Композитор и актриса

— Ах, ты солгал мне. Ты обещал даровать мне свободу! Ну что ж, настало время мне освободить тебя. Пора снести твою голову с плеч. Овечка, овечка, пора тебе… спать… — в ожидании худшего Генри зажмурился и приготовился встретить свою смерть.       Обезумевший композитор явно не осознавал, что происходит, и даже не понимал, кто находится перед ним. Кажется, он не обращал внимания и на то, что Генри пытался завести с ним разговор. Сэмми видел перед собой лишь несуществующую чернильную фигуру. Вне себя от горя и ярости пророк не узнавал в Генри ни того, кого предлагал великому Лорду в качестве подношения, ни, тем более, того, с кем много лет назад работал. Конечно, ведь его разум столько лет был поглощён и одурманен проклятыми чернилами, а теперь просто оказался окончательно сломлен жестокой правдой.       Сэмми занёс топор над тем, кого ненавидел всей душой. На того, кем так восхищался, и на кого возлагал все надежды. Было страшно. Было больно. Был ужас от осознания того, какое наказание последует, если Демон останется жив. Руки бывшего пророка едва заметно тряслись, но он пытался заставить себя нанести последний удар, чтобы прикончить предателя раз и навсегда. Он понял, что Демон не освободит его. Он оставил своего единственного и самого верного пророка гнить после всего, что Сэмми сделал. С ненавистью шепча строки, некогда бывшие частью детской песенки, а ныне — страшным предостережением, тот, кто ещё недавно называл себя последователем Чернильного Демона начал опускать топор. Бенди должен познать хотя бы немного от той боли, что он причинил музыканту. Хотя никто не поймёт, какую боль чувствовал Сэмми все эти годы и какую почувствовал тогда, когда понял, как заблуждался. Ему хотелось рыдать, но он не мог. Хотелось бежать прочь, но он оставался на месте. Его поглотило какое-то странное оцепенение.       И вдруг…       Ужасная боль в районе затылка заставила музыканта в панике схватиться за голову. Он не понимал, что произошло, одной рукой схватился за рукоять топора, как утопающий за соломинку. Другой потянулся к голове и кончиками пальцев нащупал что-то холодное и железное. Топор. Обух топора. Вот так просто… Паника охватила музыканта. Он хотел закричать, но из горла вырвался лишь жалкий хрип. Перед глазами потемнело, всё стало расплываться, и он больше не мог стоять на ногах. Боль пронизывала его. В прошлый раз ему удалось избежать смерти от рук великого Лорда, но сейчас он понимал, что умирает. Видимо, такова воля судьбы — музыкант больше никогда не выйдет из студии. Как же больно, однако, умирать. — Ох, это было близко, — через пелену боли, застилающую глаза, он различил очертания прекрасной девушки-ангела. Неужели… Как же так… Это ведь не она? Это не может быть она. Она ведь умерла… — Тебе повезло, что мы были неподалёку, — нет, это был не её голос. Но вдруг всё-таки…       Изо всех сил цепляясь за жизнь, Сэмми молил кого-то — он уже сам не знал, кого — дать ему ещё немного времени, хоть несколько минут.       Сэмми не понимал, кто перед ним. Он просто знал, что очаровательная девушка из прошлого была ангелом. Может у неё не было ни крыльев, ни нимба, но она была слишком прекрасна для человека. Но разве она не умерла? Разве не её бездыханное тело видел музыкант в зале? — С… Сьюзи… — хрипло позвал он, с трудом приподнимаясь и хватая девушку-ангела за руку. — Сьюзи.       Эллисон в ужасе посмотрела на него, прижав ладонь ко рту, и повернулась к Тому. Тот зарычал и досадливо посмотрел на Генри, которому отдал топор, ведь, судя по всему, у него просто лапы чесались нанести ещё один удар. Он поднял механическую руку, намереваясь осуществить своё желание и прикончить музыканта, но был остановлен. — Том, нет! — шикнула девушка. Она и сама была напугана, но понимала, что вряд ли ей угрожает серьёзная опасность. Всё-таки истекающий чернилами Сэмми представлял собой гораздо более жалкое и слабое зрелище, нежели ангел.       