Последняя проблема Лиры Хартстрингс

      На закате Кантерлотский замок стал не белым, а розовым от отражающихся лучей солнца. Чуть ниже, на улицах, спускающихся в долину, серпантином стояли обычные жилые дома, принадлежащие самым простым пони-столичным жителям. Видали они города и побольше, но от Кантерлотской жизни мало кто из них готов был отказаться. Два аликорна остановились перед одной из дверей, на которой была нарисована золотистая лира. Из-за двери доносились звуки этого самого инструмента, периодически прерывающиеся фальшивыми нотками, и повторяющиеся вновь, от определенного момента. Становилось понятно, что хозяйка дома сейчас практиковалась в своих умениях игры на лире. Син протянул копыто и нажал на дверной звонок. Звуки лиры затихли, затем послышались шаги и через несколько секунд дверь открылась. На пороге стояла аквамариновая единорожка — Лира Хартстрингс, которой и принадлежал этот самый дом. — Здравствуй, Лира,— сказал Син и протянул копыто для брохуфа, которое, правда было встречено довольно скептичным взглядом самой Лиры. — Мы с Твайлайт пришли с тобой поговорить. И это не разговор через порог. — Заходи, — спокойно ответила Лира и кивнула в ответ на приветствие фиолетовой пони.       Когда компания из двух аликорнов зашла внутрь, Лира закрыла дверь за ними, и все трое уселись в гостиной, где на столе стояла та самая лира, с разложенными по нотодержателю партиями. — Син, если ты пришел обсуждать все, что случилось между нами в Понивилле… — начала было Лира. — В этом нет никакого смысла, — прервал ее Син, — это все было давно и по молодости, а у меня сейчас есть жена и жеребенок. И поверь, я не собираюсь кардинально менять свою жизнь. — А по какому тогда поводу? И почему с Твай? — нахмурилась аквамариновая единорожка. — Лира, это очень серьезный разговор, — сказала Твайлайт, — и он касается… — Он касается твоих опытов, проводимых в подвале этого дома, а потом перенесенных в лабораторию. Опытов над получением ключа к вечной жизни, — подхватил белый аликорн с черной мордой. — Ты пришел меня сдать полиции? — еще сильнее нахмурилась Лира. — Ах если бы, — сказал Син. — Если бы мы хотели, мы бы давно уже сдали тебя, подруга детства, но это не станет решением той проблемы, которую ты создаешь себе, и своей дочери. Кстати, где она? — вздохнула Твайлайт. — Скоро должна вернуться из школы, — сказала Лира, зрачки которой сузились, и судя по тому, что она села на диван в полной растерянности, она ожидала услышать, что угодно, но только не то, что услышала на самом деле.       Син присел к Лире на диван. — Спокойно, не переживай так, никто об этом не узнает. Мы пришли дать тебе всего лишь добрый совет и, возможно, уберечь тебя от очень больших проблем. — Каких проблем? Вы пришли ко мне, чтобы помешать мне… — Лира явно не хотела мириться со сложившейся ситуацией. — Покажи ей, Твайлайт, — сказал Син, — лучше пусть узнает это от нас, чем откуда-нибудь еще. — Мы хотим показать тебе, какую цену ты можешь заплатить за бессмертие, — сказала фиолетовый аликорн, — но начнем мы с предыстории, Лира. — Но неужели я не смогу учесть, как вы думаете… — Лира явно еще не оправилась от шока. — Вы же сами бессмертны, но почему не хотите, чтобы и я могла… — Лира, это не самый лучший путь, — прервал ее Син, — но давай начнем сначала… Раз уж ты веришь в бессмертие, то веришь ли ты в альтернативные реальности и их существование? — Ну… А какое это имеет отношение? И как вы вообще узнали о том, что я провожу опыты?— Лира не переставала хмуриться. — Отсюда и начнем… Что ж, как мы узнали… Расскажи ей, Твай, еще раз легенду, которую ты уже когда-то рассказывала.       Начался рассказ. Достаточно долгий, включавший в себя легенду, включавший в себя катастрофу, которая должна была произойти несколько дней назад, коротко затрагивалась тема войны кланов, замысел Повелителя Хаоса по полному уничтожению Эквуса. Рассказывалось и о роли Лиры Хартстрингс как Королевы Теней в этом. И о роли Летти, и тем, что ни Син, ни Твай не знают, чем закончилась история Лиры и Летти, но вероятно они все же оказались мертвы. — Так… Значит я там не такая уж и плохая, — заметила Лира, — но постойте, вы не сказали, зачем я хотела уничтожить Повелителя Хаоса? Но кто же знает, что бы там у вас было без меня… — Да, мы не сказали, — кивнул Син, — потому что в этом вся соль. Ты хотела этого для того, чтобы умереть. — Умереть?