Сердцебиение

– Чуя! – закричал Осаму, пытаясь привлечь внимание напарника. Бесполезно, он его не услышит. Дазаю больно, его подстрелили в ногу. Он не может встать и обнулить Порчу. Разум шатена медленно отключается от кровопотери. "Нельзя," – твердит он сам себе. Он пытается дотянуться до рыжего. Тем временем Чуя продолжал громко рычать и кидать темно-красные сферы в землю и во всех, кто здесь был. Но... По Дазаю он ни разу не попал. Он уже начинал истекать кровью. Из носа, рта, из ран на теле активно шла красная жидкость. В ушах звенело, заглушая все остальные звуки. Он долго не выдержит. Уже сейчас он чуть ли не теряет сознание. Детектив видит, как одежда голубоглазого пропиталась его кровью. И осознание этого пугает. Нет, он не может потерять и его! Вот, остался один маленький рывок! – Чуя... Остановись. Он хватает его за руку и они вместе падают на землю от изнеможения. Дазая трясет мелкой дрожью. Он успел. Он не позволил себе опоздать. Тот успел тогда, когда Накахара потерял сознание и упал на землю. Глаза были закрыты, сердце ещё стучало, как и дыхание было прекрасно слышно. Если Дазай не дозвонится до агентства или мафии, они оба умрут. Это будет двойное самоубийство, но.. Мучительное. Осаму явно не хочет такой смерти. – Чуя, ты слышишь меня? – тихо спросил он. – Подмога скоро прибудет. Все будет хорошо. Он и сам был не в лучшем состоянии, но сейчас он больше переживал за напарника. Переживал за того, кто спас его от темной бездны. Ещё тогда, в их первую встречу, он начал испытывать к нему чувства. К этому невысокому рыжему парню. Что его огненные волосы напоминают ему солнце, которое он давно перестал замечать. Что его глаза, подобны лазурным озёрам, в которых можно утонуть как в омутах. Он никогда не говорил ему что чувствует. А зачем? Чтобы Чуя рассмеялся в ответ или ударил его? Чтобы он обвинил его в предательстве и возненавидел, перерубив их нить связи? Он следил за ним, после своего ухода из мафии. Он видел, как низкорослый заливает в свое горло алкоголь и радуется, что ему больше не придется смотреть на рожу суицидника. Ах, если бы чувства можно было бы уничтожить как виски... – Чуя, ответь мне... Пожалуйста... – он попытался встать, чтобы заглянуть в его глаза, но резкая вспышка боли не дала этого сделать. – Пожалуйста... Прошу тебя... – слезы начали поступать к глазам, а в горле застрял комок. Он не мог ответить. Глаза уже закрыты, в сознание он не может прийти. Где-то в далеке своей головы он слышал голос шатена, старался поднять руку, но не мог взять контроль над собственным телом. Первыми прибыла Портовая мафия, что увидели эту парочку лежащих на земле, погрузив в машины и увозя в штаб мафии. Всё прекрасно помнили о Дазае и его прошлом, поэтому и его подлатали. Чуе досталось сильнее... У Осаму лишь сквозная рана от пули и небольшие раны с ссадинами, а Накахара чуть не взорвался из-за собственной способности. Прошло около двух дней с произошедшего, глаза не открывались, дыхание было размеренным, но слегка дрожащим. Сердце билось... Он не приходил в себя все это время... Осаму не отходил от него. Он не мог просто взять и уйти. Кареглазый сидел рядом с ним, глядя его лицо и руки, рассказывая как он жалеет, что почти не успел. Никто даже не смел что-то сказать бывшему мафиози. Все знали как ему невыносимо тяжело видеть голубоглазого в таком виде. Все время сердцебиение не менялось. Писк был одинаковым, линия не менялась, но тут... Писк стал чуть быстрее, а линия запрыгала. Медленно, но верно глаза мафиози слегка прикрылись, а из ротика послышался кашель. Он явно желает нормально прокашляться, ведь все два дня почти не дышал нормально. Дазай замер. – Чу? – спросил он поддрагивающим голосом. Слезы подступили к глазам. Он чуть сильнее сжал его руку, будто бы боясь, что тот исчезнет. Глазки перевели взгляд на парня, слегка ответно сжав ладони Осаму, натянув еле заметную улыбку, хоть и явно малую, ведь голубоглазый очень плохо себя чувствует. Только пришёл в себя после серьёзных ранений... И все же слезы потекли по щекам. Он улыбался и плакал. – Я так рад, что ты очнулся... – прошептал он. Дазай прижал его бледную ручку к себе, целуя тыльную сторону ладони. Совсем холодная. Чуя говорить особо не мог, так что они молча сидели и лишь трогали друг друга ладошками, нежно поглаживая по рукам и щекам. От этого в груди разливалось странное тепло, заставляя биться каменное сердце. Когда все узнали, что исполнитель очнулся, доктора выпроводили