Кушель Аккерман, уже давно поняла, насколько невыносима девушка по имени — Карла Йегер. Да, что уж там говорить, Карла была та ещё надоедой и прохвосткой, а о её характере Кушель вообще тактично умалчивала, одних слов было мало. Карла до невообразимости радостная и весёлая, хотя времена не те, чтобы каждый день ходить с улыбкой до ушей и, как ни в чём не бывало, спрашивать «как дела?» или «что делаешь?». Именно это больше всего раздражало Кушель в Карле, но помимо этого и постоянное, будь оно неладно, внимание. Шатенка всегда, каким-то не суразным ей способом, пыталась сблизится с Аккерман, хотя та делала не двузначные намёки на то, чтобы шатенка наконец оставила её в покое и тишине. Знала бы Кушель какие у Йегер на неё планы, давно бы скормила её титану и не пожалела. Но к сожалению девушка не умела читать мысли и поэтому ей оставалось только догадываться, что в голове у Карлы в то время, как сама Карла замышляла свой (коварный? возможно) план.
— Кушель!!! — радостно восклицает Карла, вешаясь на шею девушки, что сразу судорожно вздыхает. Тяжело (но вовсе не из-за тяжести).
— О, чёрт, нет, — хлопает себя по лбу Кушель, болезненно застонав и зло пробормотав в ладонь. — Чтоб тебя, Карла Йегер!
— А? Что это ты там бормочешь, мисс непристойность, Кушель Аккерман? — Карла издевательски усмехается, положив подбородок на тёмную макушку девушки. — Не расскажешь? — Йегер, как бы невзначай, чуть опускает голову, встречаясь взглядом со светло-серыми глазами. Но ни один мускул на лице Аккерман не дрогнул, даже, когда лицо Йегер оказалось слишком близко, обжигая, горячим, прерывистым дыханием, тонкие, бледные, губы, а карие глаза, с азартными искорками, отпечатывающиеся в радужках, без стеснения рассматривали идеальные черты лица, острые скулы, прямой нос и бледную, гладкую, кожу. До скрипа в зубах к, которой хотелось прикоснуться и зацеловать до смерти.
— Ещё чего.
Но даже так, если лицо Аккерман не показывало, абсолютно, никаких эмоций, её душа отзывалась по-другому, более мягко и трепетно. Более человечно. Да, возможно, Карла надоедала своей радостью и энергичностью, но именно благодаря ей Аккерман не впадала, в конкретное, отчаяние и не превратилась, в тех самым, бездушных, существ называемых — титанами, которые только и могли разве что убивать и пожирать, своей мерзкой пастью, людей.
Искренняя широкая улыбка. Излучающие доброту глаза. Нетерпеливые, но в то же время, бережные прикосновения или объятия за шею. Всё это вселяло некое облегчение, из-за чего внутри становилось, как-то по-особенному тепло, отчего, где-то в районе сердца, пропускало удар, а тело бросало в жар. Сама же Кушель не могла дать определённую оценку своим чувствам. До этого она никогда не испытывала чего-то подобного, но она уверенна, что не испытала бы никогда, по двум причинам. По-первых, как до этого упоминалось, временна не те, естественно и люди не стремились надеется на что-то хорошее, ходя с таким выражением какое, обычно, выражало у свихнувшихся, потерявших рассудок и восприятия реальности людей, забывших, что такое настоящая жизнь без, вечного, страха. Во-вторых это то, что если бы Кушель не встретила Карлу. Ох, как же прекрасно она помнила тот злополучный день, когда их двоих сослали в один корпус и пришлось как-то уживаться вместе. Сейчас же вспоминая об этом Кушель благодарила судьбу за эту встречу, ведь если бы она не состоялась, то Аккерман давно потеряла всякий способ существовать. Но кое-что её тревожило.
Кушель и не заметила, как глубоко углубилась в свои мысли, не сразу осознавая, что её как минуты две пытаются привести в чувства, сильно трясся за плечо. Только позже, будто ото сна, Аккерман удевлённо распахивает глаза слишком, не свойственно ей, испуганно вылупившись на обеспокоенною Карлу.
— С тобой всё в порядке? — нотки сожаления проскользнули в голосе Йегер, тем самым приводя, окончательно, Аккерман в чувство, отрезвляя разум.
— Д-да, — осторожно убирает, до сих пор, держащую её за плечо руку. Как бы то ни было, но вот раскрываться, а говорить о своих чувствах не хотелось от слова, совсем, тем более она не уверенна, на все сто, что в самом деле…влюблена? Да не глупости. Привязанность, возможно. Любовь, навряд ли.
Но правда ли это?
