Я соскучился

—Какой охуенный клип! –Уже в третий раз говорит Алишер. —Спасибо, –Егор светит своими белоснежными зубами прямо в камеру, –спасибо, брат! —Режессировал, я так понимаю, гений романов. Правильно? —Да, –он становится на секунду серьёзным, –Саша Романов был режиссёром, –он поворачивается в камеру, –Спасибо тебе! —Но КтО жЭ нАпИсАл СцЕнАаАарИй? –Моргенштерн наклоняется к нему. —Я! –снова белоснежные зубы и кошачий прищур с гордо оттопыренным большим пальцем вверх. —ТыЫЫыы? –бесталантливая, но очаровательная актёрская игра. —Да. И плюс ещё все диалоги я придумал. —А вон та самая фраза… Мы русские! —Тоже я! —А монтаж? КтО жЭ дЕлАл мОнтАж? –Алишер заглядывает в его лицо, глядя по доброму и с долей нежности. —Ну, мы сидели вот у него в офисе, –Егор старается не палиться и снова становится каким-то серьёзным, –и монтировали всё это, –пока объектив не направлен в его сторону, он может нервно облизнуть губы. Необходимая доля секунды. —Это ОчЕнь кРУтА! —Спасибо, брат! –он не может перестать смотреть на Алишера. —Супер! —Поцелуемся? — все расценивают это как привычную гейскую шутку, но на самом деле дни разлуки на нём сказываются. В комичной манере они приближают лица друг к другу и едва останавливаются. —Бля, было очень близко…прям как вчера… Прям как вчера, когда они в очередной раз чуть не спалились. Этих «чуть"каждый раз только прибавляется. —Я…–он на мгновенье запинается, потому что ситуация могла выйти из-под контроля и это на самом деле пугающе. Конечно, можно было бы вырезать, но как потом объясняться перед компанией? –по тебе скучал, –Алишер знает. —Я тоже по тебе скучал. Теперь засосёмся. —Давай! И Егор наклоняется, закрывая их своим затылком и рукой. Конечно, никто не думает, что они действительно целуются. Конечно. Несмотря на минутой назад чуть не случившийся крах, Булаткин всё же касается губ своего «бро». Это мгновение. Лёгкий и почти невесомый поцелуй, которого Моргенштерну явно мало и он автоматически тянется вперёд, но Крид отстраняется. Им нельзя. Даже перед друзьями. Толерантность толерантностью, но это уже слишком. Они сидят в кафе до самой ночи. Много болтают, ещё больше смеются. Никто не придаёт значения лёгким объятиям между этими двумя, никто не видит, как Алишер Тагирович поглаживает коленку блондина. И как эта рука время от времени перемещается выше. Никто не придаёт значения их искрящимся далеко не от алкоголя глазам, никто не видит, как Булаткин закусывает нижнюю губу, когда Алишер растягивается в своей фирменной ухмылке или проводит языком по губам. Никто, блядь, правда не замечает. И Алишер говорит об этом. Он каждый раз говорит об этом Егору, но тот каждый раз неприклонен. Нет. Если Моргенштерну плевать на мнение людей и он просто живёт в кайф, то Булаткин не спешит растоптать свою репутацию и потерять значительную часть фанатов. Чтож, с этим правилом жизни блогеру приходится мириться. Все постепенно расходятся и к часу остаются только двое. Егор оплачивает кругленький чек, отказываясь от предложения Алишера. Это всё-таки были его друзья, а не Алишера, так что и ему за них платить. Когда они одни в этом кафе: без друзей напротив, без любопытных глаз персонала, без других гостей, время от времени решающих поглазеть, Моргенштерн позволяет себе больше. Он позволяет обнять за талию, прикусить мочку уха, огладить бок и прошептать очень томно: —Что такое love is? Расскажешь об этом мне в тачке. Крид сглатывает, отстраняется от Алишера и подзывает к себе официантку. Они выходят. Моргенштерн закуривает и идёт к месту, где припарковал свой горячо любимый мерин. Парень роется в карманах, ища ключи, попутно лисьим взглядом осматривая Егора. Певец молчит. Это настораживает. —Что-то не так? —Нам надо быть осторожней. —Боже, блядь, Егор, да ВСЕМ НАСРАТЬ. —Насрать только тебе! —Ты первым предложил поцеловаться. —Эта была шутка. — Она удалась. Что тебя не устраивает? Ты говоришь, что нам надо быть осторожней, что мы палимся, и при этом САМ постоянно выдаёшь что-то. —Блядь…–Алишер чертовски прав. Из них двоих именно у Булаткина паранойя и именно он в последнее время делает то, из-за чего они могут выдать свои отношения, –Я просто соскучился. Они действительно давно не виделись. Крид действительно слишком привязался к блогеру. У них свои концерты, свои интервью, шоу. Всё своё и всё по отдельности. Алишер, блядь, даже не смог приехать на съёмки его клипа. С