Collide

Одиннадцать. Столько светлых веснушек разбросано по носу и щекам Блейна. Курт знает это, потому что был не в силах оторвать от него глаз. Больше двадцати минут он потратил на изучение его лица. Вдоль носа к ямочке над губой. Вот откуда он знает, что веснушек одиннадцать. Одиннадцать. Одиннадцать крохотных пятнышек, которые он никогда не замечал раньше. Может, потому что никогда не позволял себе этого. Наверное, был слишком сосредоточен на том, что игнорировать наглеца, с которым не хотел иметь дело. Или, может быть, слишком боялся зайти слишком далеко. Но теперь он их видит. Замечает четыре на каждом яблочке щек и три на носу. Скорее всего, каждая из них оказалась здесь из-за игр под солнцем. Никогда веснушки не казались милее. Заманчивее. Каждое бледное пятнышко цвета, которое он хочет поцеловать. Прижаться губами и запомнить по-новому. Он может видеть это. Прикосновение губ к местечку, чуть темнее остальной кожи. Щелчок языка по каждому пятнышку. Курт прикусывает нижнюю губу, сдерживая желание сделать это прямо сейчас. Почему веснушки должны быть такими чертовски привлекательными? Этот вопрос, ответ на который ему не интересен. – Курт? Пинок под столом вырывает его из мыслей. Он поворачивается к отцу, смотрящего на него с любопытством, с маленькой многозначной улыбкой. – Прости. Что? – щеки краснеют – его поймали на месте преступления. – Тебе помочь с ужином? – повторяет отец. Уходит секунда на то, чтобы его мозг, затуманенный веснушками, понял, о чем идет речь. – А. Точно, – он ставит чашку теперь теплого кофе на стол. – Нет. Я справлюсь. Не хотелось бы, чтобы ты снова сжег индейку. – Это было всего один раз, – отвечает отец, мягко смеясь. – Достаточно, чтобы не пускать тебя на кухню в День Благодарения. – Как вы сожгли индейку? – спрашивает Блейн. Пока отец рассказывает ему историю тех времен, когда его сыну было тринадцать, Курт берет свою тарелку и уходит на кухню, чтобы не думать о веснушках и не мечтать перелезть через стол, чтобы поцеловать их. – У тебя удивительный отец, – говорит восхищённый голос Блейна десять минут спустя. Курт поднимает голову на голос Блейна. Восхищение находит отражение в его глазах. – Да, он такой, – соглашается он с улыбкой. – Тебе повезло. – В чем же? Блейн пододвигается поближе к Курту, стоящему перед раковиной. – У тебя есть отец, который так о тебе заботится. Ты знаешь, что он любит тебя. Это сказано с такой болью и обидой, что Курт удивляется, как Блейн еще не разразился слезами. – Твой отец любит тебя, Блейн, – пытается он успокоить. – Он имеет привычку странно это показывать, – Блейн со злостью трет грязную тарелку. Курт забирает тарелку, прежде чем та расколется прямо у него в руках и послужит реальной причиной пропустить субботнюю игру. – Уверен, он хоть как-то это показывает. Блейн фыркает, будто услышал шутку. – Я могу по пальцам пересчитать, сколько мы виделись за последние четыре года. Он звонит мне, только чтобы отчитать из-за того, что я опять что-то не так сделал, или сделал недостаточно хорошо. Он избегает меня, забрасывая деньгами. Он ни разу за семь лет не вспомнил про мой день рождения. Сомневаюсь, что вообще хоть когда-нибудь вспомнит, – он опускает голову и тяжело выдыхает. – Иногда я удивляюсь, почему мне все еще не все равно. Зачем я борюсь за то, что того совсем не стоит. – Потому что он твой отец, Блейн, – предлагает объяснение Курт. Как бы он ни хотел протянуть руку и прикоснуться к Блейну, он сдерживается. Прикоснись он к Блейну, и настроение перейдет совсем в нежелательное русло, учитывая, что в любой момент может зайти отец. – Абсолютно нормально для сына хотеть отцовской любви и привязанности. Я ищу то же в своем отце. – Только есть большая разница в том, что он с радостью тебе их дает. Меня же едва замечают, когда я делаю хоть что-то близкое к его стандартам. – Могло быть и хуже. – Да. Но могло быть и лучше, – Блейн тяжело выдыхает. В этот момент, когда Блейн выглядит таким грустным и раненым, Курт хочет найти его отца и спросить, какого черта с ним не так. Он хочет прокричать, какой он идиот, раз не понимает, насколько удивительный у него сын. Что он должен гордиться называть Блейна своим сыном, любить его. Он хочет заступиться за Блейна, так как тот никогда не заступится за себя сам. – Одиннадцать, – слово легко и бездумно срывается с его губ. Блейн смотрит на него с недоумением в глазах. – Что? – он мягко смеется. Курт краснеет и отводит взгляд. – Ничего. Забудь, – он не собирался это говорить. Никаким образом не собирался признаваться в том, что думал о веснушках и хотел поцеловать их. Блейн поворачивается к нему, опираясь на столешницу. Руку ставит на бедро. – Ты не можешь называть какое-то число и ожидать, что мне не будет любопытно узнать, что оно означает. – Ничего оно не означает. – О, оно точно что-то означает. Иначе ты бы так не говорил, – Блейн вскидывает бровь с интересом и весельем. – Столько раз ты думал обо мне обнаженном? – шутит он с улыбкой. Даже не близко. – Нет. – Столько раз, – Блейн на сантиметр приближается к Курту, – ты думал о том, чтобы поцеловать меня? Только с тех пор, как поднялся из-за стола. – Нет. Блейн стирает все оставшееся между ними расстояние. Он наклоняется и проводит губами вдоль челюсти к уху Курта. – Столько раз ты касался себя, когда думал обо мне? – тихо шепчет он, обводя языком ракушку уха. Курт кладет влажные руки на живот Блейна. Изгибы твердых мышц под пальцами и язык Блейна заставляют проглотить стон. Он делает то, что в этот момент, наверное, ему сделать труднее всего. Отталкивает Блейна. Как об он ни хотел его, ни хотел все рассказать, это должно произойти не так. Не когда отец сидит всего в паре шагов в гостиной и ждет начала парада. Не когда он чувствует себя совсем не сексуально с растрёпанными после сна волосами, в растянутом свитере и мятых домашних штанах. – Парад скоро начнется, – это достаточно хорошая причина для того, чтобы оправдать этот жест. – Тогда нужно побыстрее идти смотреть, – отвечает Блейн, улыбка на его лице также говорит, что это далеко не конец разговора. Обняв колени и прижав их к груди, Курт не замечает, что идет по телевизору. Его мысли заняты веснушками, и ореховыми глазами, и полными розовыми губами. Воспоминание о прикосновении губ Блейна к его уху вызывает жар под кожей. Он думает, изменится ли что-то с самого первого их раза, когда Блейн оставит поцелуй на каждом сантиметра его тела. Изменится ли желание? Станет сильнее? Он думает, что да, учитывая, как изменились его чувства к Блейну с той ночи. Изменится ли, станет. Эти слова заставляют его смеяться над собой. Как «никогда» сменилось «когда» – для него загадка. Ему остается только удивляться. Такого он никогда не ожидал, хотя, наверное, должен был. Удивление настолько же большое, как парень, сидящий меньше чем в метре от него. Какой же он был дурак, раз думал, что вычислил Блейна. Но он должен был знать. Должен был видеть сквозь слухи и нахальное поведение, за которыми Блейн только прятался. Потому что именно это он и делает. Прячется под маской, которую создал, чтобы ему не причинили боль. Он знает это потому, как знает, какой Блейн, когда они вдвоем. Какой он становится свободный, когда рядом некому осуждать его. – Я с детства хотел побывать на главном параде в День Благодарения, – говорит его отец, когда какая-то бродвейская труппа устраивает представление. – Я был несколько раз, – признается Блейн. – Правда? – Берт звучит заинтригованным. – Да. Когда был маленьким. Мама водила меня туда каждый год, – Курт видит, как глаза Блейна наполняются одновременно радостью и горем, когда тот рассказывает о своей маме. – Мы приезжали за несколько часов до начала, чтобы занять места получше. Хоть отец и говорил каждый раз, что может достать нам билеты на лучшие места. Не в этом был смысл. Половина радости была в том, чтобы стоять и смотреть. – Звучит весело. Она перестала водить тебя туда, потому что ты перерос все это? Курт слышит подшучивание в голосе отца, и знает, что тот лишь пытается рассмешить их. Но в этот момент он как никогда хочет вернуться на несколько секунд назад и не дать отцу задать этот вопрос. Закрыть ему рот ладонью и не выпустить слова наружу. Потому что дрожь в голосе Блейна разбивает ему сердце. – Нет. Она, эм… Ее не стало несколько лет назад. Вина и сожаление заполняют глаза Берта. Они же слышатся в его голосе, когда он извиняется. – Прости меня. Я забыл. Курт хочет спросить, о чем он говорит, как вспоминает, что это же Блейн. Вбей его имя в поисковик и найдешь чуть ли не всю историю его жизни. – Все в порядке, – Блейн встает. Он резко вытирает руки о джинсы. – Я выйду на минутку, – он поворачивается и уходит. Курт провожает его взглядом. Видит, как ссутуливаются его плечи. Он не уверен, почему именно, но реакция Блейна на упоминание мамы на этот раз не совсем обычная. Раньше это была грусть. Но сейчас это намного больше, чем грусть. Сейчас это задело его глубже обычного. Ему любопытно почему. Но не настолько любопытно, чтобы забрасывать Блейна вопросами, на которые, он знает, тот не обязан отвечать. – Блять! – тихо ругается его отец. Тогда Курт и понимает, что отец серьезно облажался. Тот матерится, лишь когда ужасно зол на себя. – Все нормально, пап, – говорит Курт, чтобы успокоить отца. – Нет, – отец со злостью качает головой. Он водит ладонью по коротко стриженной голове. – Какой же я идиот. Я же знал, что ее не стало. Как я мог забыть. – Хей, с каждым случается, – Курт смотрит в сторону, в которой исчез Блейн, и снова на отца. – Я схожу проведаю его. – Давай, – отец кивает несколько раз. – Скажи ему, что мне ужасно жаль. – Хорошо. Блейн стоит под снегом на заднем дворе. На нем лишь тонкая кофта, джинсы и какая-то обувь – прямой путь к тому, чтобы заболеть. – Блейн? Тот не отвечает. Лишь тихое завывание ветра. Холод колет лицо. Но Курт не замечает, ведь не это сейчас важно. Самое важное – помочь Блейну. Несколько шагов – и Курт стоит прямо перед ним. Блейн будто и не замечает его. В его тусклых глазах лишь отблеск глубоких мыслей. – Блейн, пойдем внутрь. Ты заболеешь, если так и будешь стоять здесь. Его голос будто освобождает Блейна из той ловушки, в которую загнали его мысли. Ореховые глаза с грустью смотрят на него. – Курт?.. Курт осторожно берет холодную ладонь Блейна в свою. Пальцы сжимаются, и Блейн, кажется, окончательно выходит из транса. – Блейн, – Курт произносит его имя мягко и осторожно, опасаясь, что мысли снова загонят его в угол, – тут холодно. Давай вернемся домой. Согреемся, – мягко сжав его руку, Курт хочет уже увести его. – У меня есть сестра. Эти слова произносит тихий голос, что почти не слышен на ветру. Курт останавливается, не в силах пошевелиться. – Я думал- – Да, – отвечает Блейн, не успевает Курт закончить предложение. Всем известно, что Блейн единственный ребенок. Именно поэтому многие и считают его избалованным мальчишкой, который получает все, что захочет. Преимущество быть единственным ребёнком. – Я не понимаю, – Курт подходит ближе к Блейну. Каким-то образом он знает, что сейчас Блейн нуждается в его близости. Нуждается в том, чтобы знать, что он рядом. – Немногие о ней знают. О Кэсси, – на его лице появляется улыбка. – Ее звали Кэсси. Звали. Прошедшее время. Курт не пропускает это мимо ушей. – Сейчас ей было бы восемь. Слеза скатывается по щеке Блейна, и сердце Курта разрывается. Одно дело видеть Блейна всегда таким счастливым и беззаботным, и совсем другое – видеть его таким. Необрамленные чувства показывают, что он больше, чем заносчивый спортсмен, каким его все считают. Столько всего скрывается под поверхностью. – Ты