Эмоции

Эмоции появились в жизни Геральт с приходом Лютика. И это ее пугало. С самой первой встречи этот бард раздражал ее своей болтовней. Постоянной, непрерывной, непрекращающейся. Все эти его неуместные фразы в совершенно неподходящее время, постоянное музыкальное сопровождение и бессмысленный треп ни о чем. Это жутко бесило женщину, любившую тишину и покой, и совершенно не понимающую, какого черта все это происходит с ней. Она практически никогда не ощущала сильных, ярко выраженных эмоций. Если они и были, то показывались крайне редко, и только в самые опасные моменты. В основной своей массе, это было недовольство, вызванное усталостью и жуткой болью. Никаких светлых эмоций, лишь слабые отблески негатива. Когда он пошел за ней тогда, после знакомства, она не раздумывая врезала ему под ребра, чтобы не лез. Лишние проблемы, в виде раздражающего барда, ей были не нужны. Если раньше срабатывало с ненужными навязчивыми попутчиками, то должно было сработать и здесь. Но то ли система дала сбой, то ли судьба решила поиздеваться над ведьмачкой, а Лютик так и продолжил идти вместе с Геральт, которая не понимала рвения прилипчивого парнишки. Но ни эльфы, поймавшие их, ни страх смерти не изменили его решения. По его виду можно было сказать, что он восхищается ею. Он даже вроде как-то что-то говорил про то, что его баллады сделают ведьмачку знаменитой, на что она лишь раздраженно закатила глаза. Ей, Блавикенскому Мяснику, был ни к чему весь этот геморрой. Но, увы, так считала только она. «Чертов бард!» — подумала тогда женщина, и примирившись с вынужденным спутником, как и с внезапно появившимися эмоциями, решив разобраться с этим позже, отправилась к следующему поселению под раздражающую и не умолкающую «Чеканную монету». Прошло какое-то время, и они разошлись: бард пел в тавернах о седовласой женщине-ведьмачке, а Геральт продолжала уничтожать монстров. Она не могла не отметить, что после знакомства с бардом, заказов, адресованных ей стало гораздо больше. Видимо, Лютик отлично справлялся со своей задачей, поставленной им же — прославлять Геральт. Именно тогда она чувствует, что ей чего-то не хватает. И с неким удивлением понимает, что это что-то — Лютик. Назойливый бард, прилипший к ней и слагающий баллады, в которых явно сильно приукрашивал дела седовласой женщины. Попытки выкинуть его из головы не увенчаются успехом.

***

Оставаясь снаружи спокойной, в душе она проклинала ничего не предпринимающего против твари Фольтеста, Трисс, за то, что втянула женщину в королевские проблемы, и этого военачальника-ублюдка, проклявшего свою любимую женщину из-за мести. Теперь, благодаря ему есть Стрига, да не простая, а принцесса и плод инцеста. И разбираться с этим необходимо Геральт, по одной-единственной причине. Ей было жаль ни в чем не повинного ребенка. После того, как женщина стала ощущать эмоции, это был второй раз, когда она поддавалась их влиянию. Сначала раздражение и привязанность к Лютику, теперь жалость… Все это напрягало женщину: почему она вообще что-то чувствует? Разве ведьмачьи превращения не должны были как-то их убрать? Бой со Стригой длился всю ночь. Ведьмачка смогла продержаться до рассвета, проклятье спало. Однако чего уж и не ожидала Геральт, так это трех рваных полос от когтей принцессы, на собственной шее. Сознание уплывало во мрак, и мысль, проскочившая следом, повеселила ее. Лютик бы точно сочинил балладу. Трисс, фактически, вытащила ее с того света, за что седоволосая была благодарна ей. Так же, узнав, что принцесса жива и вполне здорова, ведьмачка, забрав свои деньги, покинула Темерию, не желая оставаться в этой клоаке еще больше. Два дня спустя, остановившись у первой попавшейся за эти дни корчмы, уже войдя внутрь она расслышала знакомый мотив. Оглянувшись в поисках источника звука, взгляд зацепился за знакомую фигуру барда с эльфийской лютней. Той самой лютней, подаренной Филавандрелем Лютику. Геральт даже и не заметила, что Лютик уже направился к ней. В тот вечер, он был особенно болтлив, и постоянно пытался выведать у нее про последние приключения как можно больше. А его болтовне не особо раздражала ее. Где-то в глубине души, она была рада увидеть Лютика.

***

Эмоции совершенно неожиданно стали частью повседневной жизни ведьмачки. Она сама не заметила, как перестала замечать их. Один раз бард случайно заметил улыбку на ее лице, и посоветовал чаще улыбаться. Уже глубокой ночью, когда Лютик заснул, Геральт смотрела в зеркало, на свое улыбающееся отражение. Где-то глубоко внутри радовалась как ребенок, и в то же время ей хотелось впасть в отчаяние. Недавно она узнала о связи соулмейтов, и теперь находилась в замешательстве. Она считала, что все эти легенды, про то что связь родственных — проклятье высших сил для рода людского — бред сивой кобылы. Но она признавала очевидное: эмоции в ее жизни появились с приходом барда, и это нельзя было отрицать. Это было слишком очевидно. На следующий день, Лютик огорошил ее новостью, что собирается взять ведьмачку с собой в качестве защиты на помолвку Паветты — дочери Калантэ, королевы Цинтры. Мысленно послав барда, она недовольно посмотрела на него, но ничего не сказала. Она не могла его оставить. Нет, не только из-за того, что она знает о возможной связи. Наверняка кто-то из знатных мужей докопается до любвеобильного барда. Так и происходит. Ей приходиться врать барону, чтобы вытащить друга. Она пытается доказать сама себе, что Лютик всего лишь ее друг, и только поэтому защищает его. Но она, похоже, сама не верит своим словам. Уже на пиру, ей пришлось защищать Лорда Ежа от разъяренной Калантэ. В каком-то смысле, Геральт понимала и королеву и ее дочь. Одна влюбилась с проклятого лорда, другая — не собиралась отдавать дочь за проходимца, который когда-то спас жизнь покойному королю, и получил Паветту по праву неожиданности. И все же, Калантэ отступила, и дала согласие на брак. Геральт не верила в Предназначение, однако, когда Дани предложил ей награду за свою защиту, она воспользовалась правом неожиданности. И тут же пожалела. Паветта оказалась беременна, и теперь ребенок был предназначен Геральт. Выругавшись, она злая и недовольная как черт, ушла прочь, желая никогда не возвращаться в Цинтру.

