Почти счастлива

      На спине Сирены родинки разбросаны невпопад, никаких ровных линий не проведёшь, как ни пытайся сделать импровизированное созвездие. Блэк этому только радуется: чем дальше от семьи, тем лучше. Уолсон бесконечно дразнит её глупыми шутками, а в ответ получает горделиво вскинутую бровь и полюбившуюся надменную интонацию. Элизабет никого красивее в жизни не видела.       Обычное знакомство в поезде. Одна больше прикипает к Поттеру, другая — к Люпину. В школе несколько раз говорят, что девочки выглядят, как две противоположности. Никто во Вселенную не верит, но они неизбежно сходятся.       Чёрное и белое. Белое и чёрное.       Сирена улыбается ей так нахально, что девчонка собирает всю мощь, дабы не ударить в грязь лицом. А поджилки отчего-то трясутся, как у напуганной пташки. Она зря переживает, с таким нравом ей дорóга ко многим сердцам открыта. Уолсон на третий день общения понимает, что этот человек её чёртова родственная душа. Блэк понимает это немногим позже.       На спине Элизабет родинок нет, но Сирена всё равно рисует на ней невидимые созвездия. Забываясь, рассказывает о каждом из них, подкуривая очередную сигарету. «Я их всех ненавижу, знаешь?» — не меняя тона, будто это часть рассказа; «Знаю» — утыкаясь носом в чужую горячую шею.       Уолсон держит её руку при любом удобном случае. Забрасывает ноги на диван и подпевает, когда подруга самозабвенно дёргает пальцами струны. Блэк рядом с ней дышится легче, даже шутки про поводок кажутся смешными. Блэк рядом с ней счастлива, даже почти не хочется смотреть в сторону слизеринского стола, выискивая глазами свою самую больную точку.       Сирена всем свободу внушает, но ни на секунду не перестаёт быть пленницей собственной жизни: просто повезло, что и крыша над головой оказалась, и щедрый богатый дядюшка. Она смотрит на свои пальцы, впутанные в белоснежные волосы, и сердце доверчиво трепыхается. Вот её свобода.       Уолсон говорит, что, если бы её фамилия была «Уайт», Вселенная бы взорвалась. Кто-то в шутку советует ей найти мужа. Гриффиндорка задыхается от смеха, понимая, что никогда не выйдет замуж. Бродяга только облизывается и ухмыляется. Губы Блэк на вкус без киношного «привкуса клубники», но эти поцелуи забыть невозможно.       У Элизабет мозоль на языке от признаний. У Сирены голова кругом от бесконтрольного урагана рядом.       — Если я тебя потеряю, не знаю, как переживу.       — Переживёшь, Уолс. У тебя нет выбора.       Блондинка вздыхает и смотрит в окно.