Это только слова

Глубокое дыхание спящего комка на кровати сменилось неровным поверхностным и оборвалось с глухим мыком. Сережка поворочался еще, пытаясь выбраться из накрутившегося вокруг него одеяла. Душный плен стеснял тело, заставляя солнечно-загорелую кожу покрываться блестящими бисеринками пота. То ли ах, то ли хнык в качестве музыкального сопровождения последнего усилия, и парень вознагражден освобождением. Усевшись на широкой постели, жутко неудобной из-за смятой простыни, впивающейся в стратегически важные места, он растер виски ладонями, словно стирая тупую боль. Похмелье – это вам не шутки, а уж искусственно вызванное тем более. Раздражение в пятой точке тоже не приносило радости. Кажется, у кого-то была бурная ночь. Вот только удовольствие поделили не поровну. - Выспался, спящий красавчик? – скорее констатация факта, нежели вопрос. Хрипловатый голос Стаса напомнил о некоторых подробностях, предшествовавших ночи. Смотреть в сторону вальяжно разлегшегося в кресле блондина не хотелось, но не получалось. А тот того и добивался, в непринужденно-прекрасной позе распивая вино. Нога закинута на ногу, частично распахнут белый махровый халат. Прямо мафиозник из культовых криминальных боевиков. Гармонично сложенный торс, худощавые лодыжки не оставляли зрителя равнодушным, но даже это не сильно радовало вписавшегося в историю персонажа. Так. Что там было-то? Ага, сначала все ждали некой клоунады в его исполнении, и он, по-видимому, их не разочаровал. Поучаствовал в представлении. О, нет! Не то, чтобы Сережка печалился по давно потерянной девственности, но вашу ж мать! Его уже два месяца круглосуточно имеет лишь университет, мирно разделивший это право со всевозможными подработками! А тут не просто какой-то левый парень, а враг, которого со счетов не скинешь. Дело принимает серьезный оборот. - Ну, ты чего, сладенький? Не рад? – елейно поинтересовался Стас, изгаляясь над заспанным пареньком. Чуть приподнятый уголок красиво очерченных губ приоткрывал умиление взъерошенными рыжими прядками и по-детски недовольно надутым лицом. При резких разворотах головы в попытках осмотреться легкий смешок едва-едва укрылся от рыжего чучелка. - Где я? – проскрипел Сережка, ничего не подозревающий о чужих мыслях и произведенном им впечатлении. Его корчило от издаваемых звуков. Уши режет. Ну, и жуткий же у него голос с утра! - В клубе, в уютной комнатке над танцполом. Исключительно по знакомству, - пронзая синими молниями, милостиво изволил сообщить хозяин положения. «Меня сейчас вырвет!» - зайцем проскочила мысль, и жертва поруганной чести без лишних сантиментов помчалась в ванную, шустро, но не без труда, ковыляя конечностями. Такого Стас не ожидал, хотя стоило бы. Светлые брови устремились вверх и тут же опустились под влиянием обстоятельств. Он поставил бокал, не рассчитав силу и резкость движений, и глухо выругался, рассматривая облитую вином ладонь. Но вытирать подручными средствами ни руку, ни прозрачную стеклянную столешницу не стал. Встал и, как намеревался, отправился вслед за неслучайным любовником. Паренек нашелся быстро. Оккупация им унитаза проведена блестяще. Все изгваздал. И откуда что берется? Презрительно хмыкнув, Стас повернул кран. Смыв липкую жидкость с пальцев, задумался, чем же ему пронять теперь уже его личную игрушку. На насмешки реагирует слабо, затащить его в таком состоянии в постель на бис – себя не уважать. Если проснувшись, Сергей Лазарь выглядел мило, то теперь сильно побледнел и осунулся, больше походя на труп, нежели на вчерашнего симпатичного мальчика. А некрофилией Стас не страдал. Печальный вздох из-за порушенных планов и блондин решительно покидает общество полегших в бою с алкоголем. Когда Сережка, слегка пошатываясь от слабости, вернулся в комнату, то никого не обнаружил. Порадовался сему обстоятельству, искренне желая Стасу, если не провалиться сквозь землю, так, по крайней мере, быть от него подальше. Никаких иллюзий по поводу ослепительного красавца почему-то нет. В то, что блондинчик воспылал к нему неземной страстью, Сережка верить отказывался. Подумаешь, переспали. А то, что Стас моральный урод каких мало, так он и так давно в курсе. Пожелав всем участникам идиотского «розыгрыша» собственноручно удавится, прихватил небрежно кинутую на пол одежду. А потом поплелся обратно в совмещенный санузел, теперь уже ради того, чтобы стереть память о чужих прикосновениях. Под мерный шум воды мрачность Сереги усиливалась пониманием. Смутные впечатления от прошедшей ночи вызывали лишь отвращение. К себе, потому что так глупо подставился, к Стасу, воспользовавшемуся его беспомощностью, и ко всему окружению, спровоцировавшему весь этот цирк. Не то, чтобы он такой уж недотрога, но до этого момента ложился лишь с теми, кто ему взаимно нравился и с головой, опьяненной лишь желанием, а не афродизиаком. Теперь же безумно хотелось содрать кожу до мяса. Но благоразумие помогло остановить порыв. А краснота сойдет. Избегая смотреть на себя в зеркало, до того тошно и физически и психологически, он в спешке покинул номер. Хотелось поскорее забыть о вчерашнем дне, да и оплата номера не входила в его планы. Итак, его поимели, как хотели. Дверь громко захлопнулась за ним. А в недавнем «любовном гнездышке» остался лишь белый конверт, сиротливо лежащий на журнальном столике. Безмолвный свидетель, незамеченный тем, кому предназначался.