шатена из палаты. Уже ближе в вечеру, когда Дазай снова навестил рыжика, тот сидел без дыхательной маски и малыми глотками пил водичку. Он явно чуть поправился и сейчас был в состоянии более менее разговаривать. – Как ты себя чувствуешь? – спросил детектив, присев рядом с ним. Дазай поймал себя на мысли, что он сейчас глупо улыбается. Так странно. Те, кто все время кричали, что друг друга ненавидят, переживают за напарника больше чем за себя. Он посмотрел на Накахару. Он был в больничной светло-желтой юкате, весь в бинтах, с пластырем на щеке. Капельница тихо капала, а зеленая линия на мониторе не менялась, показывая спокойное сердцебиение рыжика. – Ну... Не особо хорошо... Устал... Глаза закрываются. Очень хочу спать... Сколько я был в отключке? – сипло спросил парень, потерев свои глазки и подняв взгляд на Осаму. Натянув слабую улыбку, тот протянул руку, прося того подойти ближе. – Ты сам то как? – Около двух суток, – сказал детектив, мягко улыбаясь. Он сел на край кровати. – Я очень сильно за тебя переживал. Он провел рукой по щеке, останавливая пальцы на пластыре. Взгляд шатена вдруг стал очень грустным, пронизанным сожалением. – Прости меня, пожалуйста, – прошептал он, опуская голову, пряча глаза под челкой. – Я... Прости... Я не... – Долго... Так долго спал... – задумавшись произнёс Чуя, внезапно слыша его грустный голос. – Хей! Ты чего нюни распустил? – воскликнул парень, подняв голову за подбородок к нему, посмотрев в его глаза. – Ты кто такой и что ты сделал с моим Дазаем, что вечно шутит про мой рост и гендерную схожесть на девушку? – решив приподнять хоть как-то его настроение, он улыбнулся. Осаму это не сильно помогло. – Серьезно... Прости меня... – он наклонился к нему и приобняв за плечи. – Я... Я пойму, если ты захочешь чтобы я ушел... Это было не легко сказать. Ведь он бы скорее умер, чем ушел бы сейчас от мафиози. Глаза вновь защипало, а в сердце будто что-то кольнуло. – Дурачок... За что ты извиняешься? – он устало улыбнулся. – Ты смог меня остановить. Я не собираюсь тебя оставлять одного. Не дождёшься. Притянув к себе парня за галстук, тут же втянул в поцелуй, прикрывая глаза и обняв одной рукой за его шею. Осаму опешил. Он не понимал что происходит, но это было так неожиданно и приятно... Поцелуй был таким ласковым, будто и не было никаких ссор между ними. Только любовь и чувства. Осаму тоже закрыл глаза, отдаваясь ощущениям тепла и ласки. – Чу... Спасибо тебе, – прошептал он, когда поцелуй прервался, но только чтобы глотнуть воздуха, и вновь прильнуть к чужим губам. Так прошёл вечер. Они провели его вместе и не отходили друг от друга. Только когда медсестра пришла на вечерний обход, рыжий вспомнил о существовании времени. Накахара усмехнулся, когда увидел, как задремал бинтованный. – Дазай, – он прикоснулся к его щеке, заставляя проснуться. Глаза так и норовили закрыться и уснуть прямо здесь. – Спокойной ночи, – сказал мафиози шатену. Только сейчас, почему-то, он понял как сильно, просто невероятно сильно ему дорог Осаму. – Я останусь с тобой, – ответил он, мотнув головой. – Нет. Я переживаю за тебя, ты почти не спишь, – отрезал Чуя. Это была правда. Детектив ломался, но под взглядом голубых глаз он наконец сказал: – Ох... Хорошо. Спокойной ночи, Чу, – он прижал его ладонь к себе и поцеловал. Он встал и пошел к двери. А перед уходом, послал лёгкий воздушный поцелуй. Это была первая ночь за все время, когда он быстро уснул. Чуе поменяли капельницы, проверили кардиомонитор и после покинули палату раненного. На утро, его пришёл проверять Огай, но придя... Услышал громкой писк... Видя толпу людей у палаты рыжека, сердце суицидника почему-то сжалась. – Чу? Что с ним? – обеспокоенно спросил он. Воображение подкидывало совсем не хорошие мысли. А видя слезы Коё... – Он мертв, Дазай, – сказала она. Он застыл, а сердце кажется перестало биться. – Ч-что? – ком вновь подступил к горлу. Чуя лежал с закрытыми глазами, из рта текла кровь, говорящая о том, что он умер не только от остановки сердца, но рана внутри была смертельной... Внутреннее кровотечение. Он бы в любом случае умер. Писк кардиомонитора так и оставался... Дыхание сперло. Казалось что грудь чем-то придавило. Он поджал губы и старался успокоить самого себя. Он не мог сказать и слова. Да никто и не ждал от него слов. На следующий день, Йокогама узнает, что вторая половинка Двойного черного покончила с собой. Он вскрыл себе вены и оставил записку:

"Надеюсь, вы сможете меня простить."