На перекрёстке миров.

«Этого не может быть» — твердила она себе в сотый раз перечитывая выделенные страницы в которых говорилось об эльфах, краснолюдах, низушках. Магии была выделена отдельная страница. Читая, Ева общипала себе все руки и даже приложилась пару раз головой об дерево, всё без толку — она не может очнуться. Провалов в памяти не было, она помнила буквально все, кроме родного языка. Даже была мысль, что друзья над ней зло подшутили и сейчас из кустов вылетит Юрка с камерой, крикнет, что это все одна, тупая, но очень масштабная шутка. Потери координации из-за другого центра тяжести, тоже, тело ощущалось, как родное, если не брать во внимание факт, что тело было совершенно незнакомым. Она нерешительно приподняла рубаху и разочарованно вздохнула, увидев только синяки и выпирающие рёбра, — «Ну, не густо…» Ева вновь пыталась с головой погрузиться в чтение, но мысли все равно возвращались к новой оболочке. В конце концов, не поняв и половины из прочитанного, она попросту отложила книжку, в решительном порыве понять на что она способна сейчас. Пробежала несколько кругов вокруг камня, на котором сидела, пару раз присела, отжалась. Тело оказалось очень сухим и жилистым, буквально ни одной капли жира, и достаточно выносливым, одышки не возникло, хотя раньше это была ее самая большая проблема. Правда не очень крепким. После десяти отжиманий девушка обессилела и просто упала в траву. Придя в себя, Ева вспомнила упражнения на растяжку. Аккуратно, постоянно прислушиваясь к себе, она начала. Новая оболочка оказалась не только выносливой, но и очень гибкой. Продольные и поперечные шпагаты не вызвали никаких затруднений. После того, как она достаточно разогрелась, Ева решилась вспомнить пару приемов из айкидо. Отойдя чуть подальше, провела пару прямых ударов и чисто для проверки, прямой, боковой удар ногами. Все происходило легко и непринужденно, будто бы и не было никакой подмены. Ева испуганно глядела на не свои руки, ноги. Ощупывала рыжие завитки. Трогала выпирающие, острые скулы и тонкий нос. Девушка была в шаге от паники. Она присела на камень, закрыв лицо руками, подкатывали слёзы. «Хватит ныть!» — со всей дури та ударила по рядом стоящей березке, боль прострелила руку, а на костяшках проступила кровь. «Как говорил Дядя Джин, — доверяй чувствам, глаза лгут, — но сейчас мои чувства совершенно согласны с глазами, » — девушка осторожно поцеловала разбитые костяшки. «Давай по существу, если вся эта тарабарщина, правда, то в моем теле сейчас находится та эльфка, Шераниэль. А я застряла тут » Ева попыталась сморгнуть выступившие слёзы, но ее захлестнула паника и крупные градины начали скатываться по лицу. — Нет, не может быть, —она тихо шептала сквозь всхлипы, — Я НЕ ВЕРЮ! — опять удар по стволу дерева. Березка жалобно хрустнула, кора на месте удара отскочила. Сейчас девушка плакала в голос, не стесняясь громких завываний и всхлипов. Она буквально захлебывалась в собственных слезах, что капали на грудь, растекаясь, образовывая огромное пятно. Сказать, что ей было страшно, ничего не сказать. Ужас, истерика и отчаяние пожирали ее изнутри. Все казалось уж слишком настоящим, для сна, а предположения, что все это взаправду, приносили ещё более сильную душевную боль. Хотелось домой. К родным, к друзьям, в ненавистный универ. Она даже пыталась молиться. Упав на колени тихо шепча Отче наш… Никто не откликнулся. Истерика продолжалась недолго. Размазывая слёзы по щекам, она приняла стоическое решение, разобраться во всем этом дерьме в которое, не по своей воле, влезла по самые уши. Решив, что конкретно сейчас лучше узнать о минувших днях, та раскрыла дневник на последних страницах. «Теперь ясно откуда у неё все эти синяки и примерное происхождение раны на животе эльфа…» Начало положено, предварительная информация, кто есть кто, имеется. «Припадками дело не решишь, так что буду решать вопросы по мере поступления. А сейчас главный вопрос, это — пустой желудок…» Когда она вернулась к лагерю, все уже активно работали ложками. Даже Седрик, который раньше не мог даже поднять головы от земли, сидел у котелка и уплетал суп за обе щеки. — А мы уже заждались, думали накеры съели… — старик утерся рукавом рубахи. — Va Ithe, te creasa Gv`eard, [поешь, тебе нужны силы] — девушка впала в ступор, испуганно посмотрев на мужчину. Она поняла, что он предложил поесть, чтобы были силы на дорогу, но на каком языке он это сказал, как она его поняла, почему она думает на этом языке? Столько вопросов и совсем нет ответов. Седрик заметил замешательство и продублировал фразу. — Ты меня слышь? Поешь, тебе нужны силы, — он протянул ей вторую деревянную ложку и похлопал по месту рядом с ним. Девушка послушно приняла предмет и попробовала суп. На вкус не так плохо, как на вид. Над рекой разлился закат, яркий, красный полукруг закатывался за горизонт красиво перемешивая синеву неба и алый свет заходящей звезды. Вечер тут чувствовался по-другому. В городской черте не было таких закатов, ярких, чувственных, красивых. Вера в то что это реальность крепла с каждой секундой. Все было уж очень натурально. Горячая, вкусная еда, прохладный ветер, щекочущий босые ноги, комары звенящие вокруг, влага вечерней травы… Она и не заметила, как опустел котелок, сняв с огня и прополоскав в речке, Ева кинула его обратно в лодку. В догорающем костерке убаюкивающе трещали веточки. Все сидели молча. Седрик не хотел тревожить рану, поэтому старался особо не шевелиться. И теперь, смотря на речку, его невольно потянуло на воспоминания. Эльф вспоминал о доме, капканах в родном лесу, друзьях, уже покойных… Было ясно, что возвращаться не к чему, и от этого навевала такая ужасная тоска. Только сейчас он понял, что по-своему любил Биндюгу, ее жителей, вечерние посиделки у общего костра, рассказы войта, которые уже выучил наизусть, до каждого словечка… Несмотря на то, что жилось там не слишком легко, там было относительно спокойно, привычно. Седрик привык к тихим шепоткам за спиной, привык к скрипящей лавочке в углу трактира, высокому порогу и низкому своду. Хотелось домой, но дома у него уже не было. Только меч, лук с пучком стрел, да он сам. А, ещё есть странная dana, решившая ему помочь, рискуя своей жизнью ради почти незнакомца. Зачем она решила ему помочь? Преследует ли она свою цель или пытается отплатить добром за добро?.. Пока ее не было, он оглядел то что было скрыто под бинтами. Шов был ровным и аккуратным, будто бы она занималась этим всю жизнь. Может быть даже шрама не останется. Поток несвязных мыслей прервал старик. — Девка, я видел при тебе лютню, может сыграешь? Все равно делать нечего, — дед подал девушке лютню. — Но я… — Нечего прибедняться, не для красоты ты же ее носишь, — Тихон подтолкнул лютню в руки девушке. Седрик перевернулся в ее сторону. Ева играла на гитаре, играла неплохо, некоторые даже могли бы назвать ее виртуозом, но лютня не гитара. И сейчас держа на коленках искусный инструмент на лице читалось замешательство. «Раз, два, три, четыре… десять пар…» Она пару раз, несмело, провела по струнам, подкрутила колку, попробовала сыграть аккорд и вдруг озарение — инструмент от гитары отличается только количеством струн, и как таковых струн 10, а не 20, струны в парах звучат почти одинаково и нужны они только для более объемного звука. Если забыть про четыре верхние то играть можно практически, как на гитаре, а аккорды подкорректировать — проблема небольшая, с ее слухом, она подберёт под любую мелодию. Весь вечер она пыталась импровизировать. Что-то получалось, что-то не очень. Она вспоминала песни своего дома. Грустные и не очень, ритмичные и плавные. Вечер наполнился музыкой. Когда солнце закатилось за горизонт все начали укладываться спать. Дед расстелил себе одеяло и моментально уснул, распугивая храпом все вокруг. — Седрик? — Ева спросила очень тихо и неуверенно. Она все ещё сидела по правую руку от него. Эльф сконцентрировался на ней. — Посмотришь, есть ли там ещё одеяла? — порывшись в тюках рядом с ним он нашёл только маленькое, дырявенькое, пропахшее пылью и старостью, одеяло. — Придётся спать в обнимку, я нашёл только одно, — девушка смутилась. — Я… мне не холодно, просто к костру поближе лягу, а ты спи. Спокойной ночи, — Ева пододвинулась ближе к костру и буквально через 20 минут продрогла так, что не чувствовала своих пальцев. Теперь предложение спать в обнимку не казалось таким странным и страшным. Долго раздумывая и решаясь, сквозь страх и смущение, она подобралась ближе к дремлющему мужчине, просунув ладошки под одеяло, случайно коснулась его ладони. Эльф тут же подскочил с места, но скривился из-за резкой боли в животе. — Ты ужасно холодная, — он обхватил ее руки, — просто чтобы сохранить тепло, — эльф приподнял край, уступив нагретое им место, и сделал приглашающий жест рукой. Немного поколебавшись она всё-таки заползла к нему, в блаженное тепло, свернувшись калачиком. Мужчина накинул кусок ткани, подложив им под голову тюк с вещами. Уснула она мирно сопя Седрику в грудь.