I won't run from you

      Это было определенно проблематичнее, чем Фэн Синь мог себе представить.       Это, имея в виду и его задание, и Му Цина.       Кто-то повадился уничтожать его храмы, попутно угнетая прихожан, когда те приходили для молитвы, так что Фэн Синь спустился в людской мир. Без причин на то, Му Цин последовал за ним, сопровождая его с холодной тишиной и закатыванием глаз. Фэн Синь мечтал, чтобы он вовсе не приходил, пока не оказался в разгаре боя.       Беда заключалась в парочке озлобленных демонов, решивших отомстить Фэн Синю за выигранную им лет триста назад битву. Уничтожить их было достаточно трудно, но, с помощью Му Цина, они победили.       Дорогой ценой.       Игнорируя боль в левой руке, Фэн Синь прижал Му Цина ближе, практически неся Бога в ближайшую гостиницу. Сил подняться обратно на Небеса у него не было, как и возможности подключиться к духовной сети. К счастью, отдохнув, они оба быстро восстановятся.       Фэн Синь пытался унять панику, нарастающую внутри. Голос у Му Цина был раздражающий, но он отдал бы все сейчас за парочку сухих замечаний.       — Одну комнату с двумя кроватями.       — Осталась только одна комната с одной кроватью, — виновато ответил хозяин гостиницы.       Шикнув, Фэн Синь кивнул, выкладывая все деньги, что только были при нем, на стол, и проходя следом за хозяином гостиницы дальше по коридору. Войдя в комнату, Фэн Синь тут же вздрогнул, толкнув при этом Му Цина.       — Прости, прости, — шепнул он, затаскивая его на кровать.       Кровать была шикарная. Она представляла собой тонкий матрас с парочкой сложенных в стороне простыней и единственной лампой рядом. Фэн Синь наклонился, загораживая Му Цина на кровати, прежде чем попросить у хозяина гостиницы немного воды.       Он потянулся вперед, снять с Му Цина доспехи —       — Нет.       — У тебя кровь идет, — сказал Фэн Синь, — Дай мне помочь.       — С чего бы тебе --, — Му Цин резко дернулся, сев и зайдясь в кашле. Фэн Синь, поддерживая, опустил руку ему на спину. Когда Му Цин убрал ладонь ото рта, та вся была красной, от чего Фэн Синю пришлось закрыть глаза, тщательно стараясь не паниковать, — С чего бы тебе помогать мне?       — Тебе раны голову повредили или ты всегда такой тупой?       — Ты у нас эксперт в области тупости, — шикнул Му Цин, закатывая глаза.       — Не будь мудаком. Хотя, опять же, для этого тебя придется вырубить.       — Ты — эй! — глаза мужчины сверкнули.       Пока он отвлекся, Фэн Синь стянул с него доспех и уже начал работать над пуговицами туники.       — Дай мне помочь.       — …Ладно, — наконец-то пробубнил Му Цин, сжимая зубы, — Вот дерьмо.       На его животе, по диагонали от правой нижней стороны до середины груди, была уродливая рана. Она не задевала ничего жизненно необходимого и медленно кровоточила, но Фэн Синь никак не мог успокоить бушующее в груди беспокойство, где-то далеко и глубоко, в том же месте, где хранились хрупкие воспоминании о смехе Му Цина и его прикосновениях.       Заставив себя сфокусироваться, он практически бегом дошел до дверей, услышав стук. Ему передали бинты с водой и сосуд с лекарством, после чего он вернулся к кровати. Му Цин не двинулся, с трудом дыша на холодном воздухе.       В лекарствах Фэн Синь совсем был плох, но должен был хотя бы попытаться.       — Дай мне знать, если будет больно, — мягко шепнул он.       — Мм, — дернулся Му Цин, когда Фэн Синь провел смоченной тряпкой по ране       — Прости, прости.       — Нормально.       