«Прошу, не умирай.»
***
На следующий день состоялась вылазка за стену. Пересекая чистое поле на лошадях где-то ближе к лесу решили разделиться, большая часть солдатов поскакала дальше обчесать весь периметр. И как бы Кушель не хотелось пересекаться с Карлой всё-таки они оказались в одной группе, состоявшей из десяти человек. Титанов поблизости не было, но все периодически осматривались и прислушивались, встретить сейчас этих тварей не входило в планы разведотряда.
— Титан! — неожиданно восклицает рыжеволосый парень, как его хватает огромная рука и отправляет, в такую же огромную, челюсть. Да, это никто иной как, чёртов, титан и не какой-нибудь, а умеющий, по всей видимости, лазать по деревьям. Солдаты приготовили лезвия, но тут послышался хруст веток, а дальше… титанов стало больше. Кушель почувствовала лёгкое покалывание и почему-то посмотрела в сторону Йегер, та смотрела на неё в ответ. Но что это? Взгляд кариех глаз чересчур решительный, ничем хорошим это не сулит. И прежде чем Кушель успела сказать хоть что-то, Карла отталкивается от коры дерева и левитируя надвигается прямо на титанов. Зрачки сузились.
— Нет, — рука, беспомощно, застывает в воздухе, — Карла, стой! — Сердце бешено стучит, вот-вот выскочит из груди. Страх сковывает. Страх за неё.
Карла оборачивает голову и… улыбается?
«Почему?»
Она что-то говорит, но ничего не разобрать.
«Зачем?»
Спереди титан, готов напасть. Готовится напрыгнуть.
«Не… надо.»
Всё как в замедленной съёмке. Он уже летит в воздухе, Карла прикрывает глаза.
«Нет…»
Рядом, совсем близко. Практически вплотную.
«Не…»
Пасть широко раскрывается и начинает медленно закрываться. Йегер заглатывают. Йегер внутри этого монстра. Сердце на мгновение останавливается. Карла поступает так, чтобы просто умереть (если уже не мертва)? Она ведь не предпринимает никаких попыток убить титана (хотя это уже не важно, она не сможет), но почему Кушель не хочет этого допустить? Аккерман уже не понимает, и не хочет понимать, себя уворачиваясь от других нападающих на неё титанов, не замечая, что единственные выжившие только…она одна? Надолго ли? Кушель только и успевает махать лезвием пачкаясь кровью, а достигнуть цели всё сложнее.
— Твари, — шипит брюнетка, до скрипа, смыкая зубы заглушая вырывающийся крик, но он всё-таки вырывается, — чтоб вы все передохли! Ненавижу вас!
Газа остаётся всё меньше, лезвия тупятся, а видимость и силы постепенно покидают девушку. Что делать? Она на грани. Ещё немного и она сдастся.
«Не могу. Тяжело, слишком тяжело.»
Всего один удар и… Кушель падает. Безнадёжно и быстро. Она уже не знает что стало с Карлой Йегер, она не знает что станет с ней. Ну и пусть, она попыталась, хоть и её труды, скорей всего, были все насмарку. Ну и пусть, будь что будет. Пусть всё будет так, как пожелает того судьба.
Девушке уже всё равно.
Яркий ослепляющий свет и кажется, вот он конец. Конечная остановка и жизнь закончилась, пришло твоё время, но…
***
— Ааа! — крик эхом разносится по помещению. — Что, где я? — спрашивает Кушель оглядываясь. Бесполезно. Вокруг тьма и ничего кроме тьмы. Уже собираясь вставать с кровати (?), Кушель таит дыхание. Рядом что-то шевельнулось. А дальше послышалось неразборчивое мычание.
— Ммм, — шуршанье одеяла, щелчок светильника. Карла потирает глаза, сонно всматриваясь в испуганное лицо Аккерман. Вялая, еле заметная, усмешка. — Ты чего? — Брюнетка часто моргается. — Опять кошмар? — Прежде чем Кушель успевает хоть что-то сказать, руки, с загорелой кожей, хватают её за таллию, вплотную прижимая к чужому, излучающему родное тепло, телу. Чувствуется невесомый поцелуй в лоб. Уютно. — Ничего не бойся, я рядом, — так спокойно и тепло, а самое главное любимый человек с тобой и тебе ничего не страшно. Нет страха за её жизнь, ведь этого всего лишь сон. Всё в порядке, всё хорошо. Наверное.
Кушель, до сих пор, кое что тревожит, но она прижимает Карлу в ответ, ощущая ком в горле и подступающую истерику. Кошмары выматывают и заставляют задуматься.
Она медленно сходит с ума.
«Прошу… не умирай.»
