуть запинаясь. - Как так? Мы же с тобой... Ты же давно этого хотела?! - сказать, что я очень изумился, значит, ничего не сказать. - Я... когда ты рядом у меня ноет там, - и она скосила взгляд вниз. - Я очень хотела. Просто не знаю, как оно бывает, в деталях. Несмотря на стеснение, Моргана по ходу рассказа ни разу не отвела от меня взгляд. Ладно, пора прекращать это словоблудие. Целую красавицу, и заваливаю её в горизонтальную плоскость из полусидящего положения, в котором мы вели свою неловкую беседу. Руки начинают блуждать по такому желанному телу Морганы. Грудь и лоно оказались под самым пристальным вниманием моих пальчиков. Любимая не знает, как реагировать на ласки, поэтому просто стонет мне в рот. - Раздвинь ножки пошире, - говорю девушке, попутно пристраивая свой инструмент к её входу. Киска уже блестит от влаги, руки комкают простыню, а в глазах похоть напополам с интересом. Пора. Моргана выполняет мою просьбу, передо мной во всей своей красе расцветает розовый бутон. Чувствую, как ещё одна порция крови устремляется к паху, делая эрекцию чуть ли не болезненной. Головка уже касается мокреньких половых губ. Время пришло. Взяв любимую за бёдра, резко подаюсь вперед. - А-а-а!!! - издала весьма громкий возглас она. Из лона вытекла небольшая струйка крови. А я весьма чувствительной своей частью оказался в тесном и тёплом плену. Крик Морганы длился секунд пять, и, одновременно с этим, её глаза наполнились влагой. - Как ты? - спрашиваю, и поглаживаю любимую по волосам. - Б-больно, - отвечает красавица, тяжело дыша. - Подожди немного. Скоро всё пройдет. Спустя минуту начинаю потихоньку двигаться. Никаких протестов от Морганы не последовало, поэтому я постепенно наращиваю темп. Любимая уже сладко стонет в голос, откинув голову и закатив глаза. После гибели Утера я крутился, как белка в колесе, и пахал, словно раб на галерах. И так получилось, что мои навыки обращения с магией серьёзно улучшились. Знания в этой области тоже хорошо пополнились. Теперь я могу без опаски за жизнь пациента проводить манипуляции с живыми организмами. С оглядками, но всё же. Сейчас вот Моргане немного помог. Промотал 'ранение' на месяц вперёд. То есть привёл лоно в то состояние, когда плева уже давно пропала. Минута мне на это и потребовалась. Свой оргазм, который должен был случиться ещё в тот момент, когда член проник в киску, также придерживаю магией. Первой кончить должна именно стонущая подо мной красавица. Всё-таки первый раз является сильным потрясением именно для девушек. И свою награду любимая должна получить в любом случае. Я уже вышел на максимально возможный темп. Полностью вытаскиваю член и также, на полную, его загоняю. Любимая уже просто орёт, царапая мне спину. Хорошо я в самом начале, как только мы сюда пришли, кинул на комнату заглушающее плетение. Меня прямо таки переполняет энергией, желанием и любовью. Заниматься сексом со своей второй половинкой это что-то с чем-то. Всё нутро, буквально, искрит и рвётся наружу. Хочется отдать всего себя, без остатка. По нам уже ручьями течёт пот. Со слипшимися волосами и скользкой кожей Моргана становится для меня ещё более желанной. Несмотря на достаточно продолжительную скачку, желание в нас нисколечко не угасает. А усталость всё ещё не даёт о себе знать. Но вот красавица выгибается всем телом и издаёт особенно громкий крик. Меня начинает сжимать со страшной силой. Отпускаю себя и, тут же, взрываюсь ничуть не меньше, чем продолжающая оргазмировать Моргана. *** Да-а. Оттянулись мы тогда знатно. До самого утра проверяли бедную мебель на прочность. Но не время сейчас предаваться сладким грёзам. Прохожу вдоль построившихся солдат, выискивая возможные недочёты в снаряжении. А также прощупываю эмоциональный фон. Что с одной, что с другой стороны всё нормально. Вторичное вооружение в виде топорика у всех на месте. Доспехи сидят как надо. Настрой решительный, с примесью предбоевого мандража. Мне более или менее доверяют. Эх. Было бы намного легче, если бы на месте этой сотни, которая в настоящем бою то ещё ни разу не была, стоял мой, уже проверенный битвой, десяток. Что называется, навесили мне на шею салаг. Эти бойцы входят в полутысячу отобранную из городской стражи. Молодые, крепкие, умелые, но