— с ужасом спросила Лира. — Я хотела… Но почему? — Ты хотела умереть естественной смертью, как самая простая пони, — пояснила Твайлайт, — но дело не в тебе, Лира, а в заплаченной за бессмертие цене. — Цене? — продолжила переспрашивать единорожка. — Какую цену я за это заплатила? — А теперь покажи ей, — сказал Син.       Твайлайт начала кастовать одно из самых сложных заклинаний — заклинаний передачи частицы памяти… Это была очень непростая мыслительная операция, но все же, Твай не жалела, что смогла освоить такую магию когда-то давно. Сгусточек фиолетовой магии вспорхнул с рога фиолетового аликорна и полетел к аквамариновой единорожке. Лира послушно поймала сгусток рогом. Дальнейшее действие и Син, и Твай знали по себе, но никогда не видели его со стороны. Глаза пони словно заволокла пелена, рог засветился золотистым свечением, голова откинулась. Лира секунд пятнадцать прибывала в состоянии словно… какого-то транса, пока воспоминание не закончилось. — Это… Это я? — тихо проговорила окончательно шокированная Лира. — Да, — спокойно ответила Твайлайт, — это ты. — Но… Но почему? Почему так? — Плата, — сказал Син. — Плата за бессмертие. Кто сказал, что она будет низкой? Пережив катастрофу, ты лишилась телесного облика, однако, продолжала жить. Поскольку жизненной энергии тебе начинало не хватать, ты превращала других пони, которых находила в тени, высасывая из них жизнь, продлевая свое существования, и отдаляя конец. Напитываясь самыми отрицательными эмоциями, страхом, болью, и самой смертью, поглощая их и все больше теряя облик пони, становясь похожей на аликорна или скорее высшего чейнджлинга, но будучи лишь его тенью. — Но все же… Все же, почему я должна вам верить? — продолжила спрашивать Лира, отказываясь понимать, что там, в иной реальности, она лишилась почти всей себя. — Потому что мы о твоих опытах знаем, Лира, — ответила Твайлайт. — Вряд ли про них здесь кто-то вообще подозревал, очень сомневаюсь… Ведь отсутствие твоей дочери не так давно в течение целой недели ты аргументировала сыпью яка, ведь так? — А это вам откуда известно? — спросила единорожка не без злости в голосе. — Я читала твой исследовательский дневник, —вздохнула фиолетовый аликорн. — Книжка-тетрадка, синего цвета, исписана преимущественно голубыми чернилами… — И про опыты знают, и дневник мой уже почитали… — поводила копытом по дивану Лира. — А что еще случилось со мной? — Ты потеряла память, — закончил Син, — о том, кто ты такая, откуда… Поэтому ты и создала ту самую Королеву Теней. — А как же Летти? — неуверенно спросила аквамариновая пони. — Летти заплатила еще более высокую цену, — продолжал белый аликорн. — Из-за бессмертия она вынуждена была скитаться… Доросла до тридцати лет неизвестно где и непонятно с кем, потом ее старение остановилось. Возможно, некоторое время пыталась вести достойный образ жизни, но под конец… Под конец она стала наемницей. За деньги воровала, возможно, убивала, похищала пони и не только их, вступала то в сговоры, то наоборот в склоки с местными бандитами. Пока… — на этом Син приумолк. — Пока Летиция не встретила особенного пони, — продолжила Твайлайт за Сина. — Впервые в жизни она столкнулась с такими чувствами как любовь, как настоящая дружба… Это одновременно и возвышало ее, и создавало некую слабость. Когда ее особенный пони погиб, она лишилась рассудка, и ее разум был захвачен Повелителем Хаоса. При физическом бессмертии ее жизнь потеряла смысл для нее самой, и она не могла этому противостоять, а потому стала уязвима. — Бессмертный Повелитель Хаоса смог с большей простотой проникнуть в бессмертное тело, нежели в тело простого смертного пони. Это была цена ее вечной жизни, — закончил Син. — Но… Почему же я тогда начала вам