можешь не рассказывать мне, Блейн, – заверяет его Курт. Он не хочет, чтобы тот снова проходил через боль воспоминаний. – Я хочу рассказать тебе, – затем Блейн делает что-то необычное. Притягивает Курта ближе. В этом нет ничего сексуального. Это объятия, ради комфорта и успокоения. Курт позволяет ему это, потому что знает, как это необходимо. И хочет касаться Блейна, когда позволяет момент. – Я хочу рассказать тебе то, что не знает никто. Как ты думаешь, что это значит? Курт хочет сказать «что ты доверяешь мне», но с языка срывается: – Я не уверен. Блейн нежно обхватывает его лицо свободной рукой. – Думаю, я уверен. – Почему? – сердце Курта бьется быстрее, он уже знает ответ на этот вопрос. – Потому что ты другой, – это сказано с восхищением, не с отвращением. – Тебе легко доверять. Рассказывать вещи, которые, я не думал, что вообще буду рассказывать кому-либо. Сердце Курта подскакивает в груди. Он накрывает ладонь Блейна на своем лице. – Расскажи мне о ней. Блеск счастья исчезает из глаз Блейна, когда тот придается воспоминаниям. – Она была такой маленькой, – шепчет он с дрожью и невыплаканными слезами. – Такой маленькой, – Курт хочет сказать Блейну, что тот совершил ошибку; что не надо продолжать. Но он знает, что это освободит Блейна. – Она родилась на три с половиной месяца раньше срока. У мамы рано начались схватки. Помню, как сидел совсем один в больнице и думал, где папа и когда я смогу увидеть свою маленькую сестренку. Я всегда хотел быть старшим братом. Чтобы было с кем играть. Шутить. Я был так рад, когда мама сказала, что моя мечта наконец-то исполнится. На двадцать семь часов тридцать шесть минут я стал тем самым старшим братом, каким всегда хотел быть, – Блейн стирает слезу с щеки Курта. – Когда она погибла, мама так быстро сгорела, что казалось, будто в один момент она была здесь, а в другой – ее уже не стало. Она умерла через два дня после Кэсси. – Мне так жаль, Блейн, – это единственное, что сейчас может сказать Курт. Как бы он хотел придумать что-то еще, чтобы успокоить Блейна. Но ни одно его слово не сможет облегчить всю ту боль, что пережил и переживает Блейн. – Они умерли в неделю Дня Благодарения. Будто по щелчку в голове Курта все встает на свои места. – Вот почему твой отец уезжает. – Это одна из главных причин. – А какие другие? – Ему проще забыть, о том что у него есть сын, чтобы провести время с какой-нибудь женщиной, которая высасывает из него деньги, – отвечает Блейн со злостью. – Это тяжелый для тебя праздник? – Раньше был. Со временем стало легче. Впервые за несколько лет я счастлив в эту неделю. Все благодаря тебе, Курт. – Я ничего не сделал. Блейн качает головой. – Нет, сделал. Ты привез меня сюда. Это уже приносит облегчение и избавляет от некоторой боли. Эта боль читается в глазах Блейна. Вместо того, чтобы стоять здесь и ничего не делать, Курт фокусируется на Блейне. На облегчении его боли. Он хочет взять этого сломленного ранимого человека и починить его. Собрать его по частям, пока он снова не станет тем парнем, что заставляет его улыбаться и закатывать глаза в притворном раздражении. Поцелуй начинается с осторожного соприкосновения губ. Аккуратное касание, что кажется тревожным и неуверенным, все равно заставляет Курта трепетать. Блейн медленно отвечает на поцелуй, раскрывая губы, и Курту становится ясно, что и Блейн этого хочет. Сомнений не остается. Он мог сделать дюжину других вещей, чтобы снова осчастливить Блейна. Но этот поцелуй, поцелуй, говорящий, что он хочет быть с ним, – лучшее решение. – Курт… – выдыхает Блейн, когда они отстраняются. Глаза широко раскрыты от удивления и счастья. – Что ты… Я не- Курт останавливает его прикосновением губ. Он чуть отстраняется, чтобы посмотреть на него. – Не заставляй меня пожалеть об этом. Блейн улыбается. Широкой зубастой улыбкой, что согревает Курта. – Ни за что, – слова звучат как обещание, которое он никогда не собирается нарушать. Следующий поцелуй заставляет Курта задыхаться всего несколько секунд спустя. Он грубее первого. Исполненный большей настойчивостью и нуждой. Будто теперь Блейн знает точно, что это происходит на самом деле, он хочет этого и больше не сдерживается. Курт кладет ладони на грудь Блейна и отвечает на поцелуй с тем же голодом и нуждой. Он раскрывает губы, пропуская Блейна исследовать его рот. Соприкосновение языков пускает волну мурашек, которая не имеет ничего общего с холодом, что их окружает. В этот момент ничто не имеет значения. Ни колючий холод. Ни тот факт, что отец может их увидеть. Единственное, что имеет значение, – бьющиеся сердца, преследующие друг друга губы и наполняющее их счастье. Поцелуй заканчивается слишком быстро, на взгляд Блейна, судя по тому, как тот преследует губы Курта, когда тот отстраняется. – Почему ты остановился? – Потому что надо зайти в дом, пока мы не замерзли до смерти, – Курт стучит зубами, прижимаясь как можно ближе к Блейну, чтобы согреться; утыкается носом в изгиб его шеи. Его запах, пряный парфюм, смешанный с самим Блейном, заставляет рот наполниться слюной от желания попробовать; обвести языком каждый сантиметр загорелой кожи. Блейн обнимает Курта. – Да. Но должен сказать, я с радостью согрею тебя. Курту и его телу нравится это предложение, учитывая разгоревшийся жар в животе. – П-папа будет п-просто счастлив. – Ну все. Пошли внутрь, пока ты не начал дребезжать как будильник. – Как т-ты не з-замерз? Блейн растирает руку Курта, пока они идут к дому. – Думаю, я слишком счастлив, чтобы замечать это. – Р-рад, что с-смог сделать это д-для тебя, – шутит Курт. Но если серьезно, он счастлив видеть, что Блейну стало лучше. Похоже, поцелуй и правда такой могущественный, как рассказывают в сказках. Губы Блейна изгибаются в улыбке. Внутри, стоя лицом к Блейну, Курт чувствует как тепло разгорается в животе и