Волк рыкнул в несогласии, но всё-таки передумал и просто встал рядом, готовый броситься на защиту ангела в любой момент. — Сьюзи… — ещё раз прошептал Сэмми. — Значит, ты жива. Как же это вышло… — Я не Сьюзи, — беспомощно прошептала девушка, оглядываясь на Генри. Но тот лишь растерянно пожал плечами. Он на себе убедился, что Сэмми может немного путать людей.       Тихий хриплый смех вырвался из горла музыканта. — Ты Алиса, конечно, — просипел он и провёл дрожащей ладонью по её волосам. — Тебе нравилось, когда тебя называли Алисой, я помню. Я не хотел этого делать. Для меня была важна ты, а не твоя роль. Теперь ты ангел, как и хотела. Впрочем, ты всегда была настоящим ангелом.       Генри за спиной Эллисон тяжело вздохнул. — Он всё ещё любит её.       Ангел повернулась к нему и сказала, чуть понизив голос. Эллисон не боялась того, что Сэмми её слышит. Он всё равно не воспримет эти слова. — Но она же… мертва. О Боже, бедный безумец. Как думаешь, он выдержит правду?       Мужчина покачал головой. — Раньше он был силён морально, но посмотри. Он и так уже сломлен.       В следующий момент Генри широко распахнул глаза в удивлении, когда увидел, что девушка решительно кивнула и взяла Сэмми за руку. — А ты ничуть не изменился. Всё тот же талантливый композитор.       Том сделал шаг вперёд, недовольный происходящим, но Генри мягко, но настойчиво ударил его по плечу, призывая остановиться.       Сэмми тихо засмеялся. — Ты всё-таки позволила мне коснуться тебя. Спустя семнадцать лет. Впервые и в последний раз. Сьюзи, я счастлив, что всё закончится именно так. Ты будешь здесь, пока я не умру?       Она невольно вздрогнула, не ожидая, что пророк найдёт силы продолжать разговор, но всё-таки медленно кивнула, подыгрывая. — Конечно. Я рядом, Сэмми. Ничего, осталось совсем немного. Скоро всё будет хорошо.       Мужчина попытался приподняться, но только застонал от боли и снова рухнул на землю. — Я просто хочу домой. Скажи, что я сделал не так? Почему мой Лорд на меня разозлился. Почему он стоит рядом и безучастно наблюдает за моими мучениями? Мой Лорд… почему ты так не хочешь даровать мне свободу?       Бросив на Генри быстрый встревоженный взгляд, Эллисон плотно сжала губы и покачала головой. — Я… я не знаю, Сэмми.       Он молчал некоторое время. Лишь его тяжелое прерывистое дыхание показывало, что музыкант всё еще жив. Решив, что Сэмми потерял сознание и больше не очнётся, Эллисон попыталась высвободить руку, но внезапно её ладонь с неожиданной силой сжали пальцы композитора. Он не отводил от девушки своего взгляда, а затем едва различимо произнёс: — Ты ведь не Сьюзи. А моя Сьюзи… она мертва. Это ты убила её, да? Да, да, это была ты. Ты, лжеангел.       Эллисон испуганно отпрянула. Она понимала, что пророк вряд ли навредит ей. Но нельзя было точно сказать, на что он всё ещё способен. — Она умерла, — продолжил Сэмми. — Теперь она свободна. Неужели свобода для нас лишь смерть? Ты её освободила? Ты… ты убила её. Убила. Зачем? Но она ведь теперь свободна? Да, ты освободила её.       Его слова постепенно превращались в бессмысленное бормотание. Сэмми метался в бреду, то спрашивая, зачем Эллисон так поступила, то, наоборот, начиная благодарить её за то, что дала Сьюзи свободу. — Совсем скоро ты её увидишь. Подожди ещё несколько минут. Просто постарайся уснуть, — мягко прошептала ангел. — Всё будет хорошо. — Я знаю.       Затем Сэмми отпустил руку Эллисон, не в силах больше сжимать пальцы. — Я… я просто хотел пойти домой. Я не ценил свою жизнь, когда был человеком. Хотел бы я хоть на миг оказаться в прошлом. В Аду у меня не будет такой возможности. Я…       Он оборвался на полуслове. Некоторое время он лежал в луже чернил из раны на затылке, дрожа от боли, а затем расслабился и замер. Генри сразу понял, что это конец. Ещё один человек дождался свободы. Тело Сэмми начало растекаться, оставляя на земле лишь большую черную блестящую лужу.       Они больше ничего не могли для него сделать. Нужно было продолжать путь.       А где-то счастливо смеялись, держа друг друга за руки, композитор и актриса