Куда пропал Чимин?

       — Ну и где он? — в очередной раз повторяет раздражённый Юнги, делая глоток прохладной колы, которую любезно принёс ему Намджун.        На улице жарко, нет, на улице настоящая парилка, это такой вид жары, от которой скрыться практически невозможно, спасают только холодные напитки, мороженое и зависание в кабинете декана, единственном месте, в котором есть кондиционер. А вот что точно не помогает, так это беспокойство, давящее на и без того разгоряченную голову.        — Да ладно тебе, может приболел, с кем не бывает?        — Это тебе, видимо, сильно припекло, не хочешь сходить в медпункт? На улице 35 градусов, какая болезнь?        — Значит просто прогулял. С тебя пример взял, тоже решил прописаться в дисциплинарном комитете.        — С банкой лбом давно не целовался? — снисходительно спрашивает Юнги, вспоминая, что друг у него умный, но дебил, а по сему разговор этот надо сворачивать.        — Ты слишком переживаешь, это первый раз, когда Чимин не пришёл в универ, рано или поздно подобное должно было произойти, а иначе я бы начал сомневаться в его человечности.        — Но он мне ничего не написал, — Юнги заерзал на скамейке, доставая мобильник из заднего кармана и тыкая им в лицо друга, подтверждая свои слова. — Он же каждый день, ровно в 6 часов утра, пишет своё бесячее «Юнги-я, ты встал?». Сегодня ничего, он даже в сеть не заходил.        — А ты уже забыл, что наговорил ему днём ранее? — Намджун отставил в сторону банку с напитком, зная, что если опять поднимет эту тему, то рискует ей же и получить. Он снял солнечные очки и серьезно посмотрел на друга своим выразительным фингалом.        — Ты так на панду похож, хочешь второй глаз раскрашу, образ, так сказать, завершу, чтобы неповадно больше было в чужие дела лезть, а то ничему тебя жизнь не учит.        — Я же как лучше хотел. Хосоку та барышня и в подмётки не годится. А он меня за такое одолжение наградил далеко не дружескими объятиями, — обиженно пробубним Ким, потирая висок со стороны больного глаза. — В любом случае, не переводи тему. Что у вас произошло?        — Я всего лишь высказал своё мнение. Вероятно, капельку категоричное, но это мое мнение! А Чимин, со своей этой толерантностью, на протяжении получаса пытался доказать обратное. Мол, геи — тоже люди и любовь их правильная. Ну, вот мы и разругались.        — Ты же знаешь, как Чимин щепетильно относится ко всем, почему бы тебе не научиться контролировать свой рот?        — А почему бы тебе не пойти нахрен, пока во мне не проснулся перфекционист, и не набил тебе симметричный синяк на втором глазу? — Мин подхватил свою бутылку колы и направился в здание университета, потому что зол, потому что стыдно, а ещё хуже, что Намджун прав. За словами он никогда не следил.

***

К вечеру начал дуть прохладный ветер, который был как капля вожделенной воды в пустыне. Он мягко обдувал лицо парня, аккуратно запутываясь и играя в его обесцвеченных, почти белых волосах. Несмотря на комфортную погоду Юнги становился все мрачнее, по мере приближения к цели. Через пять домов нужно свернуть налево, а затем у голубого забора на право, там уже будет виден дом Чимина. Юнги плутал среди кучи маленьких и здоровенных домов, контраст которых заставлял его чувствовать головокружение. Он руководствовался словами Хосока, который неохотно согласился рассказать где Пак живет.       Мы так долго дружим, но я так и не удосужился спросить где он живет и ни разу не был у него в гостях. И, если подумать, то он ведь приглашал меня, и не раз…       Из раздумий его вывел голубой забор, свернув за который, по словам Хосока, он увидит небольшой белый домик с кирпичной черепицей и милым двориком, окружённым светлой изгородью. Юнги думал, что это будет ещё одной загадкой для него, но дом Чимина резко контрастировал с его окружением. Это был единственный светлый дом на всей улице. В отличии от других, дом Пака хоть и был маленьким, но чище двора Мин ещё не видел. Ото входа и вдоль дорожки, ведущей к калитке, были аккуратно высажены фиалки и ирисы. Откуда Юнги знает? Даже дурачок запомнит как выглядят цветы, если его будут постоянно таскать по цветочным выставкам. Изгородь была ослепительно белого цвета и при ближайшем рассмотрении Юнги заметил, что ее только недавно покрасили. Вот почему он был такой уставший. Ещё бы, в одиночку покрасить такую большую площадь… Почему меня помочь не попросил?       Парень толкнул калитку и та, легко поддавшись, открылась. Он прошёл по дорожке из гравия прямо ко входу и застыл у такой же белоснежной, как и изгородь, двери. Что сказать? Извиниться? Он вообще меня слушать будет? Это же Чимин. Все нормально. Юнги вздохнул и нажал на кнопку звонка. Нет ответа. — Ну и где он? — Мин попробовал во второй раз. Тишина. Парень рассеянно уставился на закрытую дверь.        — Это он после ссоры решил сделать вид, что не дома? — Юнги вспомнил, что даже когда ясно дал понять Чимину, что в плохом настроении Мин опасен и надо держаться от него подальше, тот только лип с удвоенной силой, демонстрируя полное отсутствие инстинкта самосохранения. — Не мог он так резко поумнеть.        Юноша потянул за ручку и, на удивление, дверь была открыта. Он медленно вошёл в дом. Было темно, так как все окна были зашторены. Чимин как-то говорил, что вечером нужно занавешивать окна, потому что из темноты освещённое помещение хорошо видно.        — Неужели он все ещё спит?       Юнги нащупал выключатель и включил свет. В прихожей был настоящий кавардак, что так несвойственно чистоплотному хозяину дома. Мин насторожился, пытаясь отогнать от себя тревожные мысли, он двинулся в гостиную. Та была не лучше прихожей. Повсюду валялись вещи, которые, вероятно должны были стоять на ныне пустых полках. Юнги тщательно обвёл комнату взглядом и наткнулся на рыжего кота недалеко от дивана, сидящего рядом с Чиминовым разбитым телефоном.       Парень мог поклясться, что этот кошак смотрит на него аналогичным растерянным взглядом.