Штернштайнен

— Значит, это будет сегодня, — Зепп старался говорить небрежно, но голос предательски звенел, а губы невольно расплывались в улыбке. — Сегодня, — подтвердил Руппи. — У тебя есть шейный платок? — У меня… — Эй, на палубе! — прокричали с марса. — Неизвестное судно на траверзе! Это кто еще такой? Руппи и Зепп недоуменно переглянулись: очередной дозорный фрошеров? — Кто там, видите? — хриплый голос капитана Шнееталя перекрыл встревоженный гул на палубе. — Руперт, — Зепп вздрогнул и, обернувшись, увидел перед собой самого адмирала цур зее Олафа Кальдмеера. — Будьте любезны подняться на марс и доложить. Щелканье каблуками не одобрялось, Руппи только кивнул и бросился к вантам. Задрав голову, Зепп наблюдал, как друг лихо карабкается по выбленкам. — Это «Микаэла»! Я узнал марсели! У Зеппа вырвался вздох облегчения — ложная тревога. Разумеется, «Микаэла». Дозорный фрегат спешит присоединиться к эскадре, только и всего. — «Микаэла» сигналит, господин адмирал! «Флагману: прошу разрешения подняться на борт и доложить». — Блаухан, подтвердите. Скоро начнется бой, и будут носиться туда-сюда вестовые, передавая сигнальщику приказы адмирала — поди услышь в грохоте пушек! А сейчас команды слышно даже без рупора. — Блаухан, всей эскадре. Приказ адмирала: лечь в дрейф и ждать команды. Уже и без трубы видно, как торопится «Микаэла» — попутный ветер радостно надувает паруса, и все равно фрегат будто еле ползет по серой глади. — Они поставили все лисели, — сказал Руппи из-за спины и тут же протянул Зеппу подзорную трубу. — Посмотришь? — Спасибо! Фрегат ощетинился дополнительными парусами до самых бом-брамселей, став похожим на морского ежа. Сигнальные флаги все еще полощутся на ветру: «Прошу разрешения подняться на борт и доложить» — прочитал Зепп. Что же там случилось? — Вот фрошеры удивятся, наверное, — хмыкнул Руппи. — Мы переполошили дозорных, а сами застряли. — Быстрее бы! Сил не было смотреть, как медленно приближается «Микаэла». На других кораблях ее тоже наверняка заметили. Зепп представил, как сердито поджимает губы вице-адмирал Бермессер, проклиная задержку — ему не терпится доложить кесарю о победе — и стало чуть легче. — Блаухан, передайте: пусть подойдет к борту. Руппи и Зепп с улыбкой переглянулись. Капитан Шнееталь тоже не хочет ждать лишней минуты — пока спустят шлюпку, пока она дойдет, то и дело исчезая в высоких волнах, весь экипаж флагмана поседеет от нетерпения! — Как думаешь, что там? Серое море, серое небо — больше ничего в обе стороны до самого горизонта, но может быть, в трубу видно лучше? — Не разглядеть! — Руппи с щелчком сложил трубу. — Но надеюсь, скоро нам расскажут. Команда «Микаэлы» знала свое дело на отлично — фрегат скользнул к наветренному борту как нож сквозь масло, и тут же обстенил паруса, ложась в дрейф. Борт фрегата был чуть ниже, молодой долговязый капитан быстро вскарабкался на палубу под приветственный свист боцманской дудки. Кальдмеер и Шнееталь ждали его на шканцах. — Господин адмирал, разрешите доложить? Сведения особой важности! Кальдмеер спокойно кивнул, но между светлых бровей появилась тревожная складка. По спине Зеппа пробежал холодок. — Господа, оставьте нас. Зепп поспешно сбежал вниз на палубу, чувствуя, как горят уши. Он вовсе не собирался подслушивать! Руппи с улыбкой спустился следом. — Что ты так переживаешь? Вряд ли адмирал говорил про тебя. Отвечать на дружескую подначку не хотелось. Шван быстро охладил пылающее лицо, и скоро Зепп понял, что его знобит. Странно: две склянки назад он был уверен, что идет в бой, знал, что может погибнуть, но совершенно не боялся этого. А теперь вдруг стало не по себе. Какую весть принесла «Микаэла»? — Блаухан! — громкий окрик Шнееталя заставил Зеппа вздрогнуть. — Приказ адмирала! Всей эскадре: продолжать движение, приготовиться к повороту оверштаг. Вице-адмиралу Доннеру, вице-адмиралу Бермессеру: прибыть на флагман. — Только этой поганки тут не хватало! — звонкий голос Руппи донесся до ушей Шнееталя, тот усмехнулся, потирая подбородок, и вернулся к разговору с Кальдмеером. Зепп нервно поправил обшлаг рукава и тут же одернул себя — клялся ведь отказаться от дурацкой привычки! — Что-то случилось, точно. — Подождем. «Микаэла» отошла, распустив паруса, а ее капитан остался на флагмане. Со своего места Зепп видел трепетавшее на ветру перо его шляпы. — От Доннера: приказ получил, подтверждаю! — От Бермессера: подтверждаю! — Паруса ставить! — засвистели боцманские дудки, матросы бросились к вантам. Гичка вице-адмирала Доннера, наверное, уже отвалила от корабля. Она дождется, пока флагман пройдет мимо и развернется, а на обратном пути подберут и Бермессера. Видит Создатель, ему