Сердце, рвущееся из тьмы.

Темно и сыро. Холодный и противный воздух, который он хрипло вдыхает ртом, кубиками льда оседает в лёгких. Фернандес привык. Даже к голоду, который уже не чувствуется. Даже к слабости во всём теле – всё это за короткий срок стало чем-то привычным. Так и нужно. Но для наказания ему слишком мало. Во тьме тюремной камеры он погружён в свои мысли. На миг, словно придя в себя, Джерар моргает. В такие минуты осознание того, что открыты его глаза или нет, принимает какой-то смешной характер. Всё его тело кажется чужим, будто не его вовсе. Одно только, что до сих пор тёплое, что в грудной клетке стучит… живое – оно тоже не его. Хоть сейчас и греет, но Фернандес давно отдал сердце далёкой Эрзе. Далёкой, но такой близкой. До боли в том же сердце близкой. Вспоминая её образ, её алые волосы и хрустальные слёзы, он задыхается. Комок встаёт в горле, не даёт ни выдохнуть, ни вдохнуть. Из глаз по охладевшим щекам скользят солёные слёзы, а губы кривятся, обнажают зубы. Пальцами впивается в грудь. Пытается достать до сердца, вырвать из грудной клетки, но вновь безвольно опускает руки на сырой пол каменной камеры. Оно её, он не может… Вдох. Судорожный, хриплый. Кроме тьмы он не видит ничего вокруг. Но стоит вновь закрыть глаза, как далёкая Эрза рядом. Словно, протяни руку и коснёшься. Сердце в груди тихо бьётся, разгоняя по телу горячую кровь, наполненную воспоминаниями о ней. Столько не сказано, столько не сделано… А пока… …Только её улыбка дарит ему тепло. - Эрза, - его шёпот, как шелест осенних листов. Тихий, далёкий. Сердце, наполненное любовью к ней, вновь заставляет жить и надеяться. Вздрогнув, Эрза оборачивается. Шелест листьев, гонимых по дороге вечерним ветром или же… - Джерар?..