Единственное, что остаётся

Клинки на мгновение столкнулись с пронзительным звонoм, и мужчины тут же отпрянул друг от друга. Захрустела каменная крошка, а где-то вдалеке эхом расходились взрывы и крики сражавшихся. Орител внимательно всматривался в каждое движение противника, плотно сжав губы. В груди всё кипело, энергия бурлила и требовала выхода, а от одной лишь мысли о возможном окончании поединка перехватывало дыхание, ниже живота тяжелело и жар волнами прокатывался по телу. Валтор с издёвкой поклонился, жестом приглашая начать первым, и его противник, судорожно облизнув пересохшие губы, бросился в атаку. Король Орител, великодушный и справедