Wine & Dark Chocolate

Сделав глубокий вдох и зажмурив глаза, дабы не совращаться видом алой жидкости, Юнги зажимает нос и залпом осушает пакет донорской крови, не позволив себе даже прочувствовать и насладиться долгожданным вкусом. Тёплый багровый сок согревает глотку не хуже горячего чая, обволакивает и позволяет на несколько секунд удовлетвориться сладостными ощущениями. Только этого мало. Мало. Чертовски мало. Следом за первым опустошенным сосудом на кровать летит второй, а за ним и третий. Когда горло наконец-то перестаёт саднить и кровоточить от разыгравшегося голода, в голову брошенным откуда-то сверху (видимо, силами Небесными) камнем прилетает осознание. Проклятый Пак Чимин. Дрянная вампирская сущность. — Кровососущий придурок! — кричит, вкладывая весь гнев, в своё же отражение вампир, и с силой прикладывается кулаком о холодную поверхность. На месте удара расходятся трещины, частично стекло крошится, но отражение никуда не исчезает и продолжает со всей ненавистью на дне кровавых белков взглядом сжирать существо напротив. Мин впервые жалеет, что способен отражаться в зеркале. Хосок предупреждал, наказывал, тряс за плечи, только чтобы Юнги не нарушал режима и не заглядывался на чужие шеи, иначе все старания Чона пойдут собачьим чертям под хвост. И пошли. Вернее, туда их подвели. Точнее подвёл. А именно Чимин. Всё до безобразия просто и до одурения невыносимо сложно. Пак никогда не был доволен своей, как он считал, неказистой фигурой, пухлыми губами и щеками, полными ногами и, что вообще можно считать за уголовно наказуемое, своим потрясающим шоколадным прессом. Чего он желал? Всё было лишь на его уме; даже с Тэхёном, лучшим другом, он комплексами и стремлениями, ввиду нежелания нагружать близких своими глупыми накрутками, не делился. Это Юнги считал и до сих пор считает со стороны младшего совершенным идиотизмом. Таким же совершенным, каким стало некогда «неидеальное» тело Пака. Чимин просто исчез. Взял, никому не сказав, собрал из их общей с Юнги квартиры своё шмотьё, пока последний вышел за продуктами, и уехал в неизвестном направлении, забив на ближущуюся череду экзаменов. Собственно, и Юнги с Тэхёном на нервной почве из-за этого многострадального провалили всё, что можно было и нельзя, но не в этом суть. Пересдача ещё никого не подводила. Появился на горизонте вновь Чимин так же неожиданно, как и исчез, ровно через месяц. Как раз в тот момент, когда подошло время квартплаты, которую они с Мином делили поровну и вместе жили в одной двушке. Юнги вернулся с учёбы помятый, тёмный и мрачный, как дождевая туча, и, что в одинаковой мере самое неприятное и опасное, до ужаса голодный. До того, что чуть было не озверел прямо в потоке прохожих и не набросился на худощавого бездомного пса, не испытывая даже вины за подобные намерения. Он в некоторой степени даже поступил бы благородно, лишив животное дальнейших страданий, но в то же время забрал его хоть и ничтожный, но тем не менее шанс на хорошее будущее. К слову, этого самого пса Мин недавно видел в парке на поводке с приятной наружности хозяином. Зверь выглядел здоровым и счастливым, с пушащимся белым мехом и искрящимися глазами. Оказалось, добродушный господин по имени Ким Намджун подобрал его поздно ночью, выходил и назвал Рэпмон. Но повествование ведь о современном вампире Мин Юнги, а не о псе-счастливчике Рэпмоне, так? Значит я продолжу. Юнги вернулся, явно настроенный не на задушевные беседы. Хотелось быстро залить в себя стакан крови, уже не беспокоясь, что кто-то это увидит, и слиться в страстных объятьях с подушкой и одеялом, позволяя Морфею и остальным подкроватным монстрам утащить себя куда подальше от этого раздражающего своей скоростью и однообразной серостью будней мира. И в этот момент до обонятельных рецепторов вампира донёсся запах Чимина, от которого тело пропустило сквозь себя пару сотен вольт, глотка тут же начала просить еды и пульсировать в унисон с сердцем, кровавой пеленой заволокло глаза; клыки вытянулись и умоляли вонзиться хоть во что-нибудь. Запах Чимина. Запах самого изысканного вина и самого сладкого, паточного молочного шоколада. Выглядел Пак соответствующе. Значительно побледнел, похудел, притом хвастаясь своей изящной мускулатурой, над которой поработал изрядно. К тому же освоил базовые азы макияжа, и отныне без косметики из дома ни шагу. И диета —главная причина сногсшибально-умопомрачительного запаха Чимина. Он не ел совершенно ничего, кроме небольшого количества различных сортов шоколада и пары бокалов вина после пяти вечера, питаясь так на протяжение целого месяца и не думая останавливаться. Полагал ли он, что его скрытному бледноликому другу (а возможно и другим вампирам) такое сочетание естественного запаха, алкоголя и шоколада будет неслабо так кружить голову и будоражить хищные инстинкты? Если бы Чимин мог такое себе вообразить, то давно бы играл в монополию в дурке с суицидниками, извращенцами и такими же, как Тэхён, Ван Гогами с приставками «-недо». Хотя однажды за ужином (Юнги благодарил небеса, что запах жареного мяса почти полностью перекрывал запах Пака) Чимин пошутил в стиле «Меня, наверное, хотят все вампиры, раз я у нас такой сладенький. Как думаешь, хён?» Стоит ли говорить, что после «сладкого» юмора у Мина кусок в горло не лез, но пришлось попытаться состроить некое подобие улыбки. После этого тему диеты Чимин, как на зло, затрагивал ещё не раз, расхваливая себя и свою силу воли за выдержку, а ещё показывая результаты: тонкая талия, стройные ножки, аппетитная задница (которую диета не сильно-то поколебила) и словно вылепленные самым талантливым златоруким скульптором мышцы пресса, значительно изменившиеся, но не в худшую сторону. Просто они стали «поскромнее». Теперь Юнги вынужден вдвое увеличить объем потребляемой крови, тем самым накручивая лишних проблем Хосоку. Чон, к слову, частный хирург, человек серьёзный, строгий, но справедливый, и в меру (а где-то в глубине души и очень) добрый, иначе бы не жертвовал здоровьем и жизнями своих пациентов, чтобы поддерживать существование всего одного своего хладнокровного приятеля. Так проходят дни. Неспешные дни молодых людей за двадцать, вскоре оканчивающих обучение в университете. Юнги по-прежнему не позволяет своим вампирским мечтам по овладению шейкой Чимина выходить за пределы фантазий, но риск всё же есть: грань между грёзами и реальностью в данном случае не толще шёлковой нити, и если эта нить оборвётся… такие мысли Мин предпочитает даже не допускать.