Его кожа была мягкая вокруг шрама, на мускулах под ней. От одного вида выпирающих тазовых костей, стройной талии, силы этого тела, у Фэн Синя пересохло во рту. Му Цин был немного меньше его самого, несмотря на то, что был таким же сильным (по крайней мере, об этом говорит стена во дворце Фэн Синя, треснувшая в одну из их драк (Фэн Синь все еще удивляется, насколько отмороженным надо быть, чтобы любить это воспоминание.))       Фэн Синь положил руку на бедро дрожащего Му Цина, удерживая его, не обращая внимания на боль в руке. Му Цин под его пальцами был слишком теплый и крепкий.       Свет лампы путался в серебре его волос, они оба дышали тихо и прерывисто от холода, Фэн Синь с рукой на талии Му Цина, Му Цин, сжимая пальцами рук простыни. Фэн Синь терпеть не мог, что делает ему больно, но это было необходимо.       Когда он стал таким? Когда резкие замечания Му Цина стали причиной разливающегося в груди тепла и смеха, застревающего в горле? Когда его сердце начало заходиться от мыслей о нем, о нежном, мягком шепоте, еще более мягкой улыбке? Когда Фэн Синь в последний раз опускал возведенные им вокруг себя стены для кого-то? Когда Му Цин — да и сделал ли он это?       Фэн Синь хотел разрушить эти стены.       Му Цин бы ему никогда не позволил. Му Цин ненавидит его, несмотря ни на что, несмотря на то, как бешено бьется сердце Фэн Синя. Му Цин позволяет помочь ему, потому что ранен, потому что нуждается в Фэн Сине сейчас — не потому что хочет этого.       — Идиот, — рыкнул Му Цин, — Твоя рука.       — Ох, — Фэн Синь посмотрел вниз, — Не переживай об этом. Дай закончить с бинтами.       Му Цин сверкнул глазами, но дал Фэн Синю закончить с перевязкой. Но как только тот закончил, Му Цин схватил чужое запястье.       — Дай посмотрю.       — Она просто сломана, — небрежно сказал Фэн Синь, — Мы сейчас с ней ничего не сделаем. Когда мои силы вернутся, она сама заживет.       — Сломана? И ты тащил меня весь путь? Ты серьезно идиот, — шикнул Му Цин, — Тебя уже не спасти.       — А что мне еще оставалось делать? — спросил Фэн Синь, стараясь не сойти до крика, но безуспешно, — Бросить тебя там?       — Почему нет? — крикнул Му Цин.       — Я-...       — Я тебя не понимаю, — Му Цин откинулся назад, хмыкнув. Фэн Синь подумал как же это мило и сразу же захотел сломать себе другую руку. Моргнув, он попытался встать.       — И куда ты собираешься? — Му Цин прочистил горло.       — Тебе нужно поспать.       — Как и тебе.       — Тогда ты первый, — вздохнул Фэн Синь.       — Да…- рыкнул Му Цин. — С чего ты такой неженка? Залезай.       У Фэн Синя сердце упало в ноги.       — Ты не должен.       — И ты называешь меня тупым. — сказал Му Цин. Быстро и агрессивно, — Уебывай тогда спать в другое место. Увидимся на Небесах.       Почему все всегда заканчивается так? Фэн Синь подавил раздражение, накатывающее в горле, мягко выдохнув, пытаясь читать между строк. Му Цин предложил им разделить кровать, хоть ему и уступили, и сорвался на него.       — Ты так просто от меня не отделаешься, — едва поддразнивая произнес Фэн Синь, на что Му Цин комично поднял брови (очень мило, он в принципе был милым, когда переставал быть мудаком (кого он обманывает, Му Цин был милым всегда)), — Двигайся.       Му Цин заворчал, но подвинулся. Фэн Синь просочился к нему, заметно дрожа. Пол был ледяным и матрас не добавлял особой теплоты. Фэн Синь накрыл Му Цина вторым одеялом, заправив оное под него.       Тот только закатил глаза в темноте.       — Ты простудишься. Мы должны разделить одеяла.       Логично. Очень логично, но очень плохо для благополучия Фэн Синя.       Даже учитывая небрежность его слов, ночь сделала голос Му Цина мягче, нежнее, обволакивающим душу Фэн Синя. С уходом темноты уйдет и атмосфера, чувственность смоется восходом солнца. Его храбрости хватило влюбиться только в темноте.       Му Цин слегка подрагивал, лежа на спине, пытаясь не мешать заживлению своих ран. Фэн Синь обнял его за плечи неповрежденной рукой, притягивая ближе, от чего его сердце кровью обливалось.       — Все нормально?       — Уже лучше, — сказал он, уткнувшись лицом в плечо Фэн Синя, — теплее.       — Отдохни немного.       — Сначала ты.       Несмотря на свою настойчивость, Му Цин заснул через пять минут. Фэн Синь тоже прикрыл глаза, стараясь заснуть, но кровь бежала слишком быстро, мозг и сердце бешено колотились друг о друга. Дыхание Му Цин было мягким, легким, словно дуновение воздуха, касавшееся плеча Фэн Синя. Он слегка повернулся на бок, прижавшись к телу Фэн Синя, голова его ненадежно покоилась на груди. Фэн Синь мягко притянул его к себе, и Му Цин сонно хмыкнул.       Фэн Синь никогда больше не сможет лежать в постели, это будет слишком больно. Ему придется научиться спать прямо или еще какой-нибудь ерунде — чему угодно, лишь бы забыть, что у него никогда больше не будет этого.       Его рука горела, но сердце горело еще сильнее. Сам того не замечая, он большим пальцем левой руки растирал круги на обнаженном плече Му Цин.       Фэн Синь смирился с долгой ночью.

***

      Он проснулся и не увидел ничего, кроме сплошного серебра.       Моргнув, он увидел, как Му Цин быстро отскочил назад. Фэн Синь прищурился:       — Ты в порядке?       — Да — сказал Му Цин немного хриплым, немного высоким голосом, — Как твоя рука?       — Не болит, — Фэн Синь пошевелил ею, — Теперь у меня достаточно энергии для сети духовного общения —       — Я уже отчитался, — хмыкнул Му Цин, — Нам надо подниматься наверх. Тут есть какая-то проблема или еще что-то.       — Тут всегда так. — Фэн Синь сел, вытянув шею. Му Цин снова надел свою тунику, расстегнутую и свободно накинутую на плечи. Он был прекрасен в оранжевом свете, льющемся из окна, словно купающийся в солнечных лучах.       Он был прекрасен в темноте и прекрасен при свете — ночью или днем, тихий или громкий. Фэн Синь ненавидел это, ненавидел его (ненавидел Му Цина или ненавидел себя, или ненавидел обоих?). Восемьсот лет и он никак не мог прийти в себя; восемьсот лет забытых чувств гноились, бурлили и кипели.       После того, как они поднялись на Небеса, и, неловко кивнув друг другу, разошлись в разные стороны, стало ясно, что Му Цин избегает его.       И это было прекрасно, потому что Фэн Синь все равно не хотел его видеть.       (Теперь он мог лгать самому себе столько, сколько потребуется).       Ночи были очень, безумно холодные. Фэн Синь накрылся одеялами, но ничего не помогало. Ничто не могло сравниться с Му Цином в его объятиях. Он скучал по нему. Первая ночь должна была быть самой худшей, но она продолжалась до тех пор, пока Фэн Синь не отказался спать в своей постели, предпочтя свернуться калачиком в кресле, просто чтобы не думать о Му Цине.       Это было очень, безумно нелепо. Фэн Синь был Богом Войны с сотнями храмов, посвященных его имени. У него были более важные дела, чем задерживаться на воспоминаниях о пахнущих яблоками волосах Му Цина и его нежной улыбке, когда Фэн Синь не был слишком невыносим.       Он точно не говорил об этом с Се Лянем, но тот и так знал. Се Лянь всегда знал о его тайной слабости к Му Цину и никогда не одобрял их дерзости. Было время, когда он пытался свести их, но Му Цин только становился холоднее, и Фэн Синь умолял его остановиться.       