Разбросайте кости своей матери

«Разбросайте кости своей матери», — было сказано Девкалиону и Пирре. Они слушали, дрожа от ужаса и возмущения. Потоп был страшен, как гнев богов. Потоп был гневом богов. Карой за забвение добродетели. И новое безумство должны были сотворить они, чудом спасшиеся? Разорить могилу матери и надругаться над её костями?! Боги были неумолимы. «Разбросайте кости своей матери». Девкалион и Пирра поняли. Они бросали через голову камни, и те новыми людьми расходились по омытому солью и первобытным страхом миру. Геракл опустился на поваленную колонну, обнял её ребристый, прогретый на солнце стан, и прикрыл глаза. Со стороны, должно быть, казалось, что он спит. Как обычно, спит. Как всегда, спит. Но он всего лишь был наедине с матерью. У него не осталось другого способа прикоснуться к ней. Её тело — широкие холмы и впадины, волосы — бесконечные виноградные лозы, синь глаз — холодная свежесть рек, превращающихся летом в узенькие змейки… Она рядом, но показывается лишь издали. А люди, порождённые её костями, оказались не теми, что были раньше. Из камня созданные, они и сами стали каменными. И каменные их сердца, навязчиво стуча в каменные рёбра, шепчут: «Придите, разбросайте кости своей матери!» И они приходят. Латиняне, варвары, османы. Турки, англичане, немцы. Одни — распылять. Иные, слышавшие другое Слово, — забирать. «Идите, грядите! Разбросайте кости своей матери, и наследите землю!» Геракл сжал колонну в объятиях. Его тоска и попытка хоть на мгновение увидеть маму в чём-то кроме возлежащего силуэта на горизонте им на руку. Они приходят, извлекают не знающими устали жадными каменными пальцами мамины кости и не думают их отдать. Нет, они увозят их в свои дома и музеи. Они кичатся ими перед гостями. Черпают в них величие и высокомерие, и в следующий визит стремятся не копать, а впиться каменными клыками в шею тому, чьё счастье и проклятие быть сыном своей матери. Так стоило ли оно этого, мама, стоило ли? Греция немо спрашивает об этом буквально каждый черепок, что высвобождает кистью из землистого плена. Просит ответа у изящных золотых украшений, покуда их не отобрали руки крепче и твёрже. До боли в глазах всматривается в подёрнутый туманом горизонт, надеять различить хоть тень благосклонного кивка, хоть отблеск улыбки… Но видит лишь приближающийся к берегу корабль.