распространяется по всему телу, прогоняя холод, когда Блейн притягивает его ближе и целует. Язык аккуратно проскальзывает в его рот и дразнит его язык. – Теперь лучше? – шепчет Блейн напротив его губ. Курт шепчет тихое «да» и улыбается. – Отлично. Но думаю, все равно надо выпить чего-нибудь горячего. Взяв Блейна за руку, Курт следует за ним после еще одного поцелуя. Поцелуя, хоть и быстрого и маленького, но все равно покалывающего все тело и заставляющего желать большего. Но он знает, что нужно быть осторожными. Не хочется, чтобы отец узнал обо всем, застав их целующимися. Он хочет сам обо всем рассказать; увидеть восторг на его лице, который, он уверен, там появится. Они крадут друг у друга поцелуи на протяжении всего дня. Одни – сладкие, со вкусом яблочного сидра, который они пили. Они заставляют щеки Курта краснеть, а голову кружиться. Другие – медленные, тягучие, заставляющие желать большего. Но именно торопливые, грязные поцелуи, быстро украденные на кухне, пока отец поглощен футбольным матчем по телевизору, заставляют его до боли хотеть Блейна, нуждаться остаться наедине, чтобы сделать такие вещи, о которых он даже не думал всего месяц назад. Именно такой поцелуй дает ему Блейн прямо сейчас, стоя между его ног, пока Курт сидит на столешнице в ванной. Они сбежали сюда на несколько минут для уединения. Каждые пару минут они слышат, как отец радостно кричит в гостиной, смотря какой-то матч. – Ты пахнешь сахаром и корицей, и это чертовски заводит, – Блейн рычит так, будто это та проблема, которую он был бы не против решить. – Это из-за выпечки, – нежное прикосновение языка Блейна заставляет Курта раскрыть губы, пропуская его внутрь. Он стонет и сжимает его бедра, принимая восхитительную пытку Блейна. – Твой отец убьет меня, если застанет нас такими. Курт оставляет поцелуи вдоль челюсти и на шее Блейна. Быстрые поцелуи, что заставляют прижиматься к нему еще ближе. Короткая щетина, царапающая губы, открывает дорогу мыслям о том, какими красными будут его бедра, когда Блейн будет ему отсасывать. От этой картинки его член пульсирует и встает в домашних штанах. – Нет, не убьет. Ты слишком ему нравишься. К тому же, – он поднимает голову, – у тебя есть преимущество: ты один из его любимых футболистов. А он никогда не поставит под угрозу команду, за которую болеет. – Значит, со мной все будет в порядке? – Блейн проводит носом вдоль шеи Курта. Курт выкручивает кофту Блейна, когда тот нежно кусает его мягкую кожу. – Т-технически, нет, – бормочет он. – В его глазах ты всё равно будешь страшным волком, пользующимся его невинным сыном. – Понимаю, – бормочет Блейн напротив бледной мягкой кожи. Он накрывает губами ухо Курта. – Только ты далеко не невинный. Если судить по тому, как ты стонал и скакал на моем члене той ночью. Напоминание о той ночи заставляет Курта одновременно краснеть и хотеть парня, который в настоящий момент превращает его мозги в мешанину, практически трахая его рот своим языком. – Каким ты тогда меня назовешь? – спрашивает он, кусая его нижнюю губу и посасывая язык. – Ты, – Блейн целует его в уголок губ, – маленький распутник, скрывающийся под маской невинного ангела. Курт невинно хлопает ресницами для эффекта. Блейн смеется. Затем берет ладонь Курта и прижимает к своему твердому члену, скрытого под джинсами. – Вот, что ты со мной делаешь. Курт тихо мычит и трогает член Блейна, на ощупь твердый как сталь. Он загорается гордостью, зная, что это его эффект. – Я не стану извиняться. Блейн закатывает глаза, чуть наклоняя голову назад. – Ты и не должен, – стонет он сквозь стиснутые челюсти. Курт хватает его за затылок и наклоняет голову вперед, чтобы поцеловать. Поцелуй состоит из одних зубов и языков, преисполненный голодом, что они испытывают по отношению друг к другу. Он продолжает ласкать член Блейна. Часть мозга хочет стянуть с Блейна джинсы и ласкать его, пока тот не кончит в его кулак. Но другая часть, более рациональная, знает, что ничего не может произойти в этой тесной ванной, в нескольких шагах от отца. Блейн прижимается лбом к виску Курта. Ему в ухо он жарко шепчет: – Ты удивительный. Курт хочет ответить шуткой. Но вместо этого кладет руки на плечи Блейну и поворачивается, чтобы оставить еще один поцелуй на его губах. – Как и ты, – это правда, которую он с радостью признает. Почему ему понадобилось столько времени, чтобы понять это? Он должен был быть сообразительнее и видеть сквозь маску, через которую смотрели на Блейна все остальные. Но нет, он сформировал свое мнение, стоя издалека, не подходя ближе. Он счастлив, что наконец исправил это. Следующие несколько минут они целуются так, будто расстаются на несколько лет. Поцелуи голодные и отчаянные, полные такой нужды, что Курт удивлен, как до сих пор не воспламенился от них. – Мне пора, – бездыханно шепчет Курт, отталкивая Блейна. – Еще пару минут, – Блейн обнимает Курта за талию и прижимает их бедра друг к другу. У Курта перехватывает дыхание, когда он чувствует его твёрдый член. Чувство такое соблазнительное. Он хочет забыть обо всем, что находится за пределами маленькой ванной, и встать на колени перед человеком, в которого никогда не должен был влюбляться. Но он выбрасывает эти желания из головы и отталкивает Блейна, пока тот не успел поколебать его мысли и тело. – У меня сгорит пирог, – не самое лучшее оправдание. Но достаточно хорошее, чтобы поставить временную паузу. – Ладно, – понимающе соглашается Блейн. – Потом? Курт улыбается. – Потом. Никогда время еще не шло так медленно. Пирог идеально пропекся, когда Курт достает его из духовки несколько минут спустя. Пахнет он великолепно, как говорит ему Блейн, стоя рядом с плитой. – Думаю, твоя мама была волшебницей. – Это точно, – Курт снимает прихватки с рук и обводит взглядом четырёхкилограммовую индейку на блюде, готовую