Ломка без него

Алла, кажется, вспоминает, почему никогда не хотела ни с кем встречаться; даже влюбляться не хотела — как табу раз и на всю жизнь. Она после Кузи забыла все/забила на все, она к Кузе привыкла не львицей, а кошкой той самой домашней. Да только кошкам еще больнее бывает, оказывается. Кошек еще больнее пнуть можно. Майкл улыбается неприлично солнечно; и Алла вроде — как лучший друг — должна быть за него рада; должна смеяться и руками разводить — «эй, ты сделал это, чувак, у тебя наконец серьезные отношения». Но Алла не может. Губы дрожат и ломаются неестественно, натянуто, глупо просто. А вроде такой хорошей актрисой считала себя, да? Ошиблась, милая. А Майкл сияет и за плечи обнимает, бормоча «ты лучшая подруга в мире» на ее слабые благодарности; «я должен тебе рассказать» — непривычно оживленно тянет на родную кухню общаги, а Алла и не знает, как сказать ему — я уже знаю. И это разбивает мне сердце. — Ты её любишь? — Да… Да, мне кажется, я люблю её. Майкл слишком счастлив, у него эмоции внутри вулканом зреют; и Алла правда не хочет слышать то, что этим признанием ее жизнь разделится на «до» и «никогда». Но Майкл это заслужил, нельзя, нельзя ему больно делать, нельзя ему крылья обрубать. Алла сбегает. Просто собирает вещи и уезжает, оставляя лишь записку друзьям, что она никогда не вернется. И Майклу лишь одну фразу, что её ломает без него.