зелёные. Скоро начнётся самая настоящая полномасштабная бойня десятков тысяч солдат. А они прямо таки пышут спокойной уверенностью. Но это не уверенность прожжённых ветеранов, а глупость салаг, которые просто не представляют, что их скоро ждёт. Лучше бы боялись, честное слово. Страх очень легко конвертируется в ненависть. А вот спокойствие, тем более такое, запросто оборачивается растерянностью. Что может стоить им всем жизни. - Напра-а-во! Шагом марш! - командую, встав в первый ряд, рядом со знаменосцем. Ну, хоть с дисциплиной у них всё отлично. Шеренга солдат бодро развернулась, превратившись в колонну, и пошагала вливаться в большое войско. Развертывание пока ещё в самом разгаре. До конца отведённого времени осталось где-то полтора часа. Лагерь стремительно пустеет. Повсюду царит упорядоченная суета. Солдаты организованно покидают его, а обозники также организованно стаскивают весь скарб в одно место и готовят укрепления к осаде. Место нашей тысячи, в походной колонне, всем сотникам сообщили накануне. Я привёл свой отряд в самый тыл арьергарда и стал ждать команды на выдвижение. Повезло сегодня с погодой. Вся мерзкая грязь за ночь вымерзла, и никак нам не мешает. Воистину, какой же интересный путь я прошёл. От слуги и ученика лекаря до достаточно уважаемого рыцаря с кое-каким боевым опытом. Не говоря уже о том, что происходило на тайной стороне моей жизни. Образ безумного старика-мага, как нельзя лучше подходил в сложившейся после гибели Утера ситуации. Король, являющийся главным ненавистником всего сверхъестественного, мёртв. Наследник, тщетно отражавший нападение дракона, без сознания. Куча трупов и раненых, с которыми никто не знает толком, что делать. И вот, появляюсь я в образе дряхлого старика в балахоне и ставлю на ноги всех, в ком ещё хоть немного, но теплится жизнь. После этого ни у кого даже мысли не возникло разговаривать со мной во враждебном ключе. К тому же, в творящемся бардаке, в командную вертикаль весьма ловко вклинилась Моргана. Которая, естественно, целиком и полностью на моей стороне. Из задумчивости меня вывел длинный сигнал рога. - Приготовится! - ору своим подчинённым, и одеваю лежащий до этого в руках шлем. Отовсюду слышатся такие же команды разными голосами. Второй сигнал. - Вперед! Шагом! Марш! И огромная масса людей пришла в движение. От грохота, издаваемого марширующей армией, содрогнулась земля. Узкую полосу чистого пространства с дорогой окружает голый лес. Глядя на эти откровенно зловещие и унылые фигуры, коими являются деревья без снега в зимний период, моё сердце наполняется спокойствием и умиротворением. При таких условиях враги не смогут подобраться к нам незамеченными. Мне удалось излечить несколько сотен человек только из-за огромной насыщенности окружающей среды маной. Дело в том, что Дракон помимо своей основной деятельности, то есть превращения некоторого количества людей и предметов материальной культуры человеческой цивилизации в пепел, тратил своими атаками магическую энергию в очень больших количествах. Ну, на мой взгляд. Для него это, скорее всего, были крохи, недостойные того чтобы об их потере вообще задумываться. Собственно, собрав всю витающую в окрестности ману, я сплёл простую, как лом, структуру и привёл всех живых в порядок. Повторить такое даже с моим резервом нереально. Максимум, на что меня хватит, исцеление трёх человек с фатальными повреждениями. Протяжный и тоскливый вой рога пронёсся по рядам армии, перекрывая оглушительный топот тысяч окованных железом сапог. - Стой! - командую во всё горло. Через секунду мои солдаты останавливаются. То же самое происходит по всему войску. Армия остановилась. Прозвучал ещё более протяжный вой. Спустя пару минут, где-то в середине войска, возник трёхметровый штандарт. На нём было белое полотно с отчётливо видимыми, вышитыми красным полотном, символами. Копьё и римская цифра один. Первая пехотная тысяча. Через несколько секунд по армии прошлась целая серия сигналов. Четыре коротких с перерывом между первым и вторым. Понятно, центр, шеренга в четыре ряда. Стоило прозвучать последнему сигналу, как впереди, в отдалении, стали слышаться звуки команд и грохот марша. Штандарт опустили и тут же подняли