Перемкнуло.

Детский смех... голоса юных дарований... такие радостные... такие до боли знакомые... Да, до боли разлуки. С каким же удовольствием я вас учил, мои вы хорошие. И как же сильно я по вам скучаю, мои ангелы... если бы вы только могли это знать... - Здравствуйте, дети! - Радостно поприветствовал свой класс молодой педагог, стоя у доски, держа линейку в одной руке, а мел в другой. Весь взвод юных умов не менее радостно поприветствовал его в ответ, заставляя мужчину улыбнуться ещё шире. - Тема нашего сегодняшнего урока "Формулы приведения"! - Объявив тему, учитель записал её на доске, наблюдая за реакцией ребятни, у которой глаза горели от любопытства и небольшого страха, формулы же ПРИВЕДЕНИЯ. - Только не бойтесь, эти формулы - дружелюбные приведения, они не будут вас пугать! - Пошутил Математик и весь класс дружно засмеялся, разряжая и без того максимально разряженную атмосферу на уроке математики. Переделав хвостик из непослушных русых волос, Балди продолжил урок. Словами не передать, как ученики любят своего добродушного учителя. Он ведь к ним так добр, терпелив, не ругается и всё понятно объясняет, он любит их, как собственных детей. Каждый урок запоминающийся и наполнен шутками и весельем, знаниями и объяснением непонятного, улыбками и смехом. Наверное, сложно представить картины прекраснее, чем уроки Грейта в его лучшие годы. Объясняя новую тему, Балдимор не единожды раз пошутил по поводу формул на чисто математическом языке и класс, как бы это не было странно, понял его юмор, смесь вместе с ним. Математик рисовал различные схемки, придумывал игры и стишки, чтобы было легче запомнить ту или иную формулу, как она раскрывается и где применяется. А дети, эти маленькие ангелы, подхватывали в который раз ритм преподавателя, настраиваясь на его волну и присоединяясь к веселью. На очередном уроке всё было больше чем идеально, так, как оно и должно быть. Все были счастливы, а Балди был счастлив больше всех. Ему посчастливилось получить самых лучших, чистых и умных детей на всей планете, с которыми у него никогда не было конфликтов и не будет. А с каким энтузиазмом они принимаются за новые темы, даже не прикасаясь к учебнику просто не передать словами или даже числами. Кружась между партами, Балди пел заводную песенку про формулы приведения, протягивая руки ученикам, тем самым приглашая потанцевать вместе с ним. Уже через минуту весь класс кружил в задорном танце, напевая песню посвященную теме их урока. Подобное не редкость на уроке Балдимора, так как он и сам обожает песни с танцами. Поэтому он с радостью придумывает всё новые для своих детишек, что только и рады такому подходу к обучению. Никакой злобы или агрессии, побоев или унижений, лишь терпеливость и веселье. После танцев и плясок, дети спокойно присели на свои места и стали дальше слушать объяснения учителя, записывая попутно конспект. Уже не сложно догадаться, что их любым предметом является математика, ведь у них самых добрый и прекрасный учитель на всём белом свете. Он прекрасен не только внутренне, но и внешне. Небольшого роста мужчина, стройного телосложения с белоснежной, как первый выпавший снег, кожей, красными, как кровь, губками, голубыми словно небо глазами в которых поселилось даже само солнце и прекрасными русыми волосами цвета молочного шоколада. Если у детей какие-то проблемы, они сразу бегут к педагогу, ведь тот их выслушает, поддержит, утешит ... но почему сказка должна рано или поздно заканчиваться? Пока Грейт стоял у доски, записывая очередную формулу, дверь его кабинета резко распахнулась, заставив всех находящихся посмотреть в ту сторону. Из открытой двери повалил ... дым, школа горела, где-то в ней произошло возгорание. Вскочив со своих мест, ребята побежали к учителю, роняя слёзы и надеясь, что он их защитит. - Так, спокойнее, детишки ... Сейчас мы, все вместе, осторожно покинем школу, все помнят технику безопасности? - Стараясь успокоить ребятню, Математик и сам еле как сохранял спокойствие, но прекрасно понимал, что его паника всё только усугубит и тогда вряд ли хоть кто-нибудь