быть запеченной. – Теперь осталась только птичка, – он берет блюдо за ручки. – Можешь, пожалуйста, открыть духовку? – Я могу помочь, если хочешь, – говорит Блейн открывая духовку. – Не переживай. В ней всего четыре килограмма. Поставив индейку в духовку, Курт улыбается, когда Блейн целует его, прежде чем уйти смотреть матч с его отцом. Разобрав небольшой беспорядок на кухне, Курт слышит звуки, доносящиеся из гостиной, и улыбается, представляя, как отец с Блейном смотрят игру. Он присоединяется к ним в гостиной. Плюхается на диван рядом с Блейном, даже не думая о том, что идет по телевизору. Вместо этого его мысли заняты раздвинутыми бедрами Блейна. Бедрами, между которых он хочет встать на колени и отсосать Блейну. Он представляет себе это. Представляет, как они остаются одни и он привлекает внимание Блейна самым эффективным способом. Он представляет, как срывает с Блейна джинсы и опускается ртом на его член, когда уведомление на телефоне неожиданно вырывает его из грязных мыслей. Он достает телефон и видит там сообщение от Блейна. Блейн: Хватит думать о том, как сосешь мой член, или я не выдержу, утащу тебя наверх и трахну твой рот. Живот Курта скручивается от желания. Курт: Как ты узнал, что я думаю о том, как отсасываю тебе? Блейн: Я заметил, как ты пялишься на мою промежность и кусаешь нижнюю губу. Видишь то, что нравится, Курт? В конце сообщения ухмыляющийся смайлик. Курт: Заткнись. Блейн смеется рядом с ним. – С кем ты разговариваешь, Курт? – спрашивает его отец, когда наконец замечает, что он смотрит на телефон. – Ни с кем. Просто играю, – Курт быстро закрывает сообщения и включает игру. Берёт подушку и накрывает ей теперь твердый член. Блейн тихо смеется со своего места. В следующую секунду его отец забывает обо всем, когда команда, за которую он болеет, делает что-то хорошее. – Да! – восхищенно кричит он. Курт смотрит на экран и видит игроков в жёлтой и зеленой форме. Все прыгают и поздравляют какого-то парня. – Кто играет? – «Ковбои» и «Пакеры», – отвечает отец. Курт понятия не имеет, кто это. – А кто лучше? Отец и Блейн отвечают одновременно, называя разные команды. – Ты же квотербек, Блейн. Ты должен болеть за «Роджерсов» и «Пакеров», – говорит его отец, немного потрясенный ответом Блейна. – Несмотря на это, я могу оценить хороших защитников. А команда Далласа – лучшая в лиге. Курт ни черта не смыслит в том, о чем они говорят. Вместо того, чтобы пытать себя просмотром футбола, он встает и идет на кухню. Каждые несколько минут он слышит, как Блейн или отец кричат от радости или возмущения. Поцелуй, в который вовлекает его Блейн час спустя, заставляет все внутри закружиться от радости. Он заканчивается так же быстро, как и начался. – Мне пора. Я пришел только за напитками, – говорит Блейн, подходя к холодильнику. Курт слишком взволнован, чтобы делать что-то больше, чем глупо улыбаться и кивать. Стоя здесь, после того как Блейн уходит с парой бутылок воды, все еще улыбаясь, Курт понимает, что хочет и надеется, чтобы так с Блейном было всегда. Когда несколько часов спустя они садятся за накрытый обеденный стол, Блейн радостно улыбается, пока его отец выглядит немного недовольно. Один взгляд на их лица легко дает понять, чья команда одержала победу. Настроение отца поднимается, когда приходит время ему разделывать индейку. Почему это приносит ему такое удовольствие – никто никогда не узнает. Каждый сам накладывает себе еду. Курт с изумлением смотрит на гору на тарелке Блейна. – Я едва вижу твою тарелку, – шутит он. – Что? У меня слишком давно не было нормального ужина на День Благодарения. Обычно он состоит из доставки китайской кухни. – Почему так? – спрашивает Берт с другого конца стола. – Ох, – Блейн смотрит на него, – просто обычно я всегда один. А если бы я попытался приготовить хотя бы часть того, что сделал Курт, я бы точно сжег кухню. Курт хихикает и делает глоток красного вина. – Почему обычно ты один? – Мой отец обычно уезжает куда-нибудь. – Это ужасно. Курт соглашается с отцом, слабо кивая головой. – Я привык к этому. – Ну, а я чертовски горд, что ты с нами. – Спасибо. Курт слышит, как голос Блейна слегка дрожит. – Ну, хватит об этом, – говорит отец. – Можно я спрошу кое-что про игру в субботу? После этих слов разговор отца и Блейна превращается для Курта в белый шум. До конца ужина он думает о том, как снова останется наедине с Блейном. – Ты был прав, – говорит Блейн, подходя час спустя к раковине с грязной посудой в руках. – Насчет чего? – Это был лучший тыквенный пирог, что я ел. Курт улыбается. Затем он издает тихий изумленный звук и тает в руках Блейна, когда тот целует его. – Пойдем к тебе в комнату, – выдыхает Блейн ему в губы. – Не сейчас, – мягко отвечает он. – Дождемся, пока отец пойдет спать. – Сколько? – Обычно на это уходит меньше часа. Пока они ждут, когда отец уснет, Курт занимает Блейна уборкой и собиранием оставшихся блюд. И как и ожидалось, когда они заканчивают сорок минут спустя, отец объявляет, что идет спать, устало поднимаясь по ступенькам. Подождав еще пятнадцать минут, Курт берет Блейна за руку и ведет в свою спальню. Блейн тянет его за собой, когда падает спиной на кровать. Они целуются будто несколько часов, а Курт никак не может насытиться. Тем, что Блейн на вкус как тыквенный пирог. Или тем, как его руки исследуют его спину. Но особенно он не может насытиться тем, как при каждом соприкосновении их языков через все его тело прямо к члену проходит волна электричества. Прежде чем они заходят слишком далеко, Курт разрывает поцелуй, чтобы восстановить дыхание и успокоиться. – Твою мать! – говорит Блейн на выдохе. – Ага, – соглашается Курт. Он знает, о чем говорит Блейн без пояснений. О желании и возбуждении, что кружат в них от одних лишь поцелуев. Он предвкушает, каково это будет, когда они снова