тут не рады, но трус и сволочь все равно остается вице-адмиралом, а значит, будет приглашаться на военный совет, что бы ни думала на этот счет команда флагмана. Что же случилось? А главное — в Талиге или в Дриксен? У Зеппа ёкнуло сердце: неужели что-то с кесарем? Но это не повод отменять сражение, регентом станет Фридрих, а он больше других мечтал о войне. — Эскадре: приготовиться к повороту оверштаг! Курс зюйд-вест-тень-вест! Каравану: следовать за эскадрой в прежнем порядке. Зепп поймал удивленный взгляд Руппи. — Если мы и возвращаемся, то явно не в Метхенберг. — Думаешь, адмирал решил отправиться в Ардору? — Руппи хмыкнул и потер переносицу. — О, а вот и Доннер. Вон его гичка, видишь? Скоро все узнаем. Маленькое суденышко спорило с волнами и ветром, видно было, что матросы прилагают невероятные усилия, чтобы удержать его на месте. — Пошел шкота-брасы! — проревело над головой. Паруса на мгновение заполоскали и тут же снова наполнились. Теперь придется идти в бейдевинд, споря с ветром — но как далеко? Что решит совет? — Спроси: что решит Кальдмеер, — оказывается, последний вопрос Зепп проговорил вслух. — В море адмирал — кесарь, и фридрихов прихвостень ему не указ. — Но рано или поздно придется возвращаться. Руппи весело хмыкнул. — Не беспокойся, кесарь подтвердит все приказы — когда мы вернемся с победой, ни одна собака не посмеет тявкнуть. Флагман, тем временем, выровнялся и плавно лег на новый курс. Гичка исчезла из виду, а ветер больше не трепал волосы — в остальном же ничего не изменилось, то же пасмурное небо да пенные барашки волн. — Приветствие вице-адмиралу Доннеру! Морские пехотинцы в голубых мундирах, перечеркнутых крест-накрест белыми лентами, срочно выстраивались на палубе под барабанную дробь: вице-адмирала полагалось встречать по всей форме. Скоро над фальшбортом показалось красное одутловатое лицо, потом серебряная кираса — из-за нее Доннер казался похожим на блестящую бочку. Готлиба Доннера, «старика Готлиба» на флоте скорее любили, хотя он не спускал матросам и офицерам ни малейшей провинности. С другой стороны, он был умен, смел и удачлив, с таким хорошо идти в бой. — Вольно, господа, — Доннер отсалютовал встречающим и поднялся на шканцы. Сейчас он узнает… или все-таки дождутся Бермессера? С этого станется устроить скандал, если совет начнут без него. — Граф, какая неожиданность, — от елейно-вежливого сипения Зеппа передернуло. Он и не заметил, как на палубу выполз еще один «подарочек» Фридриха. — Рад вас видеть, граф, — Руппи как ни в чем не бывало раскланялся с долговязым генералом, как там его? Хохвенде? Ну и мерзкий тип, под стать фамилии! — Как вы себя чувствуете? Тонкие губы расплылись в жабьей улыбке. — Лучше, мой друг — я могу назвать вас своим другом? — Зеппа передернуло от такого предположения, — немного лучше. Качка будто стихает? Не соблаговолите ли просветить, что происходит? Я слышал крики и топот, однако полагал, что сражение начнется несколько позже… И уж точно ты окажешься от него подальше! Эта гадина решилась остаться на флагмане только потому, что тому не пришлось бы участвовать в предстоящем сражении. Во всяком случае, не сразу. Генерала Хохвенде высадили бы вместе с солдатами, и только потом начали бить по фортам. — Сражение еще не началось, — из Руппи не зря воспитывали канцлера, его вежливости сам Бермессер бы позавидовал! — однако, возможно, наши планы изменились. К сожалению, я об этом не осведомлен. — В таком случае, проводите меня к адмиралу! Я желаю узнать обо всем немедленно! Вот же гад! Прекрасно видит, что адмирал на шканцах — только по лестнице поднимись, но нет, желает представления по всей форме. — Прости, Зепп, — Руппи виновато улыбнулся и хлопнул друга по плечу. — Я скоро вернусь. Перекошенная рожа Его Превосходительства генерала Хохвенде стала Зеппу лучшей наградой. *** В адмиральской каюте было душно: собралось слишком много народу. Сам Кальдмеер возвышался над столом, на котором была расстелена карта побережья. Рядом — капитан фок Шнееталь — серьезный, с закушенной губой, пальцы нервно постукивают по золоченой рукояти шпаги. Вице-адмирал Доннер спокоен — он стоит у кормового окна и смотрит на пенный след «Ноордкроне», сцепив за спиной короткие мясистые пальцы. Настороженной цаплей замер в углу генерал Хохвенде. И конечно же Его Светлость граф Вернер фок Бермессер — белесая рыбина с выпученными глазами — от страха, как хочется надеяться Руппи. Бермессер мечтал о легкой победе, но эта победа таковой не будет. — Альмейду видели на юге и не видели в Хексберг, — голос у него был вполне мужской, даже приятный, но Руппи все равно слышался бабий визг. Пальцы Кальдмеера коснулись шрама на