* * *
— И на каком этаже, говоришь, та квартира? — спросил Вадим, поднимаясь по лестнице за парнем. — Честно, не помню. Седьмой или шестой, может быть, восьмой, где-то так, — пожал плечами Глеб, замедляя шаг. Дойдя до нужной квартиры, Глеб позвонил в дверь. Когда спустя пару минут никто не открыл, парни решили подождать жильцов на лестничной площадке. — Надо же было потерять ключи в своем же хламовнике, — Глеб вздохнул и, открыв окно, сел на каменный подоконник. — Да ладно тебе, не переживай, найдутся. Да и жильцы, наверное, скоро придут, — Вадим облокотился на окно. Глеб свесил одну ногу из окна, а другую поставил на подоконник. Он закурил, глубоко затягиваясь, и, чувствуя несильную боль в легких, с наслаждением выдыхал дым, смотря куда-то за горизонт и думая о своем. А Вадим просто молча рассматривал его черты лица. Острые скулы, бледная кожа, синяки под глазами, сведенные к переносице темные густые брови. Непроизвольно вздохнув, парнишка улыбнулся. Прошло чуть больше недели с момента, когда они впервые поцеловались. Услышав вздох, Глеб затушил сигарету, выбросил окурок в окно и посмотрел на парнишку. Тот, улыбаясь, смотрел на него. Парень положил руку на некогда раненную ладонь и сжал ее, притягивая к себе и целуя выступающие костяшки, чем заставил парнишку покраснеть и смущенно улыбнуться. — Иди ко мне, — прошептал он. Поймав его в объятия, Глеб прижал Вадима к себе за талию, целуя его в макушку и переходя поцелуями все ниже, останавливаясь на шее и вслушиваясь в тяжелое дыхание. Улыбнувшись, парень отстранился и посмотрел, как румянец разливается по щекам его мальчика. — Обещай, что никогда меня не бросишь, — Вадим поднял взгляд на любимого, касаясь своим кончиком носа его. — Обещаю, — шепотом ответил Глеб, подаваясь вперед и целуя парнишку в мягкие, слегка обветренные губы.* * *
От нахлынувших воспоминаний на глаза снова навернулись слезы. Кто бы знал, что вспоминать хорошее — это так больно? Он тихо всхлипнул, пряча нос в изгиб локтя и направляя взгляд в пол. — Успокойся, — Слава сел рядом и обнял его за плечи. Он понимал, что парню сейчас как никогда нужна поддержка, а точнее, не помешал бы хороший психолог или психиатр. — Знаешь, ведь он всегда будет жить в твоей памяти, — тихо сказал он, хотя парнишка, кажется, пропустил его слова мимо ушей. — Не могу так, — прохрипел Вадим. Со стороны казалось, что он не контролирует, что говорит. — Не могу, не могу, — почти шепотом бормотал он, впиваясь пальцами в волосы. — О чем ты? — Слава отодвинулся и посмотрел на него. Словно придя в себя, Вадим снова сложил руки на коленях и спрятал лицо. — Ни о чем, — очень тихо буркнул он и устремил взгляд в стену, чем вызвал вздох у Славы. Слишком сложно было понять, что на уме у этого мальчишки, а еще сложнее было поддержать его. Хоть Слава и искал про него информацию для Глеба, он не представлял, какой характер у Вадима и что может успокоить его. Парнишка и сам не понимал, что с ним происходит и о чем он вообще говорит. Мысли путались и перемешивались. Хотелось выйти в окно, вскрыть вены, повеситься или хотя бы просто закрыться в комнате, сесть в темный угол и никогда не вылезать из него. Но что-то не давало прямо сейчас взять и покончить с собой. Они просидели так еще минут двадцать за бессмысленными разговорами о погоде, любимых питомцах и прочем, а потом Слава наконец поднялся со ступеней и протянул руку Вадиму. — Идем. А то темнеет, да и мы Диану одну оставили, — махнул он головой в сторону двери. Кивнув, парнишка встал, опираясь на стену и немного пошатываясь, сделал шаг вперед и неуверенно пошел за Славой, крепко вцепляясь в недавно покрашенные перила. Ди сидела на кухне за барной стойкой и держала в руках кружку с чаем, а рядом на столе стоял пузырек с корвалолом. Время от времени всхлипывая, она задумчиво смотрела в окно. Диана была даже рада, что парни оставили ее одну. Девушка любила в минуты сильной грусти посидеть в одиночестве. Тишина успокаивала ее лучше любых утешений. Но когда она погрузилась в себя, дверь скрипнула, отчего девушка вздрогнула и резко обернулась. — Ди, почему так корвалолом несет на всю квартиру? — парень зашел на кухню и облокотился на столешницу гарнитура, принюхиваясь. — Потому что я его пью? — саркастически задала встречный вопрос девушка, поворачиваясь и вновь устремляя взгляд в окно. — А с чаем ты его зачем смешала? — Слава подошел к ней и наклонился к столу, вдыхая запах. — Это же отвратительно на вкус, разве нет? — Мне в самый раз, на вкус тоже нормально, — коротко бросила девушка и отпила из чашки. Привкус лекарства прошелся по языку и еще пару секунд неприятно растекался по горлу. — Вам надо поесть. Как бы ни было плохо, но вы оба не ели с тех пор, как сели в самолет, — Слава только хотел открыть холодильник и достать оттуда что-нибудь, но Ди остановила его. — Я не голодна, извини, — тихо произнесла она, сверля взглядом свою кружку. — Я тоже, — добавил Вадим, садясь за барную стойку рядом с Дианой, и, взяв пузырек с лекарством, начал крутить его в руках, рассматривая состав. — Ладно, — немного помедлив, согласился