Квиддич по субботам.

POV. ГАРРИ ПОТТЕР. ♡ — Привет, милый! — произнесла Джинни, бросив тяжёлую сумку и чемодан в прихожей. Кричер что-то пробухтел насчёт неаккуратности молодой хозяйки, но быстро унес вещи Джиневры наверх. Я как раз сварил свежий кофе и только проснулся в ранее воскресное утро. На мне были штаны и широкая рубашка в крупную черно-бордовую клетку. Я забыл очки в ванной комнате на раковине. Без них спустился на кухню и, щурясь, всё-же смог сварить кофе. Вот и, на впорхнувшую на кухню супругу, я тоже взглянул, пришурившись: лёгкая, красивая, очень статная молодая женщина с голубыми глазами и рыжими волосами. Она подлетела ко мне и обняла, чем меня весьма удивила — давно Джинни не вела себя подобным образом. — Милый, — нахмурилась она, — ты мне не рад? Её холодные с улицы пальчики пробрались ко мне под рубашку, и обожгли со сна разгоряченную кожу. Жена заглянула в мою кружку с кофе, которую я держал в руках, и отпила горячий напиток, блаженно выдохнула. — Так ты мне не рад? — снова спросила она. — Привет, дорогая! — ответил я и осторожно поставил кружку на разделочный стол у плиты. На него я и облакачивался. Взглянув на кружку, я отодвинул ее еще чуть дальше, чтобы локтем не задеть. — Ты не прислала сову, не написала смс-сообщение, что возвращаешься. Джин, я удивлён, что ты меня впервые обняла вот так за последние пару месяцев. — Я просто хотела сделать тебе сюрприз, любимый! Я — все ещё твоя жена, Гарри, и я вправе тебя обнимать так, как захочу, дорогой! — улыбнулась она. — Рон мне позвонил вчера… — Ах, вот оно что?..  Что ж, теперь понятно, с чего ты вдруг такая елейная стала!  — усмехнулся я и отстранился. Я снова взял свою кружку и сел за стол, где лежали на тарелке горячие бутерброды, которые испек эльф по моей просьбе. — Кофе на плите, Джинни, налей себе, если хочешь. Супруга помыла в раковине руки с дороги, и налила себе кофе, села напротив. — Как прошёл Кубок мира в Каире? — спросил я, откусывая ароматный кусок бутерброда. — «Гарпии» выиграли, я полагаю? — улыбнулся я. — Ничья, представляешь? — ответила жена. — 190 на 190. Женская сборная египтянок очень сильная, играют они, словно звери. Кингсли Шеклболт с Министром Магии Египта, Амоном Сетом Садатом решили снова провести повторную игру через неделю. — Сразу после Рождества? — удивился я. — Да, 28 декабря, в субботу. Ты приедешь жену поддержать? — спросила она. — У нас в «Золотом снитче» тоже состоится игра — полуфинал. Я не смогу, прости, Джин. — Опять со слизнями играть будете? — вспыхнула супруга и её лицо пошло красными пятнами. Джинни нельзя злиться, она становится крайне некрасивой лицом. Гнев, вообще, уродует любое, самое в мире красивое лицо, а если оно ещё, к тому же, покрывается пятнами бурыми, то это — катарсис. — Малфой? Проклятый ПёС! — Джин, прекрати сейчас же! — возмутился я. — Не трогай его, он ничего тебе не сделал. — То, что Хорёк все ещё топчет землю, дышит воздухом и ошивается рядом с тобой, Гарри, это уже чертовски много. Ему место в Азкабане, а ещё лучше в земле сырой! — возразила супруга. — Перестань его ненавидеть, Джинни! Если бы не руки Драко, то я бы сто раз уже умер! — ответил я и со всей силы поставил кружку на стол. -- Вы с Роном ведете себя отвратительно, словно вам по пять лет! Детский сад. Я встал со стула и аппарировал в душевую, где и нашёл свои очки. Настроение испортилось вовсе. С каждым днем я все больше понимаю, что с женитьбой на малышке Джинни поспешил. Ведь ясно же, если девчонка бегает за тобой с малых лет, смотрит одержимыми глазами, то, добившись своего, заболеет после патологической ревностью, ненавистью и паранойей, тут и не колдомедику понятно. Я