Художники, или Happily ever after

Он считает себя художником, а не вором. Джай Дикшит, «Dhoom 2»       — Почему мы не могли просто умереть, как все нормальные люди?       — Потому что эта карта уже разыграна. Умри мы по-настоящему, Джай все равно не поверит.       — Зато как ему придется побегать! — Сунери ехидно хмыкнула. Трудно было понять, что именно преобладало в ее тоне — жизнеутверждающее злорадство или задорная насмешка. — Он и так, наверное, с ног сбился, следя за нашим свадебным путешествием. И поделом!       — Нет уж, довольно смертей! Я не поддамся искушению войти в миф, — фыркнул в ответ Арьян, закрепляя трос.       Проверил его прочность и привязал другой конец к стреле арбалета.       Сунери стояла на самом краю обрыва и спокойно наблюдала, как в двухстах метрах внизу бурно журчит горная река. Как же здесь красиво! Захватывает дух. Удивительная, невозможная красота! Опасная, а потому вдвойне притягательная: джунгли подобны своим грациозным и хищным обитателям, которые внимательно следят за непрошеными гостями, ожидая их ошибок и не прощая несовершенства. Стоит сделать неверный шаг — и полетишь, как птица. И тогда красота эта откроется во всем величии — прежде чем пропасть навсегда.       Как же давно у них с Арьяном не было такой адреналиновой встряски! Запаха опасности, улыбки настоящей свободы! Адреналин, конечно, присутствовал в их размеренной жизни на Фиджи… в иной форме, но ничто не могло заменить свободного полета — так летают даже не птицы, которых влечет ввысь природный инстинкт и жизненная необходимость, так летают только те, кто осознанно выбирает опасность.       Стальная стрела намертво вонзилась в ствол дерева на противоположной стороне пропасти. Арьян на всякий случай подергал за трос.       — Отлично. Вперед! — скомандовал он, с удовольствием проведя рукой по прямой, как струна, спине изящной женщины, которую с недавних пор называл законной супругой.       — А я-то думала, что после свадьбы мы, как нормальные люди, обрастем знакомствами, заведем детей, каждое воскресенье будем ходить в клуб… я хотела сказать, в храм… Ой!       Недолго думая Арьян подтолкнул жену вперед, и та повисла над пропастью.       — Не волнуйся, будет тебе храм, — насмешливо пообещал бывший вор. — А пока советую вспомнить, что не стоит загадывать так далеко вперед! Твои слова, дорогая.       Сунери закатила глаза и принялась деловито возиться с креплением.       Арьян смотрел на жену с обожанием — разумеется, только в те моменты, когда та не видела этого, без сомнения, вредного для нее действа. Женщину надо дрессировать, причем постоянно, иначе от рук отобьется! Помимо всего прочего, Сунери относилась к тому типу представительниц прекрасного пола, которые никогда полностью не приручались. И поэтому Арьян, будучи талантливым психологом от природы, находил процесс дрессировки делом весьма занятным. Что бы там ни думал Джай Дикшит, скучать мистеру А не приходилось точно.       Между тем Сунери добралась до половины пути и почему-то остановилась.       — Ну вот, чудесно. Застряла. Тьфу ты, что за техника! — проворчала она под нос, осторожно покосившись вниз, где речушка плескалась уже не столь гостеприимно, как показалось вначале. — Теперь я полностью оправдываю титул «миссис Funny guy». И дернул же черт за ногу! Чтобы я еще раз вышла замуж!..       Долго говорить сама с собой Сунери не могла, и в скором времени Арьян уже посмеивался над громкими причитаниями жены. В каком-то смысле она была права. Пришлось наплести ей много белиберды и красочных обещаний, чтобы вынудить ее покинуть уютное кафе на Фиджи и, скрывшись в шумной суете Бомбея, пройти свадебную церемонию по родному индийскому обычаю. Арьян порой даже не верил, что Сунери тогда и в самом деле так покорно шла за ним вокруг костра.       — Ну ты же хотела свадебное путешествие. Вот тебе, пожалуйста. — Он сделал широкий жест рукой. — Оригинальнее не предложит ни одно туристическое агентство!       — Мало ли, что я там говорила. Не думала, что ты так традиционен, дорогой! И чем тебя Фиджи не устроили?       