из них спасётся. Положительно закивав, все достали какие-нибудь тряпочки, либо взяли собственную одежду и намочили её водой. Выдвинувшись с учителем из кабинета вдоль коридора в с торону выхода, все старались быть максимально аккуратными и держаться вместе, чтобы не было каких-либо значительных потерь. Пройдя пару задымлённых коридоров, они таки вышли к выходу, но слишком поздно... Всё вокруг начало рушиться, выход завалило горящими досками и частями потолка. Закричав от ужаса дети побежали в сторону другого выхода вместе с Балди, надеясь уже просто на то, что они хотя бы выживут. Второй выход был так же заблокирован горящими кусками от коридора, выход, находящийся в столовой был так же погребён, оставался только один, четвёртый. Влага из повязок стремительно испарялась, так как школа была уже больше похожа на Ад, нежели на храм знаний. Дышать было просто невозможно, как и видеть то, куда ты идёшь, ведь дыма было слишком много. Пробегая очередной коридор, наш класс вместе с учителем был так же резко погребён под обломками горящего потолка, который обвалился на них в самых неподходящий момент. Детские крики и вопли от боли заполонили и без того тесный коридор, никто не хотел умирать, особенно такой мучительной смертью. Как бы Грейт не старался помочь своим ученикам, у него физически не хватало сил, чтобы вызволить их из-под тяжеленных и горящих обломков. А эти крики резали не только его слух, но и душу, он не мог позволить им умереть, никак не мог. Стараясь отодвинуть очередной обломок, кто-то схватил его шиворот и потянул в сторону выхода. - Нет! Постойте! Там же дети! Мы должны им помочь! Отпустите меня! - Кричит учитель, стараясь вернуться обратно, ведь о том же молят его дети. Протягивая руки вперёд, Балди старался вырваться из рук своего спасателя и помочь несчастным. Только он пересёк порог выхода из учебного заведения, как потолок обрушился во второй раз и детские голоса затихли... навсегда. Стоя с протянутой рукой у выхода из школы, из глаз Балдимора ручьём полились слёзы. Его дорогие, любимые ученики... их больше нет, они мертвы... и это его вина, он не смог их спасти, не смог вывести из горящей школы... Он оставил их, пусть и не по своей волне, но оставил. Упав на колени, Математик закрыл лицо руками, начиная рыдать. Ему уже было глубоко наплевать на всё, что творится вокруг него, на пожарных, врачей, директора и других, ведь он потерял самое ценное... своих детей. На похоронах не было никого безутешнее Грейта, даже родители детей не так сильно переживали из-за потери ребят, как он сам. Конечно, после произошедшего и рассказа учителя о том, как всё было, никто его обвинять в чём-либо не стал. Он действовал так, как и должен был. Но и легче ему не становилось. Проблема была в том, что он сам себя корил за то, что не смог спасти свой класс. Сколько бы его не пытались подбадривать, утешать и сочувствовать ему, Балди всё так же был подавлен и разбит. Из-за пожара и подобного месива, тела детей не смогли разделить по отдельности, они сильно обуглились и практически стали одним целым. В связи с этим сделали общую могилу, где каждый памятник был посвящён отдельному ребёнку. На каждом было написано не только имя, фамилия, годы жизни, а так же слова самого педагога о каждом из них, ведь знал он своих учеников даже лучше их собственных родителей. Балдимор был к ним на столько близок, что даже знал те тайны, о которых другие не то что не знали, даже не догадывались вовсе. Но после их смерти он никому и ничего не стал рассказывать, сохраняя своё обещание об вечной тайне и молчании. После того, как все родственники, друзья и прочие люди ушли, Грейт сел перед могилой на колени, тихо и беззвучно роняя слёзы. Он всё ещё не верил в то, что такое могло произойти, только не с его учениками, с кем угодно, но не с ними. Ему хочется верить, что это всё лишь дурной сон и скоро он проснётся. Дети будут живы, здоровы и улыбаться, всё будет как раньше... но к сожалению это не сон и дети никогда не вернуться. - Я подвёл вас... умоляю, простите меня... я так сильно перед вами