другой, различающийся с предыдущим только римской цифрой. На этот раз там была двойка. Вторая пехотная тысяча. Шесть коротких сигналов с перерывом между третьим и четвёртым. Левый фланг, шеренга в шесть рядов. К шуму строящейся первой пехотной тысячи добавился шум второй. Снова опустился штандарт и поднялся над головами совсем иной. Теперь на нём был вышит лук без какой-либо цифры. Стрелковая тысяча. Она у нас одна. Ей определили место в центре, вместе с первой пехотной. И вот, спустя полчаса, дело дошло и до нас. Копьё и римская циферка пять на штандарте. Край правого фланга, построение квадрат. Веду своих солдат в указанное место. Поначалу приходилось очень сложно. Нужно было заниматься своей основной работой, помогать Гаюсу в лечении раненых (обычной медициной). Трудиться за целую бригаду спасателей, устраивать, то и дело, кому-нибудь чудесное (в прямом смысле) исцеление. Легализировать, размещать, продолжать вкладывать в головы учеников знания. Объяснять им произошедшие изменения. Физически я подпитывал себя магией, и в этом плане никаких проблем не было. Однако умственная усталость давала о себе знать. Поначалу образ стукнутого на голову могущественного волшебника нужен был, чтобы никто не задавал лишних вопросов и не стремился общаться с этой 'моей' маской. Но потом... когда мозг устает от какой-то умственно тяжёлой деятельности, переходя в этакий 'ждущий режим', приходит смех или возникают абсурдные и глупые мысли. Будто наш серый грецкий орех, не спросив разрешения хозяина, курнул дурман-траву. Какое-то время магия прекрасно снимала напряжение и стимулировала деятельность мозга. Однако на определенном этапе это перестало работать, накопилась критическая масса ментальной усталости, и меня накрыло... Из фальшивого безумца я на некоторое время превратился в самого натурального шизофреника. Ко мне в разум постучалась ещё одна личность. До сих пор не знаю, с чем это связано. Может слишком вжился в роль. Или ещё что. Все дело в том, что где-то в течение полумесяца, я мог в любой момент времени начать считать себя старым магом, Эмрисом, сплести соответствующую иллюзию и идти выносить мозг жителям города. Это было невозможно контролировать. Единственное, я, чувствуя подкатывающее безумие, быстренько сматывался в какое-нибудь укромное место. Если находился на виду, конечно же. Страшно, очень страшно вспоминать о том, как твоя личность меняется и уже не принадлежит тебе. Ты - это не ты, а какая-то больная фантазия, которая украла твой разум. Построились. Моей сотне отвели место в третьем и четвёртом ряду посередине. Стоим, ждём дальнейших приказов. Если оглядеться по сторонам, чуть отдалив зрение, возникает ощущение, будто ты находишься не среди одетых в броню людей, а являешься частью армии железных роботов, механизмов. Однако стоит поближе приглядеться к этим 'механизмам', иллюзия полностью развеивается. Кто-то ковыряет носком мёрзлую землю, кто-то переминается с ноги на ногу, а кто-то вообще приспустив забрало, чешет нос. Когда безумие отступило, я, отложив кучу важных и не очень дел, принялся разбираться в той фигне, что со мной происходила. На этом фоне даже моё посвящение в рыцари, и последовавшая за этим попойка, прошли фоном. Все мысли заняты только одним. Были серьёзные опасения, что подобное может повториться. Изрядно поковырявшись в мозгах, и проверив себя всеми возможными способами на возможные проклятия, я понял, что же это было. Честно говоря, аж отлегло. Обычный психоз, вызванный глупостью и плохим вниманием к деталям с моей стороны. Возникшая псевдоличность представляла собой исключительно игру моего подсознания. Просто у меня были серьёзные опасения, что ко мне каким-то неведомым образом подселилась какая-то сущность, которая так дала о себе знать. Да уж, даже находясь в мире, где магия является объективным фактором, не нужно уходить в излишний мистицизм. У всех проблем и явлений в человеческой жизни (за исключением чисто природных) есть совершенно конкретный автор. Как ни странно, но от подобного казуса тоже имелась некоторая польза. Находясь в неадекватном состоянии, я творил с магией много такого, до чего в нормальном состоянии никогда бы не додумался. Некоторые решения в плетении магических