ним бы они проходили куда комфортнее. Без него тоже было неплохо, но с ним намного лучше. Егор считает это немного ванильным. Им же не по шестнадцать. Но запал именно как у шестнадцатилетних. Моргенштерн не докуривает, бросает сигарету, выдыхает дым и в один шаг преодолевает между ними расстояние, притягивая Булаткина за шею к себе. Они целуются жадно, мокро и громко. Расстояние морит голодом. Алишер впечатывает его в свою машину, руку размещая прямо на заднице. Властно и очень по-хозяйски. —Я тоже соскучился, –он улыбается своей фирменной улыбкой, –особенно по этой детке, –парень с силой сжимает задницу Егора, –и этим малышкам, –он проводит большим пальцем по губам певца, –Мой дружбан по ним тоже очень соскучился, –Тагирович играет бровями. Крид не может устоять. Никогда не мог. На улице достаточно темно и безлюдно, чтобы они могли вот так стоять и целоваться. Напряжение в штанах только растёт и это уже доставляет дискомфорт. Алишер нажимает на ключ и двери разблокируются с характерным звуком. Блогер любезно открывает заднюю дверь для Егора, но тот вместо того, чтобы разместиться на сиденьях, толкает Моргенштерна внутрь салона, а после захлопывает дверь за собой. Алишер быстро принимает сидячие положение, Булаткин размещается на его коленях. И они снова целуются. Егор расстёгивает куртку и кидает её на передние сиденья, следом летит футболка, а шапка падает к ногам. Алишер откидывается спиной на спинки сидений и рассматривает Егора. Как всегда бесподобен. Идеальный, блядь, мальчик. Этот мальчик старше его на четыре года. Неповторимый прищур– что-то между сексуальным и высокомерным. Алишер проводит руками по атлетичному телу, пересчитывая рёбра, поднимается к соскам. Он чувствует себя хозяином. Он всегда хозяин, даже когда снизу. Парень наслаждается, медленно лаская грудь, получая на это едва слышные стоны. Он хочет слышать большее. Он хочет сорваться и наброситься, изнемогая от желания, но он знает, что Егор хочет этого больше. И ему нравится оттягивать момент. Потому что видеть непоколебимое лицо Егора, а спустя время слышать мольбу–лучшее, что происходит у них в сексе, точнее, что к нему подводит. Булаткин никогда не показывает виду, что тает под каждым прикосновением; никогда не просит не убирать рук; никогда не раскрывает рот, чтобы Алишер мог вдоволь насладиться его стонами. Иногда это может тянуться час, а иногда не доходит и до пяти минут. Моргенштерн расстёгивает джинсы, опускает руку в трусы, издевательски нежно поглаживая. Певец продолжает прятать свой великолепный голосок, плотно сжимая губы. Это только раззадоривает Алишера Тагировича. Он вытаскивает член, облизывает свою ладонь и начинает лениво водить по стволу, смотря Егору прямо в глаза. Булаткин ненавидел эту игру, хоть и первым её начал. Он хотел доказать Моргенштерну, что не все текут от него, как сучки. Доказал лишь, что является одной из таких сучек. Если бы не виделись так долго, он бы продержался дольше. Намного дольше. Заставляя Алишера покрыть всё его тело поцелуями, вылизать во всех возможных местах, начать рычать. Но сейчас Булаткин позорно толкается в руку и раскрывает рот. —Всё, –Крид простанывает, –хватит… —Ты же знаешь как нужно просить, –Алишер растягивается в победной улыбке, едва заметно ускоряя руку. —Трахните меня, Алишер Тагирович. Моргенштерн издаёт довольный рык. Давно он не слышал столь приятных слов. —Смазка и презервативы в бардачке, –он убирает руку, –Будь умницей и оседлай папочку сам. —Блядь, Алишер, ты хоть когда-нибудь будешь что-то делать? Егор тянется назад, открывает бардачок, находит пачку презервативов и лубрикант. Блогер быстро снимает с себя футболку, растёгивает джинсы, выпуская своего дружбана наружу. —Я постоянно всё делаю. Будь добр хоть один раз порадовать папочку и попрыгать на его хрене. Егор пересаживается на сиденье, чтобы снять с себя джинсы вместе с трусами и кинуть их туда же, где и валяется шапка. —Для моего папочки ты слишком молод и мало зарабатываешь, –Егор возвращается на его колени. —Нихуя себе заявления! Хочешь сказать, у тебя есть на примете кто-то лучше меня? –Егор раскрывает рот, чтобы назвать фамилию одного из топовых комиков страны, –Кто-то лучше и богаче, –он закрывает рот. Вряд ли Поперечный богаче Алишера. —Ладно, блядь, папочка. Егор упирается коленями о сиденья, почти вплотную наклоняясь к блогеру. Парень выдавливет смазку на пальцы и