...
4 февраля 2020 г. в 01:10
Покрывало, в которое Такеши заматывал насквозь промокшую Триш за неимением в доступной близости полотенца или простыни, было большим и пахло чем-то цитрусовым и, кажется, горьким кофе, но сейчас это не волновало ни одного, ни вторую. Лишь теперь он сообразил, что в идеале вообще стоило сначала раздеть ее, затем отправить в душ и только после завернуть в огромный кусок ткани, но в данный момент девушка не выглядела способной на выполнение этих, казалось бы, несложных действий – отсутствующий взгляд и безразличное выражение лица говорили именно об этом.
Чертыхнувшись, парень подхватил замершую соляным столбом Беатриче на руки и понес ее в сторону ванной. Он осторожно усадил ее на широкую столешницу рядом с раковиной, медленно развернул края покрывала и бегло осмотрел изящные шею, плечи и грудь – мокрая блузка липла к коже, не скрывая абсолютно ничего; ткань пиджака была изрешечена и продырявлена, как будто бы девушка не раз и не два вступила в поножовщину и перестрелку. Впрочем, зная Триш и ее способности, Такеши уже ничему не удивлялся – сочетание Пламени давало ей возможность выжить там, где никто другой бы не выжил. Кровавые, зеленые и серые пятна на коже и одежде тоже доверия не внушали – как минимум поэтому Рокудо стоило запихнуть в душ.
– Триш, – мягко протянул он, аккуратно касаясь бледной щеки кончиками пальцев. Девушка неспешно подняла на него пустой взгляд синих глаз, потемневших на несколько оттенков и остекленевших до состояния прозрачных кристаллов – обычно живая, энергичная и смешливая, сейчас она больше была похожа на блеклую, невыразительную тень прежней себя. Несмотря на то, что она, казалось бы, смотрела на Такеши, ее взор был устремлен куда-то сквозь него – в своих мыслях Беатриче находилась далеко-далеко от того, что происходило здесь и сейчас.
– Триш, – негромко повторил Такеши. Его молчаливая собеседница едва уловимо дернула плечом, но Ямамото заметил это. – Тебе нужно в душ. Ты справишься с этим сама?
Долгое время Рокудо сидела неподвижно и не реагировала. Парень даже успел подумать, что она не слышала его или попросту проигнорировала, и собирался было повторить свои слова, как девушка слабо качнула головой из стороны в сторону. Мокрые волосы, лежащие на плечах, облепили щеку и шею причудливой темно-синей, почти черной паутиной. Такеши бесшумно вздохнул, призывая себе на помощь всю выдержку, которая у него была. Он мог бы позвать Киоко, Хану или Хару – в конце концов, все трое являлись хорошими подругами Беатриче, – но тот факт, что Триш пришла в таком состоянии именно к нему, а не к кому-либо другому, нещадно давил на сознание и не давал этого сделать.
Триш ему доверяла.
– Хорошо. Я понял. В таком случае ты не будешь возражать, если я, кхм, помогу тебе? – как можно спокойнее поинтересовался Ямамото, всеми силами стараясь не краснеть, искренне надеясь на то, что Рокудо все же придет в себя и откажется от его помощи, но вместо этого она лишь кивнула головой. Мысленно Такеши взвыл, а в реальности лишь мягко улыбнулся – ему предстояло мыть своими руками девушку, которая ему до умопомрачения нравилась. Напомнив себе, что сейчас не время и не место – не было никаких сомнений, что Триш было очень и очень плохо, – он окончательно спустил намокшее покрывало на столешницу.
– Я постараюсь не смотреть, но обещать ничего не могу, – произнес парень натянуто весело, все еще лелея надежду на то, что Беатриче справится сама, но она уже снова «замерзла», теряя остатки эмоциональной чувствительности. Ямамото глубоко вдохнул и выдохнул, очищая разум от посторонних мыслей. Его ладони подались вперед, чтобы снять порванный пиджак, осторожно подхватили лацканы и потянули вниз – сначала одна рука высвободилась из плена узких рукавов, потом вторая. Пальцы вспорхнули под самое горло, ненадолго замирая в воздухе; Такеши судорожно сглотнул, но все же сумел найти в себе возможность продолжить и расстегнуть от ключиц до низа живота одну пуговицу за другой, мягко спустить с покатых плеч дырявую блузку и волевым усилием отвести взгляд от высокой груди, затянутой в кружево бюстгальтера.
– Нужно встать, Триш, – негромко произнес Такеши и, когда девушка слабо качнулась вперед, крепко подхватил ее под бедра и снял со столешницы, ставя на пол. Ноги держали ее плохо, как будто бы в этот момент готовы были подкоситься, и поэтому парень, нежно заключив в кольцо пальцев оба запястья, положил узкие прохладные ладони себе на плечи – лед, исходивший от чужой кожи, казалось, вымораживал до самых костей; Триш замерзала, и Ямамото для себя определил, что ему стоило поторопиться, чтобы поскорее запихнуть девушку под горячий душ.