узоров можно, вообще, назвать гениальными. Два протяжных сигнала. - Шаг-о-ом! Марш! - отдаю команду, вторя тысячнику, сиру Лаяну. Повсюду стали разноситься точно такие же команды. Спустя несколько секунд, когда приказ дошёл до всех, армия вновь двинулась. Уже не походным, а боевым строем. Став рыцарем, я, ввиду приближающейся войны, отбыл на передовую. И это было очень даже хорошо. Несмотря даже на то, что пришлось сократить магическую практику, оставить на время учеников и расстаться с Морганой. Наработать нужный для моих планов авторитет можно только мечом. Со своими доспехами поработал на все двести процентов, вложив в них всё имеющееся мастерство. И не только в магии. Собственно, я снова обратился за помощью к Патрику. И мы опять, как и до этого с пилой, мучились над комплектом не самой плохой рыцарской брони. С тем, чтобы сделать её ещё лучше. В течение полутора месяцев неспешной работы нам удалось повысить прочность доспеха раз так в шесть. При этом вес стал меньше на семьдесят процентов. Однако металл приобрёл отчётливый светло-серебряный оттенок. Пришлось это маскировать. Купил побольше самой дешёвой краски, немного над ней поколдовал, и нанёс на броню. Ничем экстраординарным данный поступок не являлся. Все рыцари, так или иначе, украшают свои доспехи. Конечно, мои действия выбивались из общего ряда, но не более того. Оружие я решил не улучшать. Если чудесные свойства брони скрыть относительно легко, то меч, прорезающий сталь, словно бумагу, был бы очень заметен. Последовали бы вопросы, на которые не имелось бы адекватного ответа. А признаваться в том, что я маг, очень глупо. Несмотря на то, что Артур отменил указ своего отца, к представителям чародейской братии относятся с подозрением. Но, конечно, это не главное. Если бы я раскрыл свой секрет, то меня бы немедленно подвергли остракизму. Большая часть моего авторитета в рыцарской среде растаяла бы, как снег в конце апреля. И не важно, что я лгал из-за вполне понятных объективных причин. Лгал же, причём достаточно продолжительное время. Ложь, чтоб вы понимали, считается у рыцарей вторым после предательства грехом. Пять коротких сигналов и через интервал шесть коротких. - Стоять на месте! - отдаю команду. Наша и шестая пехотная тысяча останавливаются. Через несколько минут снова слышатся сигналы, и остальные тысячи последовали нашему примеру. Когда новое построение было закончено, я заметил, что выстроившиеся пехотные тысячи напоминают тупоносый клин, а стрелки, прикрываемые и спереди и по флангам, являются своеобразной сердцевиной. Хотя с моей позиции было видно не всё, но додумать остальное не стоило никакого труда. - СОМКНУТЬ РЯДЫ!!! - по армии прошёлся многоголосый командный клич, который я подхватил во всю мощь своей глотки. - ПРИГОТОВИТЬСЯ!!! - солдаты выставили вперёд щиты и свои двухметровые копья. Неужели враг близко? Из-за спин передних двух рядов что-то разглядеть очень непросто. На грани слышимости нарастает какой-то странный шум. Я бы обозначил его, как глухой, тяжёлый и одновременно хлёсткий. И он всё ближе и ближе. Напрягаюсь, примерно представляя, что сейчас последует. Сканирую эмоции всех ближайших ко мне солдат. Собраны, сосредоточены, немного мандражируют. Хороший настрой. Тем временем от топота летящих на нас всадников начала содрогаться земля. Появился какой-то слабо понятный вой тысяч глоток и ржание лошадей. Пространство заполнила настоящая какофония, перекрывающая все остальные звуки. Обнажаю меч, и так же, как солдаты, выставляю щит вперёд. Уже видна несущаяся на нас нестройная, но очень решительная, лавина. Пробрало даже меня. В эмофоне же солдат добавилась немаленькая нотка страха. Наверное, то же самое чувствовали красноармейцы в окопах, когда на них ехали немецкие танки. Вроде бы, теоретически, знаешь, как с этим бороться, а всё равно страшно жуть. Плохо вооружённая орда накатывает на передний строй и бешеным напором пытается сломить, раздавить, опрокинуть нас. Вот и пришла она, мясорубка. *** Три передних ряда отошли в тыл, уставшие и израненные. Но мы держимся. Я уже не могу эффективно командовать вверенной мне сотней. Всё, что остаётся - это крошить врагов, воодушевляя подчиненных личным примером. Злая, но плохо