зайдут дальше поцелуев. Потому что судя по тому, что есть сейчас, это будет удивительно. Он ластится, когда Блейн обхватывает его лицо и водит большим пальцем по щеке. – Веснушки, – произносит Курт, уставившись на Блейна. – Что? – Блейн смеётся с очевидным недопониманием. – Их я имел в виду, когда говорил «одиннадцать», – проясняет Курт. – За завтраком я заметил одиннадцать веснушек у тебя на лице. Хотел поцеловать каждую из них, – он касается одной пальцем, под левым глазом. Блейн кладет руку под голову. – Поцелуй же. На то чтобы поцеловать каждую веснушку уходит несколько минут, потому что на каждой он задерживается на несколько секунд. К концу его член до боли твердый. Что не проходит мимо Блейна. – Позволь мне к тебе прикоснуться, – шепчет Блейн напротив его кожи, когда целует шею и водит пальцем по спине. «Да» вот-вот готово сорваться с языка. Он хочет сказать Блейну «пожалуйста». Но мысль о том, чтобы сделать что-то под одной крышей с отцом, заставляет его прикусить язык. Он скатывается с Блейна, который не настаивает, и прижимается к его боку. – Наверное, это лучший День Благодарения в моей жизни, – говорит Блейн. Курт заглядывает в ореховые глаза, наполненные счастьем, когда Блейн поворачивает голову к нему. – Из-за меня? – Нет, из-за тыквенного пирога, – с улыбкой шутит Блейн. Курт игриво щипает его за бок. Он стонет и обхватывает лицо Блейна, когда тот целует его. Он переворачивает Курта на спину и нависает над ним. Блейн отстраняется, чтобы посмотреть на него. – Да. Из-за тебя. И не только из-за этого. Из-за всего, что ты сделал для меня за последние несколько дней. Курт улыбается и снова целует Блейна. Они целуются, пока не нарастает напряжение, и им приходится оторваться друг от друга, чтобы не зайти дальше. Курт лежит рядом с Блейном, пытаясь восстановить дыхание и игнорируя свой член. – Не могу дождаться снова войти в тебя, – говорит Блейн все еще бездыханным голосом. Курт закрывает глаза и дышит, игнорируя желание, что разверзает его в ответ на слова Блейна. – Не упоминай сейчас секс, пожалуйста. Блейн смеется. – Ладно. Тогда, думаю, лучше всего – ложиться спать, раз уж секс на сегодня отменяется. – Да, – Курт переворачивается набок, спиной к Блейну. На его лице появляется улыбка, когда Блейн все понимает и обнимает его. Уснуть довольно трудно, когда он возбужден и чувствует член Блейна задницей. Несколько часов он спорит с собой, чтобы разбудить Блейна и воспользоваться его предложением прикоснуться к нему. Дать себе временное облегчение. Но он борется с этим желанием, пока наконец не засыпает около двух часов ночи.

***

Проснувшись на одной стороне спины Блейна, Курт лишь через мгновение вспоминает, почему тот в его постели. Вспомнив, он широко улыбается и мысленно танцует. Осторожно поднимаясь с Блейна, чтобы не разбудить его, он берет одежду и идет в ванную. Приняв душ и почистив зубы, он спускается на первый этаж и улыбается отцу, который сидит за столом и пьет кофе. – Привет, пап, – говорит он, наливая себе кофе. – Так значит, ты и Блейн? – непринужденно отвечает отец. Курт ставит кофейник на место и присоединяется к отцу за столом. Он знает, нет смысла отрицать. – Да. Я и Блейн. Как ты узнал? – Сынок, я же не слепой. Это было так же очевидно, как удар по лицу, – его отец смеется и отпивает кофе. – Только одно мне не понятно. – Что? – Я думал, ты ненавидишь этого парня. – Я ошибался, – признается Курт. – Он не тот, за кого я его принимал. Его отец улыбается. Когда Блейн присоединяется к ним двадцать минут спустя с мило растрепанными волосами, Курт ничего не хочет так сильно, как поцеловать его. Понимая, что может, он подходит к нему и оставляет поцелуй на его губах. – Твой отец, – шепчет Блейн. – Он знает. – Да, знаю. Теперь, когда все выяснилось, давайте завтракать. После завтрака, наверху, собирая сумку, Курт смотрит на Блейна, когда тот заходит в его комнату. Он тут же замечает, что тот выглядит виновато. – Что случилось? – он подходит к нему. – Мне не нравится, что из-за меня тебе приходится уезжать раньше. – Не переживай. Я же понимаю, почему нужно возвращаться сегодня. – Я могу поехать один. Ты можешь провести остаток недели с отцом. – Если только ты хочешь этого. Блейн берет Курта за бедро и притягивает к себе. – Я эгоист, и хочу быть с тобой. Курт улыбается, его сердце подскакивает. – Тогда все решено. Сегодня мы уезжаем вместе, – он целует Блейна и продолжает паковать вещи. – Наверное, я впервые ненавижу футбол. – Почему? – Курт застегивает сумку и убирает ее с кровати. – Потому что мне понравилось проводить время здесь, с тобой и твоим отцом. – Скажи ему об этом. Заработаешь пару очков, несмотря на то, что скоро будешь трахать его сына, а он будет немного ненавидеть тебя из-за этого. – Это приглашение на будущее? – Это приглашение на ближайшее будущее, – Курт шлепает Блейна по животу. – Ну все. Можем ехать. Внизу Курт переживает за Блейна, когда отец продолжает жать ему руку и благодарить за то, что приехал. Но Блейн справляется отлично. Он смеется и ничего не говорит о затянувшемся рукопожатии. – Пап, когда-то все равно придется остановиться. Отец смотрит сначала на него, потом на все еще сжатую в своей руке ладонь Блейна. – Ох. Прости, – он отпускает руку. – Я не хотел… – Все в порядке, – говорит Блейн с весёлой улыбкой. – Со мной это не впервые. – Спасибо, еще раз, что приехал. – Спасибо, что приняли меня. Я был очень рад побывать здесь. И ещё хочу попросить прощения, за то что увожу Курта раньше. – Ничего. Я понимаю. – Жаль прерывать этот обмен любезностями, но я уже хочу выезжать, – вклинивается Курт с улыбкой. Он обнимает отца. – Пока, пап. Люблю тебя. Отец обнимает его в ответ. – Пока, сынок. Люблю тебя. Будьте осторожны на дороге. – Обязательно. До скорой встречи, – он целует отца в щеку и отстраняется. С