Арьян с любопытством наблюдал, как Сунери сотрясает нерадивое альпинистское приспособление. Он понимал, что радость, которая неизменно наполняла его сердце при мысли о том, что эта прекрасная женщина была готова жить с ним в какой-то дыре, пусть и солнечной, но забытой богом,— приносила куда больше удовольствия, чем раж перед лицом опасности. Являлось ли это чувство собственническим, животным, тем вечным и первобытным чувством, которое испытывает самец, когда овладевает самой лучшей, самой желанной самкой после яростной борьбы за нее — и блистательной победы? Бывший вор не особо задумывался над этим. Но был уверен в другом, куда более важном и животрепещущем — в том, что благодаря Сунери слез с адреналиновой иглы: для счастья он больше не нуждался ни в погонях, ни в драках, ни в хитрых планах. Сунери стала золотом его жизни, самым ценным сокровищем и лучшим призом.       Хотя это не означало, что прошлое перестало нравиться Арьяну. Отнюдь. Он всего лишь вырос над ним, как Хануман над вершинами гор, — пожалуй, это полагалось любому полноценному человеку, иначе жизнь тот проживал если не напрасно, то без толку.       Тем не менее у них с женой все было не как у людей…       — Мне долго ждать?       Сунери уже подбоченясь стояла на противоположной стороне пропасти. Точеная фигура выглядела на удивление естественной среди буйной гималайской природы, как будто это сама Парвати появилась перед ним, отвлекшись от долгих медитаций и аскез, посвященных завоеванию благосклонности Шивы. Разреженный воздух раскрасил ее щеки алыми розами, нет, даже не так — цветами париджата, которые, согласно мифам, растут лишь в райских садах полубогов. Сунери была столь хороша, что Арьян даже на миг задержался, прежде чем повиснуть на канате. Через пару минут он уже обнимал жену.       — Будут тебе и друзья, и знакомые, и дети, если захочешь, — горячо прошептал он ей на ухо. — Но все это потом. Сейчас нас ждет увлекательная экскурсия по природному разнообразию восточных Гималаев!       Сунери пожала плечами и улыбнулась в своей манере: слегка сдержанно, но с ясным огнем в большущих глазах.       — Это самое разнообразие я уже заметила. Вон там на дереве висит. Надеюсь, оно не ядовитое!       Арьян мельком взглянул на красивую коричневую змею с замысловатым желтым орнаментом.       — Еще как! Но сейчас у него не сезон. — Видя, как расширились зрачки жены и она судорожно обернулась к рептилии, эрудит не выдержал и засмеялся: — Шучу. Это тигровый питон. Нас ему не заглотить, даже если он сойдет с ума и попытается. Идем.       — Как познавательно. — Сунери причмокнула губами. — Не знала, что ты специалист и по змеям, даже тем, которые к двуногим не относятся!       Арьян хмыкнул, поправил рюкзак и потянул жену за собой.       — Вперед, надо успеть до темноты.       — Я думала, мы останемся где-нибудь в Дарджилинге.       — Но я же обещал путешествие. А какое приключение в том, чтобы сидеть в этом плетущемся из Силигури поезде и смотреть на опасности через стекло?..       — По сравнению с твоими прошлыми... Эй! Ты что?       — Осторожно, паучка не задень. К слову, вот он-то как раз ядовитый.       — Натуралист, — буркнула Сунери, но Арьян заметил ее скрытую улыбку.       Он знал, что жена влюблена в него, как кошка в своего хозяина. Оставаясь свободолюбивой, Сунери прекрасно понимала, где ее ждет «молоко» — любовь, за которую она была готова отдать жизнь.       — А еще здесь медведи водятся, — подбодрил Арьян.— Очаровательные создания.       Какое же это удовольствие — спасать любимую женщину от опасностей, особенно от тех, которые сам же и создал. А еще большее наслаждение — наблюдать, как дорогой человек растет духом, как проявляется в нем все то, что ты сумел разглядеть за дымкой потенциальности…       — Теперь тут завелись и мы, — подхватила жена.       Они шли уже несколько часов, белая майка Сунери пропиталась потом и прилипла к телу, красиво подчеркивая и без того соблазнительные формы. Арьян на ходу намочил водой из бутыли шарф, который затем повязал на голову в исконно индийском стиле — теперь он некоторым образом стал походить на индуса. Разве что зеленые глаза, выделяющиеся на загорелом лице, казались совсем «не местными», будто отчаянный искатель приключений, подобно Арджуне, был сыном одного из обитателей высших сфер — в чью реальность невольно верилось при созерцании прекрасных и величественных гор.       Сунери уже перестала следить за временем — невозможная духота! И если еще волноваться о цели пути, то совершенно не получишь удовольствия от похода.       Наконец Арьян остановился и огляделся по сторонам.       — Кажется, здесь.       Сунери, сделав несколько глотков воды, молча наблюдала за мужем — тот достал из рюкзака спутниковый навигатор.       — Точно, пришли.       — И что же здесь? Заросший буйной растительностью самолет времен китайско-индийской войны?       — Тоже было бы неплохо. Но все же здесь кое-что получше, — улыбнулся Арьян и взмахнул мачете: он приобрел эту вещицу в Латинской Америке и посчитал весьма удобной для индийских джунглей.       Сунери подобрала ветку, усыпанную роскошными алыми цветами, демонстративно глубоко вдохнула сладкий аромат.       — Уж не хочешь ли ты сказать, что мы тут вовсе не ради этой красоты?       — Вот видишь, ты начала различать прекрасное, — Арьян уже посмеивался, однако не отрываясь от своего занятия: ветки падали одна за другой под сильными и точными ударами мускулистой руки. — Все должно быть в гармонии, дорогая. Красота — соединяться с практичностью. Вот так же, как это сочетается в тебе.       Сунери присвистнула:       — Сыплешь комплиментами? Видать, там ждет подарочек еще тот!       — Ну, ты молчать не умеешь, а потому промолчу я. Лучше помоги.       Фыркнув, она принялась оттаскивать мелкие камни. Заросли постепенно расступались, открывая каменную стену, в которой Сунери неожиданно разглядела очертания двери.       Металл потемнел, но на нем не было и следа ржавчины — не зря подбиралась самая лучшая сталь с защитным покрытием. Ключ повернулся в замке, и Арьян резко рванул дверь на себя.       — И что там? Сокровища Агры, которые ты заначил даже от Джая?       — Идея с бомбардировщиком была удачнее. Давай, спускайся.       Арьян проскользнул в узкий проход вслед за женой. Оказавшись на каменной лестнице, он надежно запер дверь.       — Ух ты! Вот это махина! — раздался восхищенный возглас.       Мистер А ловко спустился в просторное помещение и, остановившись, с улыбкой и даже некоторым умилением принялся наблюдать за женой, которая радостно скакала вокруг освобожденного из-под брезента вертолета.       — Где же ты это взял?       — Позаимствовал у военных.       Брови Сунери поползли вверх, и Арьян сразу же признался:       — Купил через подставных лиц из Арабских Эмиратов.       И уточнил:       — Можно сказать, купил.       Бывший вор довольно похлопал по бронированному боку пятнадцатитонного вертолета.       — Сравнительно новая европейская модель. Три турбореактивных двигателя. Летает почти бесшумно и предназначается для суровых условий. Даже есть вполне надежный автопилот.       Сунери молча посмотрела на мужа. Он знал этот взгляд — изумленный, по-детски доверчивый и болезненно-признательный. Как будто вертолет был самым лучшим подарком, предназначенным персонально для нее.       — Залезай.       Проверив состояние техники, Арьян устроился в кресле пилота; ладони привычно легли на рукояти, ступни — на педали. Казалось, он и не переставал летать на этой прекрасной машине, рукотворной царице неба. С неохотой оторвался от рычага — только затем, чтобы нажать на кнопки пульта. Дай бог, система управления ангаром в норме. Да собственно, и не с чего ей отказывать, все просчитано, как всегда.       Сунери зачарованно смотрела на разноцветные огоньки и даже не заметила, как наверху распахнулся огромный люк.       — А теперь сиди смирно, взлетаем.       Машина плавно, но быстро взметнулась вверх, миновала внушительное сооружение, притаившееся среди глухих джунглей, и решительно взмыла в небо. Сунери проследила взглядом, как за ними внизу закрылся люк.       — Как только я начинаю думать, что знаю тебя, как облупленного…       Арьян засмеялся, но его взгляд остался прикованными к грандиозной панораме — ему не хотелось переходить на систему автоматического пилотирования: так приятно было ощущать свою власть над железной птицей, сливаться с ней в едином движении, смело бросаясь в небесные просторы. Как же он соскучился по чудесному ощущению опасности и предвкушению победы!       — Я всегда буду для тебя «забавным парнем», дорогая. А теперь можешь любоваться на настоящую красоту.       — Это точно лучше бомбардировщика, — пробормотала Сунери, ее грудь вздымалась от волнения, учащенный пульс, казалось, задавал ритм искрам противоречивых эмоций.       Темно-зеленый местами разбавлялся вспышками алого, желтого, голубого, создавая невероятную панораму естественной красоты высокогорья, столь совершенной в своей дикой упорядоченности, что у зрителей невольно возникало сомнение в случайности творения. Арьян лучше всех знал, сколь тщательное планирование требовалось для того, чтобы все казалось легким и простым, таким же стройным, как законы этого мира.       — Что-то мне не нравится, как быстро приближаются эти горные макушки. Там же где-то Эверест, да?       — Вон там, — Арьян кивнул в сторону покрытых льдом белоснежных пиков, — и поверь мне, это далеко. Иначе ты бы уже не дышала столь вольготно.       Сунери втянула воздух носом. Кажется, головная боль пока не появилась, и признаки гипоксии отсутствовали— только горной болезни сейчас и не хватало!       — Куда уж ближе. Под нами уже одни скалы! И только птицы вокруг, да и те разлетелись. Бесшумная, говоришь, модель?       — Не верь глазам своим.       Арьян развернул машину влево и повел ее над каменной террасой, заканчивающейся небольшим утесом, неприкаянно сияющем в строгой зелени и серой каменной дымке.       Сунери прилипла к стеклу, сосредоточенно наблюдая, как Арьян начал спускать вертолет вертикально вниз.       Вскоре они приземлились на ровной площадке, которая на поверку оказалась крышей здания. Сунери выпрыгнула вслед за мужем и теперь с интересом разглядывала плоды причудливого переплетения гениев природы и человека: камень плавно переходил в металл, сливаясь воедино с современным строением.       — Мы что, будем здесь грабить?       Она присела возле люка, провела пальцами по замку и сдула пухлыми губками пыль.       Жена всегда откровенно забавляла Арьяна, но не всегда он это показывал. Теперь же бывший вор присел рядом и прижал ее пальцы к замку, другой рукой обхватил свободное запястье девушки и завел руку ей за спину.       — Посмотри на меня.       Сунери легко поддалась, ловя пронзительный взгляд мужа.       — Как думаешь, что за ограбление у меня было самым первым?       Это еще к чему? Она невинно похлопала ресницами и повела плечами:       — И какое отношение имеет твое ограбление к моим почти что связанным рукам?       — Прямое.       Арьян коснулся губами мочки уха Сунери, едва осязаемо поддразнивая ее.       — Мудрец всегда сначала выбирает яд, — он еще сильнее сжал тонкие запястья, — и только потом — нектар.       Теперь мужчина поднялся на ноги и потянул за собой жену, его губы коснулись ее губ в легком, дразнящем поцелуе.       — Я вырос во влиятельной «политической» семье… Одна из ветвей Сингхов, которая до сих пор во власти. Слышала про такое семейство? — горячо прошептал он, на секунду отрываясь от сладких губ, а затем целуя еще и еще.— И когда я понял, что буду жить совсем другой жизнью, первой мыслью по привычке была забота о финансовом благополучии.— Он целовал ее со страстью, которая разгоралась все сильнее и жарче. — Возможно, в то время я не предполагал о таких поворотах своей карьеры, просто не знал ничего лучше, что можно украсть, кроме денег. — Сунери отвечала на поцелуи сначала скромно, все еще находясь под впечатлением от услышанного, потом все более и более охотно. — И тогда я позабыл про все тормоза. В какой-то момент я уже понимал, что больше не надо, но был не в состоянии остановиться. И так продолжалось до тех пор, пока я не нашел то, что действительно стоило моего внимания. Мне открылось иное направление для адреналиновой одержимости.       Он отстранился, Сунери глядела на него серьезно и выжидательно.       — Что же это? — наконец прошептала она.       — Красота.       — Красота?       — Да, смотри.       Арьян потянул ее за руку к небольшому парапету, идущему по периметру крыши.       — Белоснежные шапки гор, зеленая дымка леса, небо пронзительно голубое. И эта красота во всем, понимаешь, во всем!       Сунери слегка улыбнулась, отворачиваясь от торжественной панорамы высочайших в мире пиков.       — И эта красота может быть рукотворной, как полотна Леонардо. Или рождаться в действии, как это делал я, обводя полицию вокруг пальца. Или воплощаться в каждой черточке лица человека.       Арьян провел тыльной стороной ладони по щеке Сунери, будто подтверждая тем самым свои слова.       — Джай говорил, что ты считаешь себя художником, — прошептала она, не в силах отвести взгляда от мужа.       Глаза Арьяна горели, и всем своим обликом он напоминал огромного тигра, готового броситься вперед — и получить заветную добычу. Как же Сунери любила непредсказуемость мужа, его состояние дикого хищника, которое часто пряталось под маской ласкового домашнего котика, но с такой же регулярностью прорывалось наружу в своей природной, полнокровной красоте.       Эта красота в тебе, любимый.       — Идем.       