парень. — Но завтра утром только попробуйте не поесть, силой впихну. Мне не очень хочется, чтобы вы померли от голода, — прикусив язык, Слава проследил за реакцией. Его будто и не услышали. В глазах обоих читалось безразличие к происходящему. Вздохнув, парень еще раз вскипятил воду, которая и без того была горячей, налил ромашковый чай в три большие кружки и поставил их перед Ди и Вадимом, забирая кружку, в которой в неизвестном соотношении были крепкий черный чай и корвалол и убирая пузырек. — Завтра я куплю вам нормальные успокоительные, — мимоходом бросил Слава, медленно попивая горячий напиток. — Мне не надо, — тихо ответила Диана, не отрывая взгляда от заката, что окрашивал вечернее небо в прекрасный нежно-розовый оттенок. Вадим же, казалось, пропустил и это мимо ушей. — Ладно, — Слава глянул на поникшего паренька, подошел к нему и положил руку на плечо, заставляя вздрогнуть. — Может, пойдешь поспишь? Ты вымотался за день. — Да… Да, пожалуй, — отстраненно пробормотал Вадим и буквально в пару глотков осушил кружку, неуверенно вставая. — Идем, я покажу твою комнату. Бежевые стены, коричневый линолеум. Одноместная кровать около окна, напротив нее письменный стол. Около одной стены небольшой шкаф, а рядом еще меньших размеров комод. У противоположной стены, ближе к обогревателю, расположился Барс на импровизированной лежанке из свернутого старого одеяла и пледа, а рядом были его миски с едой и водой, заботливо наполненные Славой. — Зови, если буду нужен. Спокойной ночи, — с этими словами Слава вышел за дверь и вернулся на кухню, где начал уговаривать Диану лечь поспать, хотя ее и не надо было упрашивать. — Спокойной, — на выдохе буркнул парнишка и, не заботясь о том, чтобы переодеться во что-то похожее на пижаму, просто скинул джинсы, оставаясь только в нижнем белье и футболке, которую когда-то успел стащить у Глеба. Упав на кровать, Вадим уткнулся лицом в подушку и тихо всхлипнул. Слезы снова побежали по щекам. Как же он хотел снова засыпать в объятиях Глеба. И как жаль, что это больше не случится. Парнишка медленно погрузился в дрему.* * *
Он мчался по коридору, по которому однажды бежал из комнаты своего насильника. Но сейчас он не убегал, а наоборот, пытался как можно быстрее попасть в ту самую комнату. Что-то подсказывало, что ему нужно именно туда. Холод сковывал движения, и Вадиму казалось, что он перемещается медленнее черепахи. Но в один момент дверь в комнату, словно по щелчку пальцев, оказалась перед ним и резко распахнулась. Комнату озаряло пламя свечей и свет, что шел из ванной. Оттуда слышался шум воды и неприятные булькающие звуки. Когда парнишка зашел в комнату, дверь за ним резко захлопнулась. Оглядевшись, он увидел сидящего посреди комнаты человека. Его голова была наклонена вперед, и волосы заслоняли лицо, но Вадим не мог перепутать его ни с кем. — Глеб! — крикнул Вадим, и его голос словно растворился в вакууме. Подбежав к любимому, он упал перед ним на колени. Взяв его лицо в руки, он направил взгляд парня на себя и посмотрел в такие родные, но пустые и бездушные глаза. Поглаживая пальцами скулы, Вадим прижался к его лбу своим, уже не пытаясь контролировать эмоции. Всхлипывая, он начал оставлять мимолетные поцелуи на щеках, губах, подбородке, шее. Прижавшись к нему, Вадим уже спокойнее выдохнул, почувствовав, что он тоже прижимает его к себе. — Я думал, что потерял тебя, — пробормотал парень и почувствовал, как его любимый ослабляет руку. Откуда-то издалека, как будто из-под воды, послышался выстрел. — О да, ты потерял его, маленькая паскуда. Так же, как я потерял жизнь из-за тебя, будь ты проклят, — хлюпающие шаги приближались, и в дверях встал Виктор. На его бедрах было повязано полотенце, а по груди струилась кровь из разрезанного горла. — Ощути же на себе, каково это — терять кого-то дорогого. Знаешь, даже больше скажу, это еще больнее, чем умереть самому. Тело Глеба становилось все более тяжелым, а Вадим, что все крепче прижимал парня к себе, провел рукой по его спине и с ужасом посмотрел на окровавленную ладонь. — Нет. Нет, нет, нет, — забормотал Вадим, когда все вокруг начало испаряться. В один момент он оказался в пустой комнате. И лишь одна фраза крутилась на повторе: «Ты виноват, что он погиб».* * *
— Нет! — крикнул парень, резко поднимаясь и спугивая кота, что лежал около него. Только отдышавшись, он понял, что его щеки и подушка, в которую он утыкался лицом, влажные. Уже была глубокая ночь. Сев на кровати, Вадим провел рукой по волосам. Кое-как встав, парень на ватных ногах подошел к окну и распахнул его, впуская в комнату свежий ночной воздух. Сев на пол около обогревателя, почти что забравшись под подоконник, он подтянул к себе колени и лег головой на них. Не сдержавшись, он снова заплакал, но уже очень тихо, сам с собой оплакивая свою потерю. Вскоре он заснул и до рассвета просидел в той же позе, просыпаясь от любого шороха с улицы. А Барс лежал рядом, положив лапки на его холодные ноги. Что-то внутри подсказывало коту, что этот малец — единственный, кто у него остался, связанный с его прошлым хозяином.