щеке. Знакомый жест, от него у Руппи потеплело внутри. — Возможно. Возможно, это глупая шутка фрошеров, но мы обязаны проверить. — Вы, кажется, проверили, — Бермессер скривил губы и откинул назад породистую голову, — четыре, кажется, раза. Ваши хваленые фрегаты «обшарили каждую дырку», не так ли? — Значит, самую большую дыру они пропустили, — Доннер со смешком повернулся к остальным. — Если никто ничего не перепутал, разумеется. — Я бы повесил таких разведчиков! — визгливо заметил из угла Хохвенде, но к нему не обернулись — сухопутчик, он тут вообще лишний, а еще смеет подавать голос! Шнееталь недовольно поморщился. — Кого повесить, а кого наградить, мы будем разбираться после. — После — чего? Что вы предлагаете, ка-пи-тан? — последнее слово Бермессер произнес по слогам, не упуская случая подчеркнуть свой статус. Как же хорошо, последнее слово не за этой родовитой гадиной! — Я предложил бы отправить разведчиков еще раз. Слова рыбаков не кажутся мне… Капитан «Микаэлы» предложил выкупить у рыбаков весь их улов за день, между делом поинтересовавшись, не видали ли где талигойских военных кораблей. Рыбаки странно замялись — раньше они охотно продавали рыбу дриксенским разведчикам, повторяя одно и то же: эскадра Вальдеса в Хексберг, двенадцать линеалов, четыре фрегата, три корвета и один шлюп, а больше нет, и не предвидится до весны. А тут засомневались вдруг, хоть и привлекательна была цена. В конце концов шкипер невнятно пробормотал, что улов выкуплен заранее, а господам дриксам лучше раскинуть сети самим. Нынче, мол, много крупной рыбы вокруг. Приняв два золотых «в залог добрых отношений», шкипер нервно оглянулся по сторонам и одними губами прошептал: «Штернштайнен», одновременно черкнув ребром ладони по горлу. — …в Штернштайнен может укрыться, если верить этому, — Кальдмеер постучал пальцем по карте, — если не весь талигойский флот, то по крайней мере неплохое подкрепление господину Вальдесу. В лучшем случае, я бы предпочел быть уверенным, что его там нет. — Для этого достаточно пары фрегатов, незачем гонять туда-сюда весь флот, — глядя на недовольного Бермессера можно было подумать, что он лично ставит паруса и бегает по вантам. — Нет. Кальдмеер отошел и встал у окна рядом с Доннером — тот вежливо посторонился. Снаружи виднелся белый след от кормы Ноордкроне, а дальше — громада «Пламени небесного», устремляет в небо длинный меч носовая фигура. — Соблаговолите объясниться, господин адмирал, — тонкие губы Бермессера неприятно кривились, Руппи против воли представил, как его кулак летит вперед, разбивая мерзкую рожу. Ах, вот было бы счастье! Увы, оба они — графы, вульгарной драки не получится, дуэли тоже, а Руппи сам себе не простит, если позволит этой поганке увидеть свое раздражение. Матрос может устроить драку с таким же матросом, а графу фок Фельсенбургу остается только изображать невозмутимость, застыв в тени шкафа. Адмирал Кальдмеер разрешил своему адъютанту присутствовать на совете, это знак высшего доверия, и Руппи оправдает его, чего бы то ни стоило! — Я не могу упустить такой шанс, — медленно сказал, наконец, Кальдмеер. — Фрошеры не дураки, подступы к Штернштайнен наверняка охраняются. Пока мы будем гонять туда-сюда фрегаты, их флот успеет выйти из залива, и получится обычное линейное сражение. Либо они вообще уйдут, и тогда о Хексберг придется забыть надолго: драться с Вальдесом, рискуя получить удар в спину, я не намерен. — И что вы предлагаете?! — взвизгнул Хохвенде. Еще бы, испугался, что останется без наград. Не ему умирать под фрошерскими пушками. Если Кальдмеер решит уйти, ему придется долго объяснять свое решение в столице. Но он не уйдет, Руппи в этом не сомневался. Трусы вроде Хохвенде и Бермессера только и мечтают избежать сражения, Кальдмеер же заботится о людях! — Свести потери к минимуму, — адмирал словно ответил на мысли Руппи. — Фрошеры, если они действительно укрылись в Штернштайнен, загнали сами себя в ловушку. Они не ждут нашего появления там, и я собираюсь этим воспользоваться. Кальдмеер вернулся к столу и жестом подозвал всех подойти ближе. Всех, кроме адъютанта. Украшенная серебряными эполетами спина Бермессера загородила стол, и Руппи едва не застонал от отчаяния. — Мы подойдем с юга. Далее, я полагаю, авангард вице-адмирала Доннера войдет в залив вот здесь, — глухой стук отметил место на карте. — Глубина, как видите, позволяет. — Мы не знаем, как они стоят, — задумчиво сказал Доннер. — Мы можем предполагать. Если это засада на нас, фрошеры должны суметь выйти из залива как можно быстрее, следовательно, они стоят ближе к фарватеру. Однако у южного берега глубина достаточная. Некоторое время все молчали, обдумывая