Арьян потянул Сунери к люку, который быстро открыл, и пара оказалась в просторной комнате.       — Здесь кто-то жил? Воздух свежий.       — Тут стоят кондиционеры и работает мини-электростанция.       Сунери осторожно провела пальцами по деревянной панели, словно здороваясь с новым местом, открыла дверцу и уставилась на содержимое аккуратного шкафчика — автомат Калашникова уютно соседствовал с пуленепробиваемым жилетом.       — Ты хочешь сказать, что это… это…       — Наш дом, Сунери.       Та молча взирала на мужа — с такой доверчивостью, помноженной на тысячу сомнений, что он слегка рассмеялся.       — Нечего сказать? Это тебе-то?       Арьян приобнял жену за плечи и, больше не останавливаясь ни на миг, повел ее внутрь дома. Рольставни плавно скользнули вверх, открывая уже знакомый пейзаж и наполняя светом просторный зал: мебель была завешена от пыли, картины на стенах находились в пластиковых рамках, а стекла на окнах покрылись легким слоем грязи.       Но Сунери не обращала на все это внимания— ее занимал только муж. Он всегда и смущал ее, и заставлял восхищаться собою, а иногда вызывал незнакомую ей прежде нежность, наверное, подобную той, которую испытывает мать к своему ребенку.       — Мы переждем здесь где-то полгода, — продолжил Арьян. — За это время полиция забудет про нас окончательно, и даже Джай перестанет копать. — Он убрал выбившуюся прядку со лба жены — во время трудного перехода та держалась молодцом, а слегка растрепанная прическа только подчеркивала ее готовность не отставать от него ни на земле, ни в воде, ни в воздухе. — Это будет незабываемый медовый месяц, я обещаю. А потом нас ждет большая цель.       Теплая и слегка дразнящая улыбка тронула губы Сунери.       — А я думала, ты теперь другой.       Арьян крепко обнял ее за плечи и решительно подвел к окну.       — Так и есть. Больше никаких музеев, галерей и сокровищниц!       Сунери слегка отстранилась, в широко распахнутых глазах застыло искреннее изумление:       — Но где же мы будем грабить?       Лучший вор на свете усмехнулся под нос и какое-то время молчал, разглядывая могучие деревья, которые постепенно окутывал вечерний горный туман.       — Я не зря говорил про красоту, Сунери. Искусство — это отражение мировой гармонии, осознанно запечатленное в застывшем навеки фрагменте. Когда-то я владел невероятными вещами, мой знак начертан на земном шаре. А теперь… ты знаешь, я долго думал, прежде чем решиться на такое… Ты слышала про частные коллекции? Увы, очень многие знаменитые произведения искусства и уникальные сокровища, которые считаются навсегда утерянными, на самом деле пылятся в подвалах толстокожих миллиардеров, далеко не каждый из которых понимает, чем владеет благодаря улыбке излишне благожелательной фортуны. Да и можно ли владеть красотой?       Теперь он вновь смотрел на правильные черты дорогого лица.       — Пусть же человечество снова увидит то, что осталось от «Янтарной комнаты», гроб короля Артура и другие не менее чудесные вещи. Соединим красоту с практичностью, сотворив самое совершенное полотно, до которого только может додуматься вор, какое Джаю и не снилось! Мы это сделаем, любовь моя.       Потрясение было слишком велико, чтобы миссис Сингх смогла произнести хотя бы слово. Арьян же, казалось, не мог остановиться, словно опять ощущал себя в эпицентре погони.       — Лучше делать свое дело плохо, чем чужое — хорошо. Наша судьба, Сунери — это опасность, это свобода. Нам не усидеть в той клетке, в которую нас пытался усадить Дикшит. Мы как эти птицы, — он указал в сторону горных пиков, на фоне которых сквозь вечернюю дымку мелькали большие крылья бородача-ягнятника, — свободные художники, творцы своей жизни, что и полагается нормальным людям... Уверен, Джай поймет это, если узнает. И будет молчать… Ты пойдешь со мной?       Прекрасная строгость лица Сунери сменилась улыбкой— как молния, быстрой и яркой. И Арьян не ожидал, что вместо слов она резко привлечет его к себе и смело соединит их губы в искреннем, простом, но невероятно чувственном поцелуе.       — Если ты выполнишь свое обещание, — Сунери прервалась на миг, дразнящее проводя ладонями по накаченным мышцам мужчины, — и сделаешь этот медовый месяц умопомрачительным, Funny guy!       Не в силах говорить от прилива чувств, Арьян подхватил жену на руки, четким движением ноги толкнул дверь — и та распахнулась, будто открывая дорогу в новый мир.