Чтобы ни случилось, я разделю твою боль до конца

О том, что у нее есть человек, предназначенный самой судьбой, Кэссиди узнала, когда ей едва исполнилось восемь. В девять ей объяснили, что до шестнадцати она вряд ли что-нибудь почувствует. Что именно она должна почувствовать, Уильямс, будучи погруженной в грёзы о нежной, вечной, неземной любви, не уточняла. Через неделю после одиннадцатилетия, глядя на корчавшегося от боли отца, Кэссиди впервые задумалась: а нужно ли оно вообще? Через месяц, когда отец и его соулмейт полностью оправились, мама сказала, что вряд ли малышка Кэсси найдет своего соулмейта, и лучше оставить эти глупые мечты. В четырнадцать, глядя на удивлённых и смущенных Бреда и Джуди, зеркально потирающих оцарапанное Периклом плечо, Кэссиди только вздыхает. Через полгода, в день рождения Рики, Уильямс молилась, чтобы за оставшиеся два года до ее шестнадцати летия он ничего не почувствовал. В пятнадцать Кэссиди впервые плакала из-за парня, не обращая внимания на попытки испуганно лепетавшего Бреда ее успокоить. В свой шестнадцатый день рождения Кэсси впервые не чувствовала радости от праздника. А ещё эта чертова, не пойми откуда взявшаяся боль в лодыжке! Через две недели Оуэнс встретил ее после тренировки и, не обращая внимания на яростное сопротивление, молча отвёл к врачу. И держал за здоровую руку, все то время, пока делали рентген и накладывали гипс. Озарение пришло лишь через три месяца, когда Рики неудачно споткнулся, убегая от монстра, и распорол бедро. Монстр их не поймал, но Кэссиди еще долго помнила их боль. В семнадцать, когда Фрик прогоняет их из Кристальной Пещеры, Рики произносит лишь одну фразу: «Чтобы ни случилось, я разделю твою боль до конца». «Чтобы ни случилось, я разделю твою боль до конца!» — последняя мысль за секунду до взрыва заставляет Кэссиди горько улыбаться. *** Рики до последнего остаётся в неведении, что же задумал Перикл. До последнего пытается придумать самые изощрённые способы, как можно избавиться от человека, оставив его в живых. До последнего ему не приходит в голову, что его вера наивна. Он верит и надеется до последнего… До тех пор пока тело не начинает разрывать на сотни кусочков. Боль охватывает все его существо, раздирает изнутри. По ощущениям его режут на части, и когда он падает, не в силах устоять, мысль, что этот нечеловеческий крик боли и отчаяния принадлежит ему, не кажется такой уж дикой. Когда он придет в себя, боль почти не будет ощущаться. Отчасти из-за сильной истощенности организма, отчасти из-за огромного количества обезболивающего, которым накачал его испуганный попугай. Лишь спустя несколько дней, когда большая часть препаратов выйдет из организма, Рики поймет, что та боль, которую испытала Кэссиди теперь всегда с ним.