помогать? — спросила Лира недоуменно. — Повторю еще раз… Ты хотела умереть, — просто сказал Син. — Ты хотела стать вновь смертной или хотя бы обрести телесный облик. — Но почему? Бессмертие… Почему? — Лире явно сложно было подобрать слова. — Я же стремилась к нему, я же столько работы проделала… — Возможно, Лира, за более чем сотню лет, ты поняла, что это такое на самом деле, — попыталась предположить Твайлайт, — плюс, твое существование в подобной форме… Может оно тебе надоело, а может, ты от него сама устала. — Нет ничего хуже, Лира, чем что-то продолжающееся бесконечно. Оно надоедает… Начинает осточертевать, — продолжил мысль Твайлайт Син. — Думаешь, страшна мысль о конце твоего существования? А как тебе мысль о конце существования всех, кого ты любишь, кого ты ценишь? К кому ты привязан? Что они неизменно уйдут из жизни? Пять лет, десять лет, двадцать… Может быть, сорок. Потом появятся новые пони, которых ты снова любишь, и снова ценишь, и они снова тебе дороги. Но и они уйдут. И снова… И снова… Ты терпишь боль утраты, но что самое страшное — ты никогда не сможешь к этому привыкнуть, потому что сам остаешься обычным пони. Пусть и бессмертным. Но еще страшнее то, что это будет всегда… Это будет постоянно. Ты устаешь от этого, от жизни, от трудностей и препятствий, которые возникают рядом с тобой, ищешь смысл существования, понимая, что это достижимая и конечная цель, ищешь его постоянно… И это продолжается целую вечность. Как надолго тебя хватило бы? А в твоем случае ситуация была еще страшнее — ты была вынуждена жить за счет чужих жизней. И не могла не делать так… Не могла остановиться, поскольку все равно конец твоего существования не наступил бы. — Но… Но почему… Почему вы живете столько лет? Почему вам дано бессмертие, а нам нет?— не хотела принимать сказанное Лира. — Думаю, ты сама ответила на этот вопрос, — заметила Твайлайт. — Почему, да как… Ты же все это знаешь… — Я хотела дать своей дочери бессмертие, — сказала Лира, — высшее из дарований, то, что дано вам… — Не ври, — грубовато оборвала ее Твайлайт. — Не ври самой себе, ты прекрасно понимаешь, что на самом деле ты просто боишься смерти. — А ради собственной потехи, просто, чтобы Летиция оставалась с тобой всегда, ты дала его и дочери, — мрачно закончил Син. — Весьма эгоистично с твоей стороны, Лира, ради собственного желания решать за кого-то такие вопросы. Даже, за собственную дочь. — Неужели вы всерьез хотите сказать мне, что я не люблю свою дочь? — возмутилась Лира. — Да она единственный близкий мне пони, который есть у меня, и я не хочу, чтобы вы запрещали мне отдавать ей лучшее, ни за что! — Лира, помни о цене, которую она заплатит, — сказал Син. — Не забывай о сказанном нами. И неужели ты все еще думаешь, что бессмертие такой ценой — это лучшее? Может, не стоит обрекать родную дочь на подобную участь?       Син отвлекся на то, чтобы остановить стоящий на столе щелкающий метроном, который, видимо, Лира использовала во время занятий музыкой. Прекратились раздающиеся на всю комнату гулкие щелчки, немного мешавшие разговору. — Так значит, мне стоит прекратить? — спросила Лира. — И перестать заниматься вопросами бессмертия? — Да, — просто ответил Син. — Пока не стало слишком поздно.       На глаза аквамариновой единорожки навернулись слезы. То, чему она посвятила большую часть своей жизни, то, что стало ее собственной тайной, но при этом ее же смыслом жизни, как выяснилось, принесет с собой больше бед и проблем, нежели пользы. Лира думала, что станет счастлива от того, что сможет пережить других пони: близких, друзей, знакомых… Но выяснилось, что это вовсе не так. — Почему? Почему я не могу? — сквозь слезы спросила Лира. — Почему мне суждено быть смертной? — Как и всем, — ответила Твайлайт. — А тем, кому не суждено — они не рады этому, Лира, поэтому знаешь… На самом деле, лучше, если останется так, как должно быть. — Да, не стоит копать себе и своей дочери яму, из которой, ты может быть, и захочешь выбраться, но уже не сможешь, — кивнул Син, соглашаясь со словами фиолетового аликорна. — А