вооружённая, и также обученная, конница отхлынула, не сумев сходу опрокинуть нас, и тем самым увязнув в сече. Где преимущество было явно не на их стороне. Лохматые всадники с маленькими деревянными щитами, с копьями и в различных кожаных доспехах или плотных стёганых куртках. Чаще всего без какого-либо шлема. Отступали, посылая вдогонку грязные оскорбления и натужные насмешки. Но никакого облегчения это нам не принесло. Стоило этим конным ополченцам ускакать на значительное расстояние, как на нас посыпался целый дождь копий и камней. Впереди в огромных количествах расположилось мясо, главное достоинство которого в количестве и умении метать всякое в нужную сторону. Вооружены пращники и копьеметатели были, по-моему, ещё хуже, чем недавние всадники. Несмотря на подобие черепахи, в которое мы построились, щиты и добротную броню, урон этим обстрелом был нанесен очень значительный. Только у меня в подразделении выбило треть из оставшихся после боя с лёгкими всадниками. Положение соседних полков было во многом схоже с нашим. Атака стрелками шла не только на нас, а ещё и по всему правому крылу клина. Приказ сира Лаяна был однозначный: 'Любой ценой держать позицию!'. Вот мы и держали. После на нас пошла пехота. И вот это стало самой большой проблемой. Прямо на нас шли мерсийцы. Уверенно, чеканя шаг не хуже отборных солдат Камелота. Вооруженные так же, как мы, только ткань синяя. В отличие от нас они были свежи и рьяно жаждали нашей крови. Это чётко прослеживалось в эмофоне. Как выяснилось чуть попозже, выучкой и дисциплиной они нас даже чуть-чуть превосходили. Всё-таки наш полк состоит из рекрутов, которые настоящей войны ещё ни разу в глаза не видели. И началось настоящее веселье. Одна колючая бронированная стена против другой колючей, и тоже бронированной, стены. Передняя шеренга моей сотни оказалась практически полностью перемолота за несколько минут, а её жалкие остатки отошли в тыл. Судя по всему, на нас бросили отборных ветеранов Байярда, которые были закалены многочисленными войнами именно с Камелотом. К сожалению, мой опыт, как командира, ограничивается разведкой и пограничными стычками. Да и под началом у меня было всего десяток человек, поэтому в таком бою я могу действовать, опираясь только на советы более опытных товарищей и собственную смекалку. Магия, увы, сейчас не самый сильный помощник. Практически все мои силы уходят на порции бодрости трём сотням солдат и поддержание их морального духа. К сожалению, когда мерсийцы принялись бодро нас крошить, в эмоциях бойцов стало проявляться всё больше страха и апатии. Столкнувшись с противником, который однозначно их превосходит, они стали желать того, чтобы всё это поскорее кончилось. Мои опасения начали сбываться. Вот я и начал небольшими порциями маны придавать бодрость своим солдатам. И это практически полностью осушает мой резерв. Остаётся только необходимый мизер, который даёт мне повышенную силу и реакцию. Благодаря расцветке доспехов и плащу, я очень заметен. Это даёт как положительный, так и отрицательный эффект. Хорошее заключается в том, что мои солдаты прекрасно видят меня живым и сражающимся, это придаёт им мотивацию. Плохое же состоит в том, что для врагов я, как маяк в ночи. Они с особым упорством стараются меня уничтожить и, несмотря на все усилия, постепенно окружают. Закрыться щитом от целившего мне в бедро копья. Ответный выпад мечом в стык между шлемом и нашейной кольчугой. Не получилось, вовремя отступил гад. Лезвие лишь немного чиркнуло по лицу. Если выживет, шрам и поврежденный глаз ему обеспечены. Обливаясь кровью, он отступил в глубину вражеского строя, а на его место встал другой, свежий, солдат. Товарищи раненого с удвоенной силой стали наседать на меня, дав ему, тем самым, время. И мы, и враги сражаемся в строю, плечом к плечу. Здесь не особо важно воинское мастерство. Правят бал выносливость и моральный дух. Как игра в гляделки, кто первым сломается. Нам в этом смысле повезло сильно меньше. Когда пришлось вступить в столкновение с мерсийцами, мы уже значительно устали и понесли потери. Пользуюсь шансом, резко, всей массой, толкаю щитом стоящего напротив неосторожного врага. Потеряв равновесие, он внёс некоторую сумятицу в ряды своих