последним прощанием они с Блейном идут к машине. – Лови, – Курт бросает ключи Блейну, – ты за рулем. – Окей. Выехав из их квартала, Блейн с любопытством смотрит на Курта, когда они останавливаются у знака «стоп» за несколькими машинами. – Почему ты так спешил уехать? – Я не спешил. – Нет, спешил. – Ладно, спешил. Но только потому, что хотел сделать это. – Сделать чт-Ох, блять! – Блейн ударяется головой о подголовник, когда Курт наклоняется над центральной консолью и трогает его через джинсы. – Я подумал, что чем раньше мы вернемся в колледж, тем скорее сможем повеселиться, – он подчеркивает последнее слово интонацией. – Понимаешь? Голый ты. Голый я. Оргазмы. – Это ты и имел в виду, говоря про ближайшее будущее? – Блейн смотрит на него, вскинув бровь. – Нет, – Курт оставляет поцелуй на челюсти Блейна и возвращается на свое место. – Надо ехать, чтобы поскорее добраться до твоего дома. – Как я и говорил: маленький распутник, невинный на вид. Курт смеется. Блейн снова начинает ехать. – Это будет самая долгая поездка в моей жизни, – говорит он со стоном отчаяния. К тому времени, как они наконец останавливаются перед домом Блейна, неподалеку от кампуса, несколько часов спустя, Курт уверен, что Блейн – комок нужды и желания. Его глаза потемнели, а тело словно натянуто, вот-вот готовое взорваться. Курт выходит из машины и следует за Блейном к входной двери. – Не могу дождаться прикоснуться к тебе, – мягко рычит Блейн, мешкаясь с ключами. – Не знаю, не знаю. Я немного устал и хочу спать, – Курт устраивает шоу, зевая и потягиваясь. Когда Блейн хватает его руки и прижимает их к стене у него над головой, похоть прошибает Курта. Он изгибается навстречу телу Блейна. Наклоняет голову назад и стонет, когда бедра Блейна касаются его. Желание и жар расцветают в животе. – Что ты там, говорил, повтори, пожалуйста? – Блейн царапает зубами чувствительное местечко прямо под ухом Курта. После этого Курт практически превращается в отчаянный, нуждающийся беспорядок. – Сделай так, чтобы мне было хорошо. – Так я и думал, – Блейн улыбается и делает еще одно движение бедрами, прежде чем отстраниться. Все еще держа Блейна за руку, Курт следует за ним внутрь, когда тому наконец удается открыть дверь. – Привет, парни. Пока, парни, – говорит Блейн, поднимаясь по лестнице. Курт лишь смеется и качает головой. Он машет рукой ребятам, которые сидят на диване и ухмыляются в их сторону. – Кто-то сегодня трахнется! – шутливо дразнит Кэм. Курт игнорирует его комментарий. Если он хоть как-то отреагирует, парни начнут дразнить только больше. Наверху Блейн заводит его в свою комнату и закрывает дверь. Впервые с той ночи Курт снова оказывается здесь. Почти ничего не изменилось. Только теперь он не станет жалеть об этом. И он точно не пьян. Прижатый спиной к двери, он опускает руки на плечи Блейна и стонет в глубокий чувственный поцелуй. Зубы кусают его нижнюю губу. Блейн толкается языком в его рот, когда он раскрывает губы. – К-кровать, – задыхается Курт. Блейн тащит его к кровати. Развернувшись, Курт шагает спиной вперед, пока Блейн снимает с него джемпер и футболку. Он вскрикивает, когда Блейн толкает его на кровать. Прикусив нижнюю губу, Курт наблюдает за тем, как Блейн снимает футболку и присоединяется к нему. Губы оставляют поцелуи на его шее и груди. Накрывают его сосок и посасывают. Стон срывается с его губ, когда Блейн касается языком затвердевшего соска. Затем поцелуи спускаются к животу, пока Блейн не доходит до пояса его джинсов. Блейн садится. – Я хочу попробовать тебя, – его голос буквально сочится желанием. – Можно? – Да, – отчаянно выдыхает Курт. Он улыбается и поднимает бедра, чтобы дать Блейну снять джинсы и брифы. Голод заполняет глаза Блейна, когда его член вырывается на свободу. Курт видит, как Блейн смотрит на него, словно на игрушку, с которой наконец-то может поиграть. – Мечтал об этом члене, Курт, – бормочет Блейн, проводя губами вдоль его члена. Курт сдерживает смех, норовящий вырваться в ответ на такое признание. Блейн поднимает на него глаза. Уголок его губ изогнут в улыбке; в глазах играет смех. – Думаешь, я вру? – О, нет, – мотает головой Курт. – Правда, я тебе верю. – Хорошо. Потому что это правда, – Блейн обхватывает основание члена Курта. Обводит языком головку, засасывает ее в рот, ударяет языком по кончику и слизывает собравшиеся там бусинки предэякулята. Курт выгибает бедра, пытается глубже войти в рот Блейна. Блейн поднимается с него и удерживает бедра свободной рукой. – Терпение, Курт. Все будет. – Недоста-Ох, блять! – пришла его очередь материться, когда влажный жар рта Блейна окружает его член. Это мучительное блаженство, потому что Блейн лишь легко и осторожно посасывает. – Блейн… – хнычет он, пытаясь толкнуться, несмотря на хватку Блейна. Блейн мычит вокруг его члена. Смотрит на него тёмными глазами, полными желания. Курт зарывается руками в мягкие кудри и оттягивает их, когда Блейн начинает сосать его член. Он двигает головой и сглатывает вокруг него. Блейн массажирует его яички свободной рукой, отчего Курт раздвигает ноги еще шире. И когда Блейн сдвигает ладонь и прижимается большим пальцем к его дырочке, Курт чувствует, как сжимаются яйца. После этого он быстро подходит к развязке. – Я близко, Блейн. Блейн отстраняется, чтобы сказать одно: – Кончи мне в рот. Затем Блейн ныряет головой снова и снова, и всего несколько движений спустя Курт отпускает себя. Наплевав на то, что ребята внизу услышат его, Курт выкрикивает имя Блейна, кончая ему в рот. Блейн проглатывает все до капли, продолжая сосать, пока он кончает. Когда Блейн отстраняется, Курт уверен превратился в желе на его кровати с огромнейшей улыбкой на лице. – Я кончил в штаны, как долбанный подросток, – признается Блейн, когда они ложатся. На этот раз Курт смеется во весь голос. – Не