***

Раздражение и бессонница грозили Геральт нервным срывом, и она едва сдерживалась, что бы не выплеснуть все раздражение на стоящего рядом барда. Он опять что-то спрашивает, постоянно окликая женщину. Дальше все происходит как в тумане: амфора разбивается, Лютик загадывающий желания, Геральт на эмоциях что-то выкрикивает, атака на джина и Лютик, отплевывающийся кровью. И Геральт впервые так остро ощущает страх. Благодаря местному эльфу-лекарю они вышли на чародейку Йеннифер, которая смогла помочь барду, преследуя свою цель: стать сосудом для джина, чему вполне неплохо помешала Геральт. Расстались на вполне дружелюбной ноте. Покидая город в этот же день с уже выздоровевшим Лютиком, ей было неспокойно. Ее волновало все произошедшее: если бы она сдержала эмоции, Лютик бы не пострадал. Она винила себя в произошедшем с бардом, со своей родственной душой. Йеннифер подтвердила опасения седовласой женщины. Лютик был ее соулмейтом, и она ничего не могла с этим поделать, да и в принципе уже и не собиралась. Если раньше и было какое-то желание разорвать эту связь, что бы ничего не чувствовать, то теперь она считала это верхом идиотизма. Однако осознание того, что она едва не сгубила Лютика, портило абсолютно весь настрой. Остановившись на ночлег в относительно безопасном месте, и дождавшись момента, когда Лютик оказался на твердой земле, ведьмачка слезла с Плотвы, и от резко навалившейся слабости, ухватилась за ближайшую точку опоры, коей оказался бард. В глазах плясали цветные круги, мир пошел ходуном, и Геральт опустилась в темноту, услышав перед этим испуганный голос барда. Пробуждение было не особо приятным. Голова разваливалась, слабость во всем теле не давала Геральт возможности встать, а в горле все пересохло. С трудом продрав глаза, она взглядом нашла Лютика, сидящего возле костра. Сама же ведьмачка лежала на импровизированной походной кровати, накрытой одним из своих теплых плащей, уставшая, как собака, и ничего не понимающая. — Геральт? — в голосе барда звучали взволнованные нотки, — Ты как? — Лютик, в мгновение ока оказался рядом с ведьмачкой, и словно читая ее мысли, дал ей флягу, которую она осушила в два счета, — Предвосхищая твой вопрос, отвечу сразу. Ты отрубилась на несколько часов. Похоже это из-за твоей бессонницы. Я бы посоветовал поспать еще, но я думаю ты откажешься… Геральт не успела дослушать барда. Она просто заснула. И ее сон никогда не был таким спокойным.

***

Разговор о соулмейтах начался совершенно случайно, и Геральт даже не успела понять каким образом обычные рассуждения барда о жизни перетекли в это рассуждение. Мысли ее были заняты другим. Она не знала, стоит ли говорить Лютику о том, что они соулмейты, да и признаться, она боялась его реакции. Лютик был единственным живым существом, не боявшимся ее и добровольно шедшим за ней. Ведьмачка давно поняла, что бард стал ей ближе, гораздо ближе, чем просто друг. За все эти годы совместных путешествий, он стал для нее любопытным младшим братом, которого было необходимо защищать и оберегать от различных опасностей, и теперь она боялась того, что он уйдет, как только узнает правду. — А ты веришь в соулмейтов? — заметив отсутствие реакции собеседницы, от осторожно коснулся ее плеча, — Геральт? — Верю, — хрипло пошептала она, глазами наблюдая за выражением лица Лютика, — Потому что почувствовала на себе. — Ух ты! И как же? — она молчала. Внутри ведьмачки бушевал шторм. Она не знала, поступает ли она правильно, но мысль прошла раньше разума. — Один человек навязался идти со мной, хоть я и послала его куда подальше. Я знакома с ним много лет, и много раз вытаскивала его из различных ситуаций, — она прервалась, краем глаза наблюдая за непонимающим Лютиком, — А еще этот человек вызывает сильное раздражение, но я ни за что не оттолкну его. — И… и кто же это? — взгляд Геральт выражал все те эпитеты, которыми она сейчас подумала о ее спутнике. Лютик замер, обдумывая что-то. Когда до него дошло, он недовольно посмотрел на женщину, — И как давно ты это поняла? — с явным недовольством произнес бард, — Я то думал, что у ведьмаков нет соулмейтов. — Я тоже так думала, — Геральт замолчала на пару минут, — Всегда думала, что эмоции притуплены были из-за мутаций, а тут ты прилип, и эмоции эти еще… — дальнейшие действия произошли быстро и резко: Лютик, нарушая личное пространство женщины, обнял ее. — Больше даже не думай заикаться о том, что у тебя нет чувств, Геральт. Неловко обняв барда в ответ и опустив свою голову ему на плечо, она впервые почувствовала себя счастливой.