товарищей. Пинаю его бронированными сапогом под колено, чтобы гарантированно сломать. И у меня это получается. Солдат заходится в протяжном крике и падает на спину, начиная кататься по земле и завывать. - За мной, воины! Покажите этим ублюдкам, чего стоят защитники Камелота! - ору во всё горло, немного взбадривая солдат чуть скопившимися крохами маны. Одновременно начинаю активно работать мечом, мешая противникам восстановить строй. Смахиваю голову у стоящего справа мерсийца, наступаю на его труп и продолжаю всячески отвлекать на себя внимание. В эту небольшую брешь хлынули мои солдаты, помогая мне расширять прореху. Сражение стало потихоньку приобретать вид собачьей свалки. Копья уже давно были выкинуты, и в ход пошли топоры. С тех пор, как нас атаковали мерсийцы, никаких внятных приказов я не слышал, поэтому и действую сейчас полностью на своё усмотрение. А именно, ставлю всё на безумный натиск, вклиниваясь и создавая сумятицу в их отряде. Колю в глаз одного, наступаю на его труп, за мной бешено рвутся воины, рубя всех, до кого могут дотянуться. Делают они это, пренебрегая осторожностью, за что очень часто расплачиваются жизнью. В определённый момент останавливаюсь и начинаю выступать как позиционная 'мясорубка'. Мы прошли уже на четыре ряда вглубь вражеского строя. Дальше будет сильный риск нашего окружения. Рублю, колю, толкаю, пинаю. Использую как меч, так и другие доступные средства. Я могу только догадываться, как выгляжу со стороны. Но то, что покрыт кровью с ног до головы не вызывает сомнений. Целиком и полностью отдавшись бою, погружаюсь в что-то напоминающее транс. Сознание будто вышло на другой уровень восприятия. Заранее, каким-то шестым чувством, ощущаю, откуда приходит опасность. Более того, могу определить, насколько она сильна. Знаю, что произойдет в ближайшие двадцать-тридцать секунд. Мой разум, как будто бы, стал существовать одновременно и в настоящем, и в будущем. Никакого напряжения на мозг, в связи с этим, не было и в помине. Наоборот, появилась необычайная лёгкость и, как бы это выразиться, понятность окружающей реальности. Словно в один момент все пазлы сложились. Я превратился в настоящий конвейер по уничтожению людей. Землю подо мной и вокруг меня я усеял трупами. Уворачивался, принимал удары на щит или, в крайнем случае, на цельные куски брони. И разил врагов с недоступной для обычного человека проворностью. Дело даже не в мышечной реакции, которая не особо и полезна в тесной свалке, а в том, что я знал, что тот или иной воин будет делать спустя полминуты. Это, кстати, помогало не только в убийстве врагов, но и в спасении своих людей. Вовремя прикрыть или заранее ликвидировать того кто может убить союзника. Вопреки собственным планам о том, что нельзя идти вглубь вражеского строя, я, как это ни странно, совершенно потерялся в оперативной обстановке. Единственное, чему подчинены мои мысли и цели, это убийство как можно большего числа противников и сохранению, по возможности, союзников. Вся мана по-прежнему уходит на поддержку солдат. К счастью, воодушевлять их уже практически не надо. Втянулись уже, так сказать, в процесс. Я вместе с ещё где-то полусотней человек уже давно оторвались от своих и безобразничаем в полном окружении. Самым большим изъяном во вражеской броне было горло, и именно туда я чаще всего тыкаю свой меч. Достаточно одного не слишком сильного, но точного удара. И человек либо умирает в считанные секунды, от чудовищной кровопотери, вызванной настоящим фонтаном из разорванной артерии, либо, в случае везения, если я чуть промахнулся, и его защитила кольчуга, надолго теряет дееспособность. Мной и моими людьми овладел какой-то жуткий кураж, жажда крови. Мы убивали и ржали при этом, как кони, отпуская в сторону врагов похабные оскорбления. Вдруг у меня закружилась голова, резко накатила тошнота. Ушло 'прозрение' и 'предвидение'. Из-за внезапности я сбился с движения и упал, споткнувшись о чей-то труп. Пришедшая через секунду сильнейшая слабость не дала возможности подняться. Вместе со слабостью на разум стал опускаться тяжелейший тёмный туман. Сопротивляться ему было практически невозможно. И спустя какое-то количество времени сознание полностью уплыло на остров грёз.