смейся, – даже говоря это, Блейн сам начинает смеяться. Курт опускает руку и гладит Блейна по волосам. – Я тронут, что смог такое с тобой сделать. Тихий вскрик срывается с его губ, когда Блейн нежно кусает его за бедро. Блейн переворачивается, кладет подбородок на тазобедренную косточку Курта и поднимает на него глаза. – Приходи завтра на мою игру. Курт стонет. – Что? – Ты же знаешь, что я ненавижу футбол, Блейн. – Маленький недочет, который я готов тебе простить, только потому что ты милый. – Боже, спасибо, – Курт хихикает. – Но я все равно не пойду. Блейн садится, когда садится Курт. – Почему? – Это не для меня. Я лучше останусь дома и займусь тем, что правда доставит мне удовольствие. Посплю, например, или подрочу. – Ммм, – Блейн сажает Курта себе на колени. – Ну, если ты смотришь на это под таким углом, то я буду не против остаться дома и посмотреть, как ты дрочишь. Курт смеется. – Ага, конечно. Тогда весь колледж и твоя команда будут тебя ненавидеть. И меня. – Мне все равно. – Нет, не все равно. Это слишком важно для тебя, чтобы пропускать из-за такой причины, – Курт обнимает Блейна за шею. Блейн наклоняет голову назад и смотрит на Курта. – Ты прав. Поэтому я и хочу, чтобы ты пришел. Я хочу, чтобы ты посмотрел на то, что делает меня счастливым. – Я думал, что только что это видел, – Курт ухмыляется и вскидывает бровь. Блейн легко шлепает Курта по голой заднице. – Что-то еще, что делает меня счастливым. – Вот, что я тебе скажу, – Курт убирает со лба Блейна несколько выбившихся кудряшек. – Мы заключим с тобой сделку. Если вы дойдете до национальных соревнований, я приду. Буду сидеть в первом ряду и болеть за тебя. Даже надену майку с твоим именем. Блейн задумывается на секунду. – Договорились. – Теперь, все, что тебе нужно сделать, – это дойти до соревнований. – О, поверь мне, Курт. Мы дойдем до этой игры, – уверенность Блейна делает его сексуальнее. – Тебе лучше начать собираться с духом болельщика. Курт лишь улыбается и целует Блейна. Поцелуй, который должен был быть быстрым и сладким, быстро переходит в большее. Языки массажируют друг друга. Курт чувствует себя на языке Блейна, отчего его член становится тверже. Раньше, ему не особо нравилось целоваться с парнем после минета. Но с Блейном все по-другому. Лишь понимание того, что это Блейн, тот парень, что доказал его неправоту столько раз, заставляет Курта хотеть тех вещей, что он не хотел ни с кем другим. За последние двадцать четыре часа Курт узнал, что обожает целоваться с Блейном; и что Блейн феноменально целуется. Блейн целует со вниманием. Он будто узнает, что нравится человеку, и дает ему это. В этот момент он нежно посасывает его язык, кусая нижнюю губу. Недолгое время спустя Курт снова задыхается и возбужден. Но прежде чем все заходит слишком далеко – что уже совсем близко – Курт заставляет себя отстраниться. – Мне пора идти. Блейн снова притягивает его к себе. – Нет. Ты должен остаться. Курт дрожит и стонет, когда Блейн начинает целовать и посасывать нежную кожу его шеи. Это его самое слабое место. Из-за которого в настоящий момент ему безумно трудно уйти. – Так приятно, – тихо бормочет он. Блейн обводит языком то местечко, на котором только что оставил засос. – Останься на ночь. – Н-не могу, – говорит Курт, но уже чувствует, что сомневается. – Обещаю, ты не пожалеешь. Пальцы легко касаются его члена. Курт стонет и прижимается ближе к Блейну, когда тот массажирует его яички. – Не могу, – повторяет он, выгибаясь навстречу Блейну. – Почему? Курт пытается подумать, почему не может остаться, и ни к чему не приходит. У него нет причины, чтобы не остаться. Утром не нужно вставать рано, чтобы переодеться собраться, – никуда идти не надо. – Н-не знаю, – заикается он. – Останься со мной, – говоря это, Блейн обхватывает его член и начинает лениво водить по нему ладонью. – Блять! – Курт с голодом целует Блейна, толкаясь ему в кулак. – Тоже хочу тебя почувствовать. Блейн быстро раздевается, снова усаживает Курта себе на колени и начинает водить ладонью по их членам. Курт сжимает плечи Блейна. Раскачивает бедрами. Член скользит напротив члена Блейна, пока тот ласкает их рукой. – Ты такой красивый, – тяжело дышит Блейн. – Кончи для меня, Курт. Кончи в мою руку. Курт напрягается и кончает на руку Блейна и на грудь им обоим. Некоторые капли попадают ему на подбородок. Несколько секунд спустя Блейн кончает вслед за ним, тихо выстанывая имя Курта тому в ухо. Лишь некоторое время спустя оргазм отпускает Курта, и он замечает, что все еще слегка дрожит в руках Блейна. – Черт побери, это было великолепно, – говорит он бездыханно. – Ммм-гмм, – Блейн слизывает сперму с подбородка Курта. – На вкус ты, кстати, чудесный. Если бы Курт только что не кончил второй раз за вечер, слова Блейна заставили бы его член встать снова. Вместо этого он лишь ложится на постель Блейна и устало зевает. – Ладно. Ты переубедил меня. Я останусь. Блейн ложится набок и притягивает Курта к себе. Курт переворачивается, чтобы прижаться спиной к груди Блейна. – Ты просто слишком устал, чтобы двигаться. Ты пользуешься мной из-за моей кровати. – Нет, не только поэтому, – Курт переплетает пальцы с пальцами Блейна у себя на груди. – Еще я использую тебя из-за фантастического секса. Блейн наклоняется и легко кусает его за плечо. – Смешно, – говорит он и нежно обводит языком покрасневшее местечко. Лежа так, Курт стонет, когда внизу начинает громко играть песня*. Песня, которую они явно должны услышать. – У тебя ужасные друзья, – даже говоря это, Курт не может сдержать изумленный смех. Как бы он ни хотел злиться на них из-за песни, он не может. Он знает, что они лишь дурачатся. К тому же, это даже немного смешно. – Они не со зла, – говорит Блейн со смехом. – В их странном понимании. – Да. Вторую ночь подряд он засыпает в руках Блейна.