Се Лянь велел ему поговорить с Му Цином. Как он мог это сделать? Му Цин не был похож на Хуа Чэна, чьи привязанности были всегда выражались открыто и непреклонно. Может быть, Му Цин и не испытывал к нему ненависти. Они никогда не смогут–       Фэн Синь пустил стрелу в мишень перед собой. Из его чувств ничего не могло получиться.       Он вытащил еще одну стрелу, натянул тетиву и пустил ее в полет. Центр, как всегда.       — Эй.       Фэн Синь подпрыгнул.       — Эй, — Му Цин поднял руки вверх, — Не стреляй в меня.       Фэн Синь фыркнул, опуская свой лук:       — Что ты здесь делаешь? — Му Цин никогда не был на стрельбище, если только не искал боя. Фэн Синь не спал уже два дня и определенно слишком устал для драки — его будут швырять, как тряпичную куклу (мысль об избиении в нужном контексте была несколько привлекательна, но Фэн Синь скорее прыгнет в лаву, чем он признается в этом).       — Се Лянь сказал мне, что ты хочешь поговорить со мной, — Му Цин в дневном свете выглядел очень красиво, — А почему ты сам ко мне не пришел?       — Я… — Фэн Синь ударил бы Се Ляня, если бы Хуа Чэна не было рядом, способного убить его сразу же после этого, — Эм —       — Ну и что же это такое?       — Ты хорошо спишь? — выпалил Фэн Синь, прежде чем тот успел потерять самообладание.       — Моя рана зажила, — нахмурился Му Цин.       — Нет, я имею в виду …       — Один, — шикнул Му Цин, самоуничижительно посмеиваясь себе под нос, — Конечно, этот придурок тебе все рассказал.       — Рассказал мне что? — Фэн Синь наклонил голову набок       Глаза Му Цин вспыхнули.       — Неужели твое эго так велико? Отлично! Я плохо сплю, потому что тебя нет рядом со мной! Идиот!       — Тупица — сказал Фэн Синь рефлекторно, широко раскрыв глаза, когда Му Цин сделала шаг назад, — Нет, подожди — я тоже.       — Что?       Фэн Синь вытащил из себя все до последней капли мужества:       — Я скучаю по тебе.       — Хм, — фыркнул Му Цин.       — Хм, действительно, — это не было… отказом. И его никто не ударил.       — Заткнись, — беспечно сказал он, — Что — что это значит?       — Все, что ты хочешь, чтобы это значило, — сказал Фэн Синь с тяжелым сердцем и легким сердцем. Надежда горела в его груди.       — Ну почему это должен быть именно ты, — пробормотал Му Цин, — Ну, так чего же ты хочешь?       «Не заставляй меня начинать», — подумал Фэн Синь, — «Сейчас или никогда, сейчас или ничего. Нет сожалениям. Это должен быть ты»       — Ты мне нравишься.       -…       Фэн Синь наклонился вперед. Мужчина напротив выглядел так, словно попал в муравейник.       — Му Цин?       — Ага, — ответил он, и его голос дрогнул, — Да, хорошо. Я тоже. Тебя.       — Очень четко сформулировано, — сердце Фэн Синя запело.       — Ты когда-нибудь заткнешься?       — Ты собираешься меня заставить? — ухмыльнулся он.       Му Цин приобрел эффектный оттенок красного.       — Тупица!       — Иди сюда, — пробормотал Фэн Синь, делая шаг вперед и раскрывая объятия. Часть его верила, что это была какая-то жестокая шутка, что Му Цин сделает шаг вперед и ударит его.       Му Цин не ударил. Он обнял его в ответ, слегка уткнувшись головой в плечо Фэн Синя. От него пахло яблоками. Фэн Синь уткнулся лицом в шею Му Цину, улыбаясь, чувствуя его пульса.        — Переночуй сегодня у меня, ладно?       — Хорошо, — Му Цин улыбнулся, и у Фэн Синя подкосились колени. Он прижал их лбы друг к другу, и сердце его готово было выпрыгнуть из груди.       Если это было то, чего хотел Му Цин, Фэн Синь просыпался бы каждое утро рядом с ним, проводил бы их дни и ночи вместе, следя за тем, чтобы Му Цин никогда больше не спал в холодной постели.