Поправляйся

      Шерлок лежал на спине, уставившись в белый потолок. Он не хотел идти в больницу, он был уверен, что гематомы, ссадины и ушибы можно вылечить самостоятельно. Майкрофт был непреклонен. Лестрейд тоже.       — Чё, в баре из-за девки подрался? — поинтересовался сосед по палате, неприятного вида мужчина, поедающий бутерброд. Его уровень интеллекта был едва ли выше улитки.       — Вам какая разница? — грубо ответил Шерлок. Холмс горько усмехнулся. В памяти, казалось, на веки остались воспоминания произошедшего в морге. Как он ни старался, яростное лицо Ватсона появлялось перед мысленным взором каждый раз стоило ему лишь закрыть глаза. Эта информация никак не поддавалась удалению с жесткого диска.       — Ладно, понял. Молчу, — сосед взял пакет яблочного сока и покинул палату. Он раздражал Шерлока. Постоянно лез с ненужными вопросами, чавкал во время обеда. Ещё его раздражали бинты. Медсёстры, навещающие его через каждый час. Его раздражала пижама, всякий раз сползающая стоило ему только повернуться.       Он лежал здесь третий день. Джон Ватсон так и не пришёл, хотя Шерлок на это надеялся. Сначала он хотел его простить, даже не слушая извинений. Хотел вернуть всё на круги своя. Хотел, чтобы всё стало как раньше. Потом пришёл Майкрофт с нравоучительной речью. — Только твоя странная привязанность к нему останавливает меня, — сказал он тогда.       И Шерлок понял: как раньше уже не будет. Он очень хотел создать иллюзию нормальности, но реальность была такова: Шерлок не доверяет Джону. Он больше не видит в нём опоры. И дело было не только в избиении, это лишь стало последней каплей. Теперь между ними стояло слишком много: погибшая жена, выстрел Мэри, дочь, растущая без матери.       Холмс отчаянно закрыл лицо руками. Перед глазами вновь предстали кулаки, костяшки которых уже стерты в кровь, лицо Ватсона. Шерлок помнил как потерял сознание. Как еле-еле мог ходить. А потом он очнулся в больнице. — Даже помереть нормально не дали, — это было первым, что сказал Шерлок, когда пришёл в себя.       Каждый день в голове он держал у себя одну картину: Джон приходит, бурчит что-то похожее на извинение, которое звучит, как простая формальность, а потом они вместе продолжают расследовать дела. Но никто не приходил. Лишь медсестры, бросающие на него сочувствующие взгляды.       Холмс отвернулся к стене и накрылся с головой одеялом. Послышался скрип открывающейся двери.       «Наверняка, сосед» — подумал Холмс.       Слышались тихие аккуратные шаги. Точно не сосед. Может, Лестрейд? Холмс слышал как к кровати подвигали стул.       — Герой, просыпайся! Злодей пришёл! — его бесцеремонно тормошили, стягивая одеяло, — ты хоть одет?       Шерлок был, по меньшей мере, в шоке. Он не хотел говорить с ним. Только не с ним. Только не сейчас. Не когда он в таком унизительном положении. Не когда он избит лучшим другом.       Холмс сел, опираясь на подушки. Джим Мориарти определённо был поражён. Картинное удивление или же реальный шок — Шерлок не знал. Но был убежден, что выглядел в любом случае ужасно. Ему для этого не нужно было зеркала. На фоне ухоженного и загорелого Мориарти он был похож на ходячий труп.       — В гроб и то краше кладут, — вздохнул Джим, поставив на тумбочку пакет из супермаркета здорового питания.       — И тебе привет, — ответил Холмс без энтузиазма. Он даже не спросил как тот выжил. Живой ли он или глюк больного воображения. Не интересно.       — Тобой ковры можно выбивать, — сказал Мориарти, глядя на бледное лицо со впавшими щеками.       — Зачем пришёл? Позлорадствовать?       — Навестить пришёл. Я достаточно скоро понял, что тебя нельзя оставлять одного ни на секунду, ни на час, и уж точно ни на пять лет! Чего ты злишься? Я, между прочим, тебе мандарины принёс!       — Ешь их сам. В твоей жалости не нуждаюсь, — огрызнулся Холмс, отвернув голову к стене.       — Нормальные люди зовут это заботой.       — С каких пор ты относишь себя к «нормальным людям»? Нас двоих это словосочетание, как правило, обходит стороной, — Шерлок развернулся. Он смотрел на беззаботно улыбающегося Джима, словно не было ни «Большой игры», ни крыши, ни падения.       — И то верно. А где твой цепной пёс? Я был готов к гладиаторским боям, — засмеялся Джим. Шерлок посмотрел на него со скептизмом.       — Ладно, Моран был готов к гладиаторским боям. Сути не меняет. Так где он? Неужели оказался не таким уж и верным?       — Не порть момент, — шутливо приказал Холмс, не желая обсуждать Джона с Мориарти.       — Слушаюсь. Так кому ты дорогу перешёл? Весь избитый, — с искренним сочувствием сказал Джим, глядя на гематомы.       — Долгая история с секретными агентами и серийным убийцей.       — Ты же понимаешь, что я хочу подробностей? — скривился в ухмылке Джим.       — А ещё я понимаю, что сейчас Моран из кожи вон лезет, чтобы найти информацию о моем избиении. Просьба: когда будешь читать, лучше присядь, — саркастично произнёс Холмс, прекрасно понимая, что в ближайшее время ещё один человек узнает о его позоре.       — Интригуешь. Надеюсь, ты не связался с сицилийской мафией. Эти ребята довольно-таки суровы.       Холмс нервно закусил губу. На миг захотелось увидеть ошарашенное лицо Мориарти, когда тот получит информацию.       — Как ты узнал?       — Твой полицейский трещал об этом на весь Скотланд-Ярд. А у меня, как знаешь, везде свои источники.       — Идиот, — бессильно усмехнулся Холмс, откидываясь назад.       — Скажи мне, кто твой друг… — пытался процитировать Мориарти, улыбаясь, но Холмс ловко метнул в него подушку. — Как грубо! — Мориарти встал и шутливо попятился к двери, — всё-всё ухожу.       Холмс улыбнулся. Впервые за несколько дней.       — Спасибо, — негромко сказал Холмс.       — Поправляйся, Холмс. Не хочу лишиться своего соперника. Так ведь можно от скуки сдохнуть, — дверь прощально скрипнула.       Шерлок поднял подушку и задумался. Зачем он приходил? Вроде ничего особенного не сделал, посидел пару минут и ушёл. Но настроение улучшилось. Пижама почему-то перестала раздражающе сползать, про надоедливые бинты Шерлок и вовсе забыл. Шерлок взял пакет и достал мандарин. Стал чистить. Сок капал на белую простынь, оставляя оранжевые капли. Шерлок отправил первую дольку в рот. Она и все её сёстры оказались сочными, сладкими и вкусными.       Сосед вошёл в палату и плюхнулся на свою кровать.       — Тебя как зовут хоть?       И сосед тоже перестал раздражать Шерлока. Как по волшебству.       — Шерлок.       — А меня Билли. Странный ты, Шерлок.       — Почему?       — Такого клёвого чувака выпер! Друг твой?       — Совсем наоборот, — рассмеялся Холмс. Он беззлобно кинул в соседа мандаринку. Тот шутливо сощурил глаза и стал чистить фрукт.       Больше про Джона Ватсона Холмс не вспоминал.