виноват, мои ангелы... Если бы не я, вы были бы сейчас живы... - И без того заплаканные глаза вновь и вновь наполнялись слезами, краснея ещё больше. Все те дни, когда велось расследование, раскопки на руинах, вскрытие останков тел и тому подобное Грейт не находил себе места и всё время плакал. Даже на допросе он всё время вытирал слёзы со своего лица, никто и ничто не могло его утешить и вряд ли когда-нибудь сможет. Смерть его детей оставила слишком глубокую рану в его сердце. Стоя на коленях, педагог всё умолял об прощении, вновь извинялся и винил себя. В таких страшных муках погибли его ученики даже представить страшно. Пусть и специалисты утверждали, что после второго обвала они моментально погибли от множественных переломов, обильных кровотечений и остальных травм, не совместимых с жизнью и не чувствуя больше никакой боли, легче от осознания этого мужчине не становилось. А теперь вся эта боль передалась бедному Математику, который оплакивает своих ангелов. По всем законам жанра этот день был мрачен и безрадостен, даже сама природа будто бы оплакивала бедняг вместе с Грейтом. Всё небо затянули чёрными тучи, дул холодный ветер и вся природа было бы умирала от горя и тоски. Часто всхлипывая, Балди почувствовал на своём плече чью-то маленькую ручку, такую знакомую, это заставило его поднять глаза и посмотреть на того, кто перед ним находится. А перед ним стояла одна из его погибших учениц, малышка Маша, одна из самых добрых и милых его ребят. Выглядела она так же, как и до своей смерти: кудрявые волосы цвета смолы, черные, как ночное небо, глаза и милое розовое платьице. В руках девочка держит игрушечные ножницы, так как она очень любит делать разные поделки и потом дарить их всем, в особенности своему любимому Математику, а сами ножницы являются его подарком. Мило и подбадривающе улыбаясь своему учителю она сказала ему: - Мистер Балди, не плачьте, прошу вас. С нами всё хорошо, нам не было больно после того, как потолок снова на нас упал... всё произошло так быстро, мы ничего даже не почувствовали. Нету вашей вины, правда. Вы пытались нас спасти, мы Вам очень за всё благодарны. Только пожалуйста, не плачьте. - Будто бы пытаясь вытереть слёзы учителя, она провела своей ладошкой по его лицу, всё так же улыбаясь. За её спиной стояли и другие погибшие ученики, что всё так же просили Балдимора не плакать. Глаза учителя были широко раскрыты, а на лице была маска удивления, но она быстро сменилась грустью, печалью и новыми слезами. - Я так перед вами виноват, простите меня, мои ангелы... - Всхлипывая произнёс педагог. Сейчас они и вправду ангелы, такие светлые, чистые, даже с маленькими белыми крылышками и золотым нимбом над их головками. Не зря он их всё время так называл, будто бы знал, кто они есть на самом деле. - Вы ни в чём перед нами не виноваты... Это Вы простите нас за всю боль, что мы Вам причиняем сейчас... Но нам пора уходить, извините. Мы ещё встретимся однажды, обещаю, а пока что прощайте, мистер Балди. Вы самый лучший учитель, который у нас только мог бы быть, мы вас очень сильно любим... Прощайте... - В последний раз улыбнувшись со слезами на глазах дети испарились, оставив Грейта одного на их могиле, а так же с маленькими ножницами Маши, которые она положила ему в руки, чтобы он их никогда не забывал. Будто бы пытаясь дотронуться до них, Балдимор вытянул руку вперёд, но было поздно, дети исчезли, испарились, улетели с ветром, как пепел с места пожара. Опустив руку и прижав её к собственному телу вместе с ножницами, Математик снова заплакал, виня себя в очередной раз в произошедшем. Закрыв глаза он почувствовал что-то холодное у своей щеки и тут же раскрыл их, вскакивая с холодного пола в собственном кабинете. Его дыхание сбилось и ему было тяжело дышать, диким взглядом осматривая всё вокруг он понемногу приходил в себя. Это всё был только сон? Сон из прошлого... так как события были весьма реальными. - Снова этот кошмар... чёрт вас подери... - Стараясь отдышаться, Балди поднялся с пола и взял свою линейку в руки. Глубоко вдохнув и выдохнув, он решил проверить