– Вот так, держись за меня, – проворковал он и, не удержавшись, ласково коснулся мягкой щеки, стирая полосу грязи, и тут же отдернул руку, словно оказавшись замеченным в чем-то неподобающем. Рокудо по-прежнему равнодушно и безразлично смотрела перед собой, на ее лице не проявилось ни единой эмоции, и Такеши невольно устыдился своих порывов, потер с силой глаза и потянулся к пуговице на чужих штанах, которые, благо, были более-менее свободными, но все равно отчаянно липли к бедрам и икрам – из брючин Беатриче пришлось чуть ли не вытряхивать, но и эта ступень была пройдена успешно.
В душевую кабину он завел Триш еще в нижнем белье, включил горячую воду, отрегулировал ее так, чтобы она не была обжигающей; достаточно быстро появившиеся клочья пара хотя бы прикрывали женское тело. Ямамото потянулся пальцами к гибкой спине, щелкнул застежкой бюстгальтера, тщательно отводя взгляд, спустил шелковистые лямки по плечам вниз и откинул не нужный больше предмет одежды в сторону. Понадеявшись на то, что девушка не будет ругаться, наощупь, но так, чтобы не задеть тонкую кожу, разрезал ножницами обе боковины трусиков – в конце концов, снять с Рокудо еще и их было совершенно выше его сил.
Беатриче неподвижно стояла спиной к нему, лицом к стенке с душевой лейкой, вода, бегущая из верхнего душа, стекала по ее волосам, плечам, спине, бедрам. Такеши не мог не окинуть темным взглядом Триш, фокусируясь на выпирающем шейном позвонке, но мог себя контролировать – он скинул вымокшую футболку и забрался в кабину следом, закрывая дверцу.
– Я не смотрю, – еще раз предупредил он, и слово свое собирался держать; парень схватил шампунь, выдавил пахнущую ментолом и яблоками жидкость в ладонь и принялся осторожно намыливать ее голову, пропитавшуюся своей? чужой? кровью и грязью. Только на третье промывание волос вода перестала быть красновато-серой, и тогда Ямамото, отставив в сторону бутылек, взял в руки гель для душа и щедро сдобрил им мочалку. Рокудо по-прежнему не шевелилась, лишь время от времени несознательно покачивалась из стороны в сторону, и парню приходилось следить еще и за тем, чтобы она случайно не рухнула на кафельный пол.
Воздух пах мятой и чем-то свежим, травянистым – кажется, на бутылке было написано «горные вершины» или что-то наподобие этого, поэтому результат был совершенно очевидным, – мыльная губка скользила по бледной коже с бесчисленным количеством застарелых шрамов, и от каждого случайного прикосновения хотя бы кончика пальца к жаркому женскому телу и без того возбужденного Такеши пробирала приятная дрожь.
Рокудо неожиданно крупно вздрогнула и низко-низко опустила голову, обняла себя руками. Парень забеспокоился, осторожно тронул ее за плечо, полуоборачивая девушку к себе.
– Что такое, Триш? Где болит? – встревоженно спросил Такеши. Его не волновало, что на него сверху лилась вода, что он стоял мокрый и мыльный, что ему постоянно приходилось смаргивать влагу, набегающую на лицо и глаза – все его внимание забирала девушка, стоящая перед ним совершенно обнаженная, но едва ли сейчас степень ее раздетости имела значение.
Беатриче внезапно вскинула на него больной и влажный взгляд ярко-синих глаз, который был значительно более осмысленным, чем все время до этого, и почти до крови закусила потрескавшуюся губу. Она пристально уставилась в лицо Ямамото, изучая, вбирая в себя каждую черточку, даже самую маленькую, самую незаметную, а после развернулась, толкнула парня к стене и прижалась к нему всем телом, обвивая руками за шею и напористо, но с каким-то отчаянием находя своими губами его губы.
Рокудо была горячей и скользкой – от не смытой до конца пены, не иначе, – но цеплялась за него так крепко, целовалась так безбашенно, что Такеши не знал, о чем и думать. Его ладони сами нашли тонкую талию, сжали стройные бока, прошлись по ребрам и коснулись влажных завитков длинных волос, а колено, повинуясь первородным инстинктам, вклинилось между сильных бедер, стискивающих его.
Девушка отстранилась, прислоняясь лбом к чужому лбу и как-то по-особенному заглядывая в потемневшие ореховые глаза, расплывающиеся при такой близости в два неясных коричневых пятна.
На заднем фоне шумела вода. Два сердца бились неровно и суматошно.
Перед тем как потянуться за еще одним поцелуем, Триш улыбнулась – уголки ее губ разъехались в неестественной, кривой улыбке, уродующей ее миловидное лицо, – и спокойно, но с каким-то болезненным надрывом произнесла первые за этот вечер слова:
– Погас мой свет.