почему вы не сдали меня разведке или полиции сразу? — утирая слезы, спросила аквамариновая пони. — Было бы столь неблагодарно по отношению к пони, которая сыграла далеко не последнюю роль в одном из самых важных дел для нас, да и для всей Эквестрии, просто передать ее суду. А ты ведь знаешь… Наказание может быть довольно строгим, особенно за эксперименты над Летти, — подбирая слова, произнес белый аликорн с черной мордой и закрыл глаза. — Но я же помогала вам только ради достижения моей цели… — Было не похоже, — улыбнулась Твайлайт. — В тебе все же оставалась еще частичка той Лиры, которую я вижу сейчас перед собой. Так может быть, пусть лучше она останется такой всегда?       Звякнул дверной колокольчик. Послышался скрип не очень хорошо смазанной петли, а затем в комнату вошел жеребенок. Так похожая на мать аквамариновая единорожка со школьной перекидной сумкой-ранцем. Ей было на вид лет десять-двенадцать, магией она еще пользовалась не очень неуверенно, это было заметно, когда она снимала сумку. Летти Хартстрингс вошла в гостиную, чтобы увидеть двух незнакомых ей пони-аликорнов, сидящих рядом с ее матерью на диване. — Здравствуйте, Ваше Высочество, — поклонилась Летти Твайлайт, — а вы, сэр?.. — Сиикер, — ответила ей мать. — Это мистер Сиикер, познакомься с… — Просто Син, — прервал Лиру белый пони, — а Вы, юная леди, Летиция? — Просто Летти, — улыбнулась кобылка. — А вы по какому поводу к нам? — Навестить старую знакомую, — заметила Твайлайт. — И думаю, нам пора. Лира, надеюсь, мы друг друга поняли. — Да поняли уж, — вздохнула аквамариновая единорожка, потрепав по гриве свою дочь.       На минуту Син остановился, посмотрев на жеребенка. И это ведь та самая Летиция Хартстрингс! Та самая пони, ориентировка на которую долгое время висела у него над столом в Бэлтимэйре. Та пони, на которую охотились сразу оба клана: Алый Запад и, собственно, его конфедерация. Та, за голову которой он сам (через Файрхуфа, конечно) предлагал награду в почти триста тысяч битов, и та, от чьих копыт полегло столько верных бойцов. Голос жеребенка вывел Сина из раздумий. — Вы что-нибудь забыли, Син? — спросила Летти. — А нет, ничего, — опомнился аликорн, а затем, еще раз взглянув на жеребенка, произнес: — Не занимать вам отваги и мужества, Летиция, только распорядитесь ими правильно.       И аликорны покинули дом, оставив мать и дочь наедине. Солнце почти совсем село, к Кантерлоту подходили сумерки. Вот сейчас, уже очень скоро, Принцесса Луна должна была поднять на небо ночное светило. — Что ж, последнее дело, касающееся той истории сделано, — подвела черту Твайлайт. — Неужели всё? — Ну наконец-то, — хмуро заметил Син. — А то вся эта история с концом света мне порядком поднадоесть успела, мне даже не верится, что я снова в том мире, где меня хотя бы не пристрелят в темном переулке. Бандиты… Файрхуф… Конфедерация… Неужели, всё, чем я жил столько лет, осталось в прошлом? — Для нас наше прошлое осталось в несвершившемся будущем, — сказала Твай. — Ничему не удивляйся… И возвращай поскорее себе свое прежнее тело, а то затянул ты с этим. — Да, ты права, — согласился Син. — Как раз через три часа в Сталлионграде буду… А там и дом… Настоящий дом… Жена… Все как будто во сне… Я во снах видел, как возвращаюсь сюда… Хотя другой мой сон сегодня точно сбылся: я увидел вживую Летицию Хартстрингс. — Летиция и в той реальности не была настолько уж плохой, — заметила Твайлайт. — Хорошая… Плохая… Какими категориями мы мыслим? Ведь она тоже стала заложницей ситуации. — А теперь точно не станет, — заметил Син. — Значит, мечты хотя бы иногда сбываются, — радостно произнесла фиолетовая пони. — Хотя, моей самой большой мечтой было снова увидеть подруг… И сына… И Селестию, и Луну, и Кейденс… Живыми. — Так и осуществляй, — улыбнулся белый жеребец, — кстати, как ты сына-то назвала? — Стигиус, — ответила Твай. —Стигги. Пинки сейчас с ним… Наверно, ты помнишь… Вокзал направо. — И то верно, — заметил аликорн. — Пока, Твайлайт.       И Син полетел в сторону железнодорожной станции Кантерлота. Домой.