пошёл на уступки Молли и Артуру Уизли, которые мне были, словно вторые родители. Особенно Молли просила меня жениться на Джинни, и я сдался, считая их как-бы моей семьёй, заглушив, тем самым, свой внутренний голос разума и интуиции. Да и Рон меня умолял, говоря, что сестренка во мне только и видит свет. Злоба и болезнь душевная в человеке чаще всего не сразу становятся видны, а с годами. Внизу послышался звон бокалов и разбиваемых тарелок, да крик Кричера, которого убивают. Джинни в ярости — картина маслом. Я быстро оделся и ушел камином в Косую аллею. Куда податься? Да куда глаза глядят, лишь бы сейчас не оставаться на Гриммо. Проходя мимо кафе «Голодная Хвосторога», я вдруг увидел Малфоя в компании какого-то парня, с которым блондин смеялся и переглядывался. Меня это, конечно, не волнует, жизнь Драко — дело личное, но… Пи*дец, почему же так больно стало с левой стороны груди? Кто этот парень рядом с колдомедиком? Ноги сами потащили меня в «Голодную Хвосторогу», и я сам не свой подошел к ним. — Привет! — произнес я, глядя на опешившиго было Малфоя. — Здравствуй, Поттер! — ответил блондин и посмотрел на своего напарника. — Не познакомишь меня со своим … — улыбнулся я и кивнул на парня. — Это мой друг, он тоже колдомедик, приехал по делу из Италии, Бертони Аллегери… Альберто Аллегери. Хирург высокой категории, заслуженный колдомедик из Рима. Министр Магии послал его узнать у нас рецепт зелья и противоядия против нападения Смеркута и элексир от Драконьей оспы. Я протянул руку итальянцу и представился. — Нападения Смеркута, синьор Аллегери? — спросил я. — Смеркутов совсем мало осталось на земле, да и каждая особь должна быть под контролем и учётом Аврората. — Да, все так и было до некоторых пор, синьор Поттер, но несколько недель назад в Италии началась эпидемия нападений Смеркутов. В знаменитом оперной театре Ла Скала, что в Милане, взрослый Смеркут притворился занавесом, и во время репетиции оперы «Аида» Джузеппе Верди, когда артисты пошли на перерыв, тварь напала на оперную диву, на синьориту Альбину Романо. У той с собой не было волшебной палочки и Смеркут её почти удушил, все лицо ей сжевал, но тут появился артист Гаетано Донетти, ведущий тенор магического Ла Скала, и Патронусом отогнал тварь. В Авроратах Рима, Милана и Неаполя зафиксированы уже двадцать нападений Смеркутов. Вот поэтому, синьор Поттер, я здесь. Драко нам помог, мы привезли синьориту Альбину Романо в Мунго, и сейчас лицо примадонны почти в порядке, как и её дивное бельканто. Италия в долгу не останется. — Министр Магии Италии пригласил меня к ним в их больницу «Святой Девы Марии» поработать месяц, чтобы, так сказать, показать мою тактику работы, — сказал Малфой. — Как думаешь, Поттер, стоит мне соглашаться на месячный отъезд в Рим к коллегам? — А чего ты у меня об этом спрашиваешь, Малфой? Я тебе никто, чтобы советы такие давать, — ответил я. — Хочешь, поезжай, а не хочешь — здесь работы полно. — И то верно, Поттер, с чего бы мне у тебя спрашивать? Ты мне и правда — никто! Прости, что спросил! — улыбнулся горько блондин и обжог меня своим свинцовым, по-малфоевски, презрительным взглядом. — Пойдем, Бертони, Герой маг мира Британии сегодня не с той ноги проснулся! — проговорил Драко и поднялся со стула. Он оставил деньги за завтрак на столе и утянул за собой италтянца. — Бля*ь! — выругался я. Вот же, теперь и с Малфоем повздорил, нагрубил блондину, а ведь он очень ранимый. — Мистер Гарри Поттер желает что-нибудь? — спросил подошедший официант. — Кофе, сливочное пиво, десерт? — Кофе с ромом, любезнейший, — ответил я, — с двойным ромом, пожалуйста. После того, как ушел официант, я набрал номер Драко, но