как обстоят дела снаружи, ну, за пределами его кабинета. Убрав всю свою баррикаду, он осторожно вышел из класса, глядя по сторонам. Так и не обнаружив признаков жизни, учитель вышел из комнаты и решил пройтись по коридорам, может наткнётся на кого-нибудь. Но ни криков Швабры, ни трёхметрового хулигана, ни Пола, никого не было, лишь стояла гробовая тишина, с чего бы вдруг? Хотя, он догадывается. Но стоит отметить, что всё равно школа сияла от чистоты, будто бы Готта всё равно ранее убрался, может на дворе ночь, поэтому никого нет? Выглянув в окно Балди убедился в том, что и вправду сейчас ночь, а так же в оконном отражении увидел себя... чистого? Ни капель чужой крови, ни следов от его действий, лишь побои Кевина и его собственная кровушка, он выглядит как и всегда, только вот взгляд более живой. Прикоснувшись к собственной ране, он убедился, что она самая, что ни на есть настоящая, а значит он не спит и это всё не грим. - Не волнуйся, пока ты спал я немного подшаманил и убрал твои следы и мелкие косяки. Всё-таки ни ты ни я не хотим, чтобы тебя в рекордные сроки спалили, верно? - Из отражения в линейке, бес перешёл в отражение в окне, его слабо видно, но всё же видно. Кивнув в знак благодарности и согласия, Грейт направился непосредственно в кабинет Директора, нашли ли его за столько часов или он уже там ласты склеил? Плакать по нему Балди всё равно не будет, не всё же ему ещё рано умирать, он слишком мало страдал. Подойдя к коридору, который ведёт непосредственно в кабинет Найта Балдимор заметил, что и там всё вымыто. Подозрительно как-то это, но это значит, что их точно нашли и заглядывать туда нет смысла. Сменив вектор направления, учитель направился в сторону кладовой уборщика, может хоть его он сейчас найдёт? Стараясь идти максимально бесшумно, Математик прислушивался к каждому шороху и звуку, что всегда было ему свойственно, он же не хочет быть сбит Шваброй или кем ещё. Дойдя таки до кладовки, педагог осторожно приоткрыл дверь, а когда его глаза привыкли к тьме, он увидел и самого Свипа, до чёртиков напуганного и забившегося в углу. Заприметив учителя, Готта тут же вскочил и подбежал к нему, резко открывая дверь и хватая его за плечи, шокируя и немного пугая. - Балди! На Директора и Плеймайм напали! Мы все в огромной опасности! - Пусть он и плохо относился к учителю, но сейчас у него была паника и он чертовски напуган, интересно. - В смысле ... ? Что ... произошло... ? - Стараясь скопировать свою обычную манеру речи спросил Балдимор, хотя прекрасно знал о произошедшем, даже лучше чем кто-либо. - Я мыл коридоры и решил заглянуть к Директору, чтобы и у него прибраться. А он с Плейтам все в крови, побитые и изрезанные лежат на полу и еле дышат! Они уже в медпункте и их лечит медсестра, но это всё равно не отменяет того факта, что тут бродит маньяк! - Кричит Швабрик, тряся Балди за плечи. - Если он с Директором справился, то с нами и подавно! - Бедный парень, он еле успевает дышать. Но явно позабыл, что тут практически всех можно отнести под понятие "маньяк". - С ... спокойнее... - Схватив Свипа за руки, учитель легонько убрал их со своих плеч. - Нам стоит успокоиться ... где остальные ... ? - Заглянув за плечо уборщика, Грейт и сам ответил на свой же вопрос, ибо все оставшиеся сидели вместе с Готта в кладке и дрожали от страха. Балдимор еле сдерживался, чтобы не улыбнуться, ведь это же он сам их так напугал, какая прелесть. - Ладно ... так понимаю... никто его не видел... да...? - Все отрицательно покачали головами. - Нам крышка... нас точно убьют... это финал... - Наводя ещё большую панику, Балди с упоением наблюдал за этим шоу, сохраняя маску хлюпика, спокойного, но всё равно хлюпика. Хотя кто на него сейчас внимание то обращать будет? Он же никто и звать его никак, выгодное положение, не так ли? И пока все охвачены паникой, учителю ничего не остаётся, как наблюдать и изображать невинного, пока он не наберёт сил для продолжения своей вендетты. А пока он сам того не замечает чья-то маленькая ручками держит его за руку, так жаль, что её обладательница мертва.