план. Трудно поверить, что все окажется так просто, однако даже у Бермессера не нашлось возражений. — Ваша задача, Доннер, — спугнуть фрошеров, посеять панику, — продолжил Кальдмеер. — Тех, кто сумеет выйти из залива, будем ждать мы. Но, полагаю, целя в вас, многие из них будут попадать друг в друга. Мы подойдем на рассвете, в утреннем тумане им будет непросто разобраться. — Прекрасный план. — Бермессер выпрямился и скрестил руки на груди. — Вы не знаете ни численности, ни расположения противника — строго говоря, вы сомневаетесь даже в его наличии — однако утверждаете, что сумели предугадать его действия. Там может быть десять кораблей или пятьдесят, готовых к сражению или нет, могут быть вытащенные на берег пушки или что угодно еще. Эта глупая авантюра ставит под удар все наше предприятие и треть флота. Вы отдаете себе отчет, что авангард может не вернуться вообще, господин адмирал цур зее? Все невольно посмотрели на Доннера. Руппи видел задумчивое одутловатое лицо; толстый, похожий на свиную колбаску, палец потер двойной подбородок. — Это может сработать, — выдал наконец Доннер. — А может и нет, если нас действительно ждут. Это рисковый план. — Достаточно запереть их в заливе, — подхватил одобренный похвалой Бермессер. — Они сами выйдут под наши пушки! Шнееталь усмехнулся. — Или сменится ветер, и вся затея пойдет прахом. Не забывайте, где мы. Фрошерам достаточно подождать несколько дней, потом волнение на море не даст сражаться вообще, нам просто зальет нижние палубы. Кроме того, вот-вот начнутся зимние шторма… — …а фрошеры будут стоять в своей уютной бухте и наблюдать, как нашу эскадру разметает вдоль всего берега, крабам на радость. Хитрая усмешка на лице Доннера окончательно выбила Бермессера из колеи. — Что ж… — ну, давай, давай, трус! Придумай способ сбежать Фридриху под крылышко! — В таком случае я прошу разрешения подойти к городу и разгромить эскадру вице-адмирала Вальдеса. Шнееталь и Доннер обменялись быстрыми улыбками. Разумеется! Бермессер не может забыть, что его сплавили в арьергард. Говорят, в Метхенберг он рвал и метал, узнав, что сражение у города поведет Доннер. — Нет, — на длинном лице Кальдмеера не было и тени улыбки. — Вы останетесь в резерве и будете охранять караван. Вальдесом мы займемся позже. Это приказ. Вот так! Руппи подавил смешок. Высокородный наглец получил по заслугам! — Слушаюсь, господин адмирал цур зее, — прошипел Бермессер. — Разрешите выполнять? — Разрешаю, — правильно, пусть катится к кошкам! — Руперт! Руппи вздрогнул и вытянулся во фрунт. — Слушаю, мой адмирал! — Во сколько сейчас светает? Во сколько… Руппи судорожно рылся в памяти. Вроде бы вчера он заметил, как светлеет небо… Точно, как раз сменялась вахта! — В первую утреннюю склянку, господин адмирал. — Спасибо, Руперт. — Кальдмеер повернулся обратно к столу. — Мы начнем маневр за три склянки до того. Будьте готовы, Бермессер. — Благодарю вас, — сказал, как плюнул. Эта ядовитая гадина не преминет доложить своему разлюбезному Фридриху, что к его мнению не прислушались. И случись что… Нет, ничего не случится! Адмирал Кальдмеер приведет дриксенский флот к победе! Сжатые губы Бермессера побелели, глаза налились кровью. Руппи едва не отшатнулся, когда тот проходил мимо него, едва не шипя от злости. Хлопнула дверь, слышно было, как часовой вскинул ружье, приветствуя вице-адмирала. Хохвенде в углу отчаянно вертел головой, не зная, уйти или остаться. — Продолжим, господа, — как ни в чем не бывало сказал Кальдмеер. — Предлагаю перекрыть вход в залив, выстроив наши корабли полукругом. *** Из-за встречного ветра пришлось описать большой круг, чтобы выйти к Штернштайнен с юга. Теперь эскадра шла почти в фордевинд, не зажигая огней. Темно, хоть глаз выколи, и только по скрипу такелажа над головой можно догадаться, что корабль движется вперед. Зепп сидел прямо на палубе, прислонившись спиной к фальшборту, сквозь плащ чувствуя плечом стылую медь карронады. Под утро стало совсем холодно. Не повезет сегодня тем, кто окажется в ледяной воде — замерзнут раньше, чем подберут товарищи или враги. Да и не до того будет в пылу боя. Не верилось, что через несколько часов мирная тишина взорвется грохотом пушек и криками раненных. Вчера всё было проще и понятнее: они шли на врага с открытым забралом, вызывая на бой. Кто же знал, что фрошеры предпочтут честному сражению подлую засаду?! Если бы не случайность… Накануне вечером Зепп услышал разговор премьер-лейтенанта Ойленбаха и корабельного лекаря. Толстый лекарь хмыкал, сопел и чесал лысеющий затылок, недобрым словом поминая всех хитрецов мира. Ему не нравились прячущиеся фрошеры, не нравился план адмирала Кальдмеера — напасть