он не отвечал. Обиделся Хорёк, как пить дать — обиделся. ♡ POV. ДРАКО МАЛФОЙ. ♡ Как же я разозлился на Поттера. Мало того, что он влез в наш разговор с Альберто Аллегери, так ещё и нахамил мне с утра пораньше. Правда, я, наверное, поеду сразу после полуфинала между «Скользящими тенями» и мордредовыми волчатами в Италию. Новая обстановка, новые люди… Да мы обыграем аврорских волчат. Клянусь Мерлином и Морганой! Точно, и тогда я совсем довольный поеду в Рим. Помочь и подсказать, поделиться опытом мне всегда нравилось, и я удивлялся колдомедику Сметвику, когда он совершенно безвозмездно — даром проводил показательные операции для нашего курса колдохиргов. Курировал нас уже со второго курса медакадемии, чтобы мы сами под его присмотром, конечно, проводили операции. Мне он давал особо тяжкие, связанные с нейрохирургией, с головным и спинным мозгом, часто мы с ним на пару оперировали раковых больных. Я ему благодарен. Таких врачей очень мало. Он давал знания с лихвой, но и требовал — дай Боже! Личный пример Гиппократа научил меня, скупердяя и жмота в прошлом, стать добрее и делиться опытом. В конце концов, если тебе дан талант в десять галлеонов, то ты должен принести другие десять к тем десяти, чтобы дар твоего таланта не пропал, не протух и ты его не закопал в себе самом. Поделись, и небо даст тебе в десять раз больше. Но сегодня я обиделся на Гарри. Я ждал, что он скажет мне, мол, зачем тебе ехать в Италию, ты нужен мне здесь. Да… но Поттер сказал мне, что он — никто мне. Конечно, никто ты для него, Малфой. А то, что ты по уши погряз в своей любви к шрамоголовому, так это твои проблемы, а не брюнета. — Ты в него влюблен? — услышал я рядом голос итальянца, когда мы шли по улице. — Что? О чем это ты? — не сразу понял я и недоуменно посмотрел на кареглазого красавчика. — В смысле, влюблён? В кого? — В синьора Поттера, Драко! — подмигнул мне южанин с оливковой кожей. — Я же понял, что он разбил тебе сердце, да? Герой женат? — Да, он — натуральнейший из всех блядских натуральных натуралов, прямо с головы его лохматой, до самых пят, Аллегери! — вздохнул я. — Наш Герой в браке пять лет, и -- да, Бертони, Поттер ещё в школе разбил мне сердце, но это секрет между нами. — Ну то, что он женат, ещё не говорит о том, что ты не нравишься ему. Я по второй специальности психолог, и точно могу сказать, что он в тебя влюблён не меньше, вот только боится себя, своих чувств. Я заприметил его на улице, когда он смотрел на нас, пока ты мне рассказывал о квиддиче, как вы играли в Хогвартсе. Ты его не заметил, пока касался меня, невзначай, пока смеялся, а я увидел искру ревности в его глазах, искру бешенства влюбленного. Я не удивился, когда этот синьор подошел к нам и заговорил сразу с тобой. — Бертони, не сочиняй ерунду, — отмахнулся я, — да он за все восемь лет в школе и пять после нее, вообще на меня не реагировал в смысле проявления интереса. Не болтай чушь. Пойдем сегодня вечером в клуб лучше, а? В театр я тебя водил, но в клуб ещё нет. Ты ведь уже в эту среду уезжаешь в Рим, так ведь? — Аллегери кивнул. — Клуб для геев — что Мекка для мусульман! Не потусоваться — грех, если ты отдыхаешь, в кои-то веки! Часа на два-три сходим, открывается в 19 часов. Пить будем совсем мало, так как мне завтра на работу. — У меня одежды нет для клуба, — усмехнулся Альберто. — Это не беда, я тебя сейчас в бутик молодёжный свожу, прикупишь, да и память останется о нынешнем дне. Итальянец улыбнулся и мы пошли покупать ему наряд. Я лично хотел обиду на Гарри стереть хорошей выпивкой — бокалом огневиски и горячими танцами на танцполе. Эх, шрамоголовый, вечно ты мне в душу плюешь и сердце рвешь на части.