заводит руку назад, а после над ухом Моргенштерна раздаётся сладостный стон. Это бы он и сам сделал. Любуясь лицом Егора, парень наощупь касается их членов, проводит рукой по стволам, не выдерживает и припадает к шее, оставляя метку. Егор запретил ему так делать. Где угодно, но только не шея, но Алишера повело. —Я же просил! —Я соскучился. Моргенштерн мурлычет в самое ухо, нежно целуя. Пытается выдать волка за овцу. Егор всегда знает, что это не овца, но всегда позволяет себя обмануть. Криду не нужно много времени, чтобы растянуть себя–он занимался этим почти всё время, пока Алишера не было. Парень вытаскивает пальцы и тянется за презервативами. Алишер убирает свои руки, не прикасаясь ни к себе, ни к Егору. Он просто ждёт. Ждёт, когда белокурая красавица порадует папочку. Булаткин раскатывает латекс по члену Алишера, выдавливает смазку и задерживает дыхание, пока насаживается на орган. —Бляяяяядь, как же охуеннноооо, –простанывает башкортостанец. У Егора такое же мнение, правда озвучить он его не в состоянии. Всё что он может сейчас–очень громко дышать и ощущать как член Алишера пульсирует в нём. Это действительно охуенно. Он начинает двигаться, нависнув над откинувшимся на спинки кресел Моргенштерном. Это оказывается сложнее, чем показывают в порнухе, это оказывается требует больших усилий и хотя бы минимальных навыков тверка. Егор привык к миссионерской позе или раком. А ещё привык к другим локациям. Трахаться в машине жутко неудобно, зато очень горячо. И в прямом и переносном смысле. Булаткин двигается в размеренном темпе, поднимая и опуская свою задницу на член, пока Алишер не делает ровным счётом нихуя. Он просто сидит и смотрит, как играют мышцы на руках, на которые Егор опирается; какие выражения принимает его лицо, когда он слишком резко опускается до основания или слишком резко поднимает; ловит каждый вдох, каждый стон, каждый мат. Он буквально любуется блондином как каким-нибудь произведением искусства. Для Алишера Егор круче Джоконды. Парень ускоряется, потому что уже понял как именно ему следует двигаться и теперь это не кажется таким сложным. Он готов закатывать от удовольствия глаза. Моргенштерну сносит крышу от вида скачущего на нём Булаткина. Он достаточно порадовал папочку. Теперь и папочка может порадовать свою сучку. Он со звоном сжимает ладони на заднице и рычит прямо в губы. Егора ведёт, когда он слышит этот бархатный рык. Каждый раз он на мгновение выпадает из реальности. Они целуются жадно, до саднящих губ, до отсутствия воздуха в лёгких. Блядь, как же они скучали по друг другу. Крид упирается одной рукой в стекло, второй–в изголовье кресла, пока Алишер трахает его, как в первый раз. Как в ту дикую пьяную ночь. Ему остаётся только держаться за что-то и не сорвать голос. Скоро выступления. Машина трясётся, но всем плевать, ведь на улице ночь и ничерта никого нет. Алишер почти на пределе, но хочет кончить вместе. Он всегда говорил, что это очень романтично, но, к сожалению, это не всегда получалось. Но на этот раз оргазм настиг их одновременно, если не считать доли секунды. Вот теперь у Егора точно закатываются глаза от удовольствия. –Открой окно, –первое что говорит Егор, после того, как оргазм проходит, и он падает рядом с Алишером. —Хочешь охуеть? –Моргенштерн завязывает презерватив, –Снег пошёл, –он выкидывает его в окно, –Это потому что мы наконец-то поебались. Думал, в кровь сотру руку или сдохну от онанизма, –он наклоняется к Егору. —Тебе лишь бы поебаца. —Мне двадцать один, я мужчина в самом расцвете сил. Конечно, я хочу ебаца. Особенно с таким красавчиком, как ты. Но секс–это всего лишь приятное дополнение к нашим отношениям, –он говорит это со своей ехидной ухмылкой, и они оба смеются, –У тебя скоро тур? —Ага… —Успею выучить. —Что ты собрался учить? —Азбуку Морзе. —Зачем? –Егор непонимающе смотрит на него. —Ну ты подумай, трахать тебя азбукой морзе и оставлять послание типа «я тебя люблю». Разве не романтично? —Охуеть как романтично. Ты у меня такой романтик, Алишер. Они снова смеются, а потом до Егора доходит, что это признание. Очень странное признание, зато в его стиле. В стиле Моргенштерна. Булаткин смотрит на него со своей мега милой улыбочкой, которая всегда демонстрирует его белые зубки, а после целует этого придурка. Они вычисляют до чьего дома меньше ехать и отправляются к Егору проводить время вместе, пока он не свалил в свой тур.