тайно, из-за угла, он говорил, что не верит уже никому, и наверняка никаких фрошеров в заливе нет, и только чайки будут хохотать над незадачливыми охотниками. Господин Ойленбах посмеивался и отвечал, что лучше чайки в Штернштайнен, чем крабы на дне Хексбергского залива. Но Зепп верил в адмирала Кальдмеера всей душой. Фрошеры попадут в собственную ловушку, а потом Хекберг будет взят! — Сидишь? — послышался из темноты знакомый голос, и через мгновение Руппи пристроился рядом, кутаясь в зимний плащ. — Вот же холодина! Быстрее бы началось! — Да уж, в бою не замерзнем, — хмыкнул Зепп. — Далеко еще, не знаешь? Руппи запрокинул голову, всматриваясь в небо. — Кажется, светлеет. Значит, скоро. — Авангард уже входит в залив, наверное. Странно тащиться в полной темноте, не видя сигналов других кораблей. Может быть, Бермессер уже сбежал, поджав хвост. Может быть, фрошеры взяли корабли Доннера на абордаж без единого выстрела… Да нет, глупость какая! — А ты боялся, что будешь скучать у своих карронад, — между тем говорил Руппи. — Сегодня всем работа найдется. Кальдмеер приказал зарядить пушки на вторых палубах картечью и двойными ядрами с цепью — будем стрелять по команде и парусам. Зепп одобрительно закивал. — Топить линейный корабль слишком долго, куда проще стреножить и потом захватить. Хотя я слышал, эти марикьяре дерутся как звери. — Зато у нас полные трюмы солдат, — напомнил очевидное Руппи. Разговор сам собой увял. Зепп поднял лицо к небу — оно действительно светлело, становясь из черного темно-серым. Уже можно различить очертания парусов над головой. Смутно белеющие квадраты и треугольники надуваются под ветром — слух не обманул, ветер и вправду попутный. Неуместная гордость заставила Зеппа выпрямить спину: внук боцмана и сам стал настоящим моряком! — Скоро начнется, — Руппи неторопливо поднялся, поправляя шляпу. — Мне пора к адмиралу. — Удачи! — И тебе. Сын герцога и внук боцмана пожали друг другу руки. Зепп тоже поднялся, всматриваясь в окружающую корабль серую муть. Впереди виднелась корма мателота. Вдруг затрепетали, поползли по фалам сигнальные флаги. И тут же простучали по лестнице каблуки вестового. — Мой адмирал, от Доннера! «Противник в заливе. Иду вдоль берега». Противник в заливе! Губы Зеппа расплылись в счастливой улыбке — адмирал был прав! Теперь фрошерам несдобровать. — Отлично, — послышался спокойный голос Кальдмеера. — Передайте: «Западный ветер», «Счастливый случай», «Солнечное сияние»: «Три румба вправо. Выстроиться полукругом. Не дайте противнику выйти из залива». Снова стук каблуков, и скоро над головой затрепетали в серой мути флажки, передавая адмиральский приказ. — Лечь в дрейф! От недавнего спокойствия не осталось и следа. Пробежали по палубе мальчишки, разнося порох. Зепп подавил неуместную дрожь, в сотый раз проверяя — на месте ли ядра, горит ли запал в специальной бочке, готова ли швабра — затирать искры. — В ваше распоряжение прибыл! — высокий молодой матрос неумело отдал честь. Все верно: расчет шканцевой карронады — два человека. — Благодарю, — Зепп старался говорить медленно и спокойно, подражая адмиралу. — Как вас зовут? — Дитрих, господин лейтенант. — Вы участвовали в артиллерийских учениях? — Да, господин лейтенант. Два… нет, три раза. Вербовщики прошлись по всем окрестным деревням, вытаскивая мужчин из погребов и чердаков, где те прятались от офицеров Его Величества. Времени на подготовку было до смешного мало, приходилось гонять новобранцев до седьмого пота, уча их обращаться с парусами и пушками. Лицо у Дитриха было открытое и смышленое, из такого выйдет толк. И он не намного старше самого Зеппа, тем лучше — не будет сомневаться в приказах. — Отлично. Ваша задача — подавать мне ядра и вовремя затирать просыпавшийся порох. Швабра вон там. — Есть швабра вон там! Зепп не мог не улыбнуться — и получил в ответ радостную ухмылку. Они сработаются! Далекое буханье возвестило о начале сражения. Кто выстрелил первым, Доннер или фрошеры? Конечно же Доннер! Пока сонные марикьяре будут выползать из своих гамаков, протирая глаза, треть кораблей разнесет в щепки. — От Доннера, мой адмирал! У противника больше пятидесяти вымпелов. Зепп удивленно присвистнул. Ничего себе! Вот было бы весело, если… — Эй, на палубе! — крикнули с марса. — Вижу корабли! Много! Ставят паруса! Фрошеры носятся по вантам как ошпаренные. Наверняка этим занята большая часть команды, а ведь нужно еще убрать гамаки, свернуть переборки, облить палубу водой… Они успеют — если командиры не потеряют голову и сумеют правильно распределить людей — но выход из залива к тому времени будет надежно закрыт. Даже если кому-то удастся прорвать линию, мористее их будет ждать арьергард — должен и Бермессер на что-то сгодиться! Свернутый плащ Зепп сунул за ящик с ядрами. Ледяной ветер тут же забрался под мундир, но это ерунда, скоро начнется бой и станет не до холода. Мимо торопливо прошел отец Александер, благословляя склоненные головы. Ночью не выстроить команду на палубе, а сейчас уже поздно — Зепп и без трубы видел, как на траверзе выступают из серого марева очертания парусов. Руппи, разглядевший вчера карту, говорил, что фарвартер совсем узкий, не больше трети хорны. Фрошеры будут теснить друг друга, пытаясь выйти — и тут же оказываться под продольным огнем дриксенских пушек. Это будет бойня, а не бой! Впрочем, жалости к врагам Зепп не испытывал. Альмейда, если это вправду он, заслужил свою участь. — Все по местам! Заряжай! Доски под ногами дрожали — это выкатывают на нижних палубах тяжелые пушки. Они вступят в бой первыми, карронады же понадобятся только когда фрошерские корабли подойдут достаточно близко. Зепп представил вице-адмирала Доннера: похожий на серебряную бочку в боевой кирасе, он стоит на шканцах, следя за ходом боя. Фрошеры наверняка уже проснулись и вовсю отвечают, но что они могут сделать? Их корабли набиты в залив как селедки, большая часть не может ни выйти, ни поддержать своих огнем. А если пойдут на абордаж — Доннеру есть, чем ответить. В трюмах авангарда достаточно солдат, ночью их перегнали туда с купеческих кораблей. И ветер! Ветер будет сносить дым на фрошеров, увеличивая суматоху. — Целиться тщательнее! Первый залп только по команде! Осталось недолго. Два линеала и один фрегат изо всех сил стремятся к выходу из залива, надеясь прорвать дриксенскую линию, но у них ничего не выйдет… Они уже близко, но Шнееталь почему-то медлит. — Полный бортовой! Пли! Отдача едва не свалила Зеппа с ног, флагман окутало дымом. И тут же заговорили пушки на других судах. Десятикратный залп против трех кораблей, которые не могут даже ответить — носовые пушки слабы и предназначены для ближнего боя. — Полный бортовой! Корабль снова тряхнуло. Когда дым рассеялся, обнаружилось, что на фрегате сбили фок-мачту — она завалилась на правый бок, серые фигурки отчаянно суетились, рубя такелаж. На идущем впереди линеале сбили грот-стеньгу. Фрошеры упрямо ползли вперед, несмотря на сыпавшиеся дождем ядра. Зепп топтался на месте, изнывая от нетерпения, в шестнадцатый раз проверяя порох и фитили. И наконец прозвучало долгожданное: — Карронады, цельсь! Зепп поспешно наклонился, наводя пушку. Теперь пришел его черед показать себя! Зашипел фитиль, Дитрих поспешно сел, закрывая уши… — Огонь! Подскочившая пушка едва не ударила Зеппа по ноге. Надо быть аккуратнее! Обидно будет получить увечье по собственной глупости. — Заряжай! Фрегат тем временем потерял две мачты из трех и бессильно увалился под ветер. Слишком далеко, чтобы высылать призовую партию, но деваться ему некуда — если не сумеет зацепиться якорем — напорется на торчащие из воды скалы. На одном из линеалов заполоскал грот-марсель — капитан пытался повернуть — но следующий залп разорвал паруса в клочья. Канониры нижних палуб наконец-то пристрелялись. Второй линеал пер прямо, как бык, обогнав раненного собрата — в какой-то миг стало казаться, что он все-таки прорвет линию или во всяком случае столкнется с одним из дриксенских кораблей, но оглушительный грохот и взметнувшийся к небу огненный столб положили конец его надеждам. Вспышка на миг ослепила Зеппа, и он отчаянно заморгал. А между тем все новые и новые фрошерские корабли тянулись к выходу из залива, сходясь недопустимо близко друг к другу. Вот фрегат и корвет сцепились рангоутом: парочка неуклюже заворочалась в дыму и начала уваливаться под ветер, подставляя беззащитный бок. Впрочем, любоваться было уже некогда. Зепп банил, заряжал, прицеливался, стрелял, на мгновение оглохнув, затем банил снова. Сколько прошло времени, два часа или двадцать? Пороховой дым ел глаза. А фрошеры рвались вперед, как рыба на нерест, слепо и безрассудно. Дважды или трижды флагман пытались взять на абордаж, один раз едва удалось оттолкнуть горящий брандер, он взорвался неподалеку, осыпав палубу дождем горящих досок. Палубное дерево было не просто мокрым, а сырым насквозь, и все равно чудо, что ничего не загорелось. Казалось, фрошерские корабли рождаются в глубине залива Штернштайнен, а значит, им не будет конца. Где-то там из последних сил сражается Доннер — не стал ли загонщик добычей? Каждым выстрелом Зепп мстил за тех, кто был или будет убит в сегодняшнем бою. Он стрелял почти вслепую, сквозь пороховые слезы, в дымную кашу. Фарвартер не слишком широк, корабли сходятся недопустимо близко, норовя сцепиться — а то и сцепляясь — рангоутом. Бесконечные фрошеры, марикьяре под странными алыми флагами. Не было времени задуматься, куда делся «Победитель дракона», да и какая разница? Артиллеристу не нужно разбираться в политике, его дело — стрелять, как можно чаще, несмотря на усталость. Руки будто действовали отдельно от тела: поднимали тяжелый банник, прочищали дуло, вкатывали внутрь услужливо протянутое Дитрихом — Дитрихом ли? Может, сметливый помощник давно погиб, а его место занял другой? — ядро, досыпали порох… Залп — и все сначала. Страшно хотелось пить. Какая-то часть Зеппа радовалась, что ему не нужно командовать, из пересохшего горла не удалось бы выдавить и звука. Да и услышали бы его? Сам он не слышал команд, только бесконечный грохот пушек вокруг и под ногами, а еще — свист ядер над головой. — Меня послали на смену! — закопченный молодой человек в лейтенантской форме с оторванной верхней пуговицей не столько говорил, сколько объяснял жестами: отойдите, мол, вон там — сесть, вода! Зепп благодарно отсалютовал, вскинув вялую руку к давно потерянной шляпе и, пошатываясь, отправился в указанном направлении. Вода! Привычно отдающая зеленью и влажным деревом, сейчас она показалась рассветным нектаром. Зепп пил и не мог напиться, пока у него не отобрали ковшик, невежливо пихнув под локоть. И тут же ударили по плечу. Седой боцманмат широко разевал толстогубый рот, тыча в сторону руля. — Отнеси! Рулевому! Зепп бережно принял тяжелый ковш и тут же пригнулся, удачно пропустив свистнувшее над головой ядро. Чугунный шар ударил в фальшборт с внутренней стороны, полетели во все стороны щепки. Пробиваться вперед, спотыкаясь о тела и обломки досок было тяжело, но Зепп упрямо тащился, прижимая ковш к себе, как мать — новорожденного младенца. — Лейтенант Канмахер! — хриплый голос Шнееталя заставил Зеппа вздрогнуть. — Что у вас? Вода? Капитан пил, запрокинув голову, и вода стекала по грязному шейному платку. — Благодарю вас. Адмирал Кальдмеер стоял рядом, уже без шлема, с пятном копоти на щеке — он молчал, и предложить ему воды Зепп так и не решился. — Господин адмирал! — вестовой вынырнул из дыма словно циркач из гайифской игрушки. — От вице-адмирала Бермессера: «Вижу противника. Не меньше двенадцати вымпелов. Прошу разрешения вступить в бой». — Это Вальдес, — заметил Шнееталь, усмехаясь. — Пришел на подмогу своим. Кальдмеер повернул голову, будто надеясь увидеть за дымной завесой идущие из Хексберг корабли. Из Хексберг! Вальдесу пришлось лавировать навстречу ветру, и все-таки он добрался сюда. Вот уж кого не зря прозвали Бешеным! — Бермессер, думается, счастлив. Он спал и видел эту встречу. — В следующий раз я оставлю его при себе, а после боя напьюсь, — Кальдмеер устало потер шрам на щеке, и у Зеппа сжалось сердце. — Я хотел бы назначить на его место Отто Бюнца, но не здесь и не сейчас. Кто-нибудь обязательно запутается в сигналах. — Я не расстроюсь, если Вернера утопят. — Будет обидно потерять корабли из-за чужой глупости. Руперт! Руппи здесь! Зепп завертел головой в поисках друга — да вот же он, совсем рядом, смотрит на своего адмирала преданными глазами, не замечая никого вокруг. — Пусть передадут. Бермессеру: вступить в бой разрешаю. — Слушаюсь, мой адмирал! Зепп поймал себя на том, что так и стоит, вцепившись в полупустой ковш и слушая чужой разговор. Уши вспыхнули от стыда. Снова он торчит не на месте, что подумает Кальдмеер? — Наконец-то! — прохрипел рулевой, одним движением выплескивая в рот остаток воды. — Эй, а что так мало? — Капитан попросил… — Ну если только. Пригнись! Порвал защитную сетку и закачался у самого носа обломок стеньги. Тут же откуда ни возьмись появились матросы под руководством закопченного боцмана, освободили неповоротливую деревяшку и куда-то поволокли. — Мне пора к пушкам, — крикнул Зепп, хлопнув рулевого по плечу, и бросился обратно. Бегущий мимо матрос радостно схватил пустой ковшик и метнулся к бочке. Вместо родной карронады была обгорелая дыра в фальшборте. Матросы укладывали на носилки давешнего лейтенанта с развороченным плечом. — Взорвалась, — пересохшие губы едва двигались. — Простите. Пушки разогреваются от выстрелов. Упустишь момент, вовремя не охладишь — и ствол разносит на куски. Проводив носилки взглядом, Зепп оглянулся по сторонам. Расчет соседней пушки явно шатался от усталости — самое время заменить! — Отдохните, — ободранный и закопченный артиллерист измученно кивнул и, шатаясь, поплелся в сторону бочки с водой. Рукоятка банника привычно согрела руку. Победа не за горами! Зепп засыпал картечь и навел дуло на дрейфующий навстречу вражеский фрегат. Команда из последних сил пыталась поставить парус на грот-мачте. Не успеют! — Огонь! *** Шандал со свечами с краю стола порождал длинные тени — от циркуля, секстана и свернутого в трубочку письма, которое перетягивала темно-синяя лента. Тень от банта ползла уродливой кляксой по заливу Штернштайнен, немного не дотягивая до Хексберг. Адмирал цур зее Олаф Кальдмеер стоял, положив обе руки на золоченую рукоять шпаги, внимательно обводя взглядом собравшихся: пятерых капитанов, более других отличившихся во вчерашнем бою, и одного вице-адмирала — Бермессера. Доннер — тот сейчас мечется в горячке между жизнью и смертью, он командовал до конца, не обращая внимания на раны. А проклятый фридрихов прихвостень не получил ни царапины, хоть и утверждает, что дрался с Вальдесом в первых рядах! Руппи помнил залитую кровью палубу «Ноордкроне», трупы в воде, переполненный лазарет, серое от усталости лицо отца Александера, который сбивался с ног, утешая раненных и умирающих. Сколько умных, смелых, честных людей погибло или непоправимо искалечено, а поганка Бермессер здоров и радуется жизни! — Уже сейчас можно сказать, что наши потери составляют около двух с половиной тысяч убитыми и раненными, — произнес Шнееталь, невольно касаясь виска — его оглушило взрывом пушки в последний час боя. — Могло быть меньше, но на «Святом Эбенхарде» взорвалась крюйт-камера. Шесть кораблей годятся только на дрова, остальные более-менее боеспособны. Фрошеров вырвалось около двадцати, сколько из них доберется хотя бы до Ардоры — не знаю, но нас они вряд ли побеспокоят. Две тысячи пленных. Разгромить флот — полдела, теперь предстоит нудная осада. Может быть город, оставшийся без защиты с моря, возьмут быстро. А если не повезет, придется жить на болоте в продуваемых всеми ветрами палатках. А пленных наверняка заставят рыть землянки в промерзшей почве. Сколько из них доживет до весны? — Это немного. Восемьдесят кораблей по четыреста-шестьсот человек на каждом — почти сорок тысяч! Ушло от силы десять, и то, если предположить, что вырвавшиеся линеалы были набиты как бочка сельдями. — Четверть из них не доживет и до завтрашнего утра. Еще столько же умрет от ран в ближайший месяц. Ни одна команда не сдалась в плен, частью корабли были взорваны, частью — покинуты, — Шнееталь покачал головой. Руппи не видел сам, но слышал разговоры. Будто вместо марикьяре сражались слуги Леворукого, безжалостные к себе и другим. Лишившись оружия, они бросались на дриксенцев голыми руками, оставшись без рук — норовили зубами вцепиться в горло. — Те, которые удалось взять на абордаж, можно сказать, были утоплены в крови. Двадцать или тридцать мы вернем в строй, остальные пойдут на слом. Не такая уж плохая добыча, но какая разница? Пусть матросы и младшие офицеры считают призовые деньги, самому Руппи куда важнее победа. Любые потери оправданы, когда достигнута цель. — Дров нам хватит до весны, — заметил с усмешкой Густав Цвайер, баюкая затянутую в лубок руку. — Вот уж точно. — Имени этого пухлощекого юноши Руппи не знал, наверное, он недавно получил назначение. — Еще же крепость осаждать. В морозы! Каково будет марикьяре жечь собственные корабли, чтобы согреться? Руппи не хотелось даже думать об этом. — Мои люди составляют списки пленных, — Бермессер как всегда смотрел поверх голов собравшихся. — Среди них Первый адмирал Талига Рамон Альмейда, вице-адмирал Себастьян Берлинга, флаг-капитан Филипп Аларкон… — Он посмотрел на листы, которые сжимал в руке, и наморщил лоб. — Если кому-то из вас попадется Ротгер Вальдес, более известный как Бешеный, будьте любезны мне сообщить. Я не нашел его ни среди убитых, ни среди выживших, даром, что «Астэру» мы взяли на абордаж. В конце концов взяли. Сколько человек без следа исчезло в ледяной воде? Сколько взорвали себя вместе с кораблями? Потоплены в несдавшихся шлюпках? Не странно, что исчез Вальдес, куда удивительней, что среди пленных оказалось несколько знакомых имен. Флагман талигойского флота, «Франциск Великий» затонул к полудню, к тому времени больше напоминая решето, нежели корабль. В шлюпку Альмейды угодило случайное ядро, отправив ее ко дну, но самого адмирала подобрала неизвестно откуда взявшаяся в Устричном море галера. Позже ее взяла в плен «Куннигунда» — оказавшись под прицелом тридцати пушек, капитан галеры спустил флаг. Говорят, сам Альмейда к тому времени был ранен и без сознания, иначе предпочел бы смерть унизительному плену. — Возможно, Вальдеса подобрал один из тех двадцати кораблей, — матери в Метхенберг больше не будут пугать детей Бешеным Вальдесом, о нем можно забыть. — Пожелаем им удачи — на юге. Итак, — адмирал цур зее Олаф Кальдмеер на мгновение прикрыл глаза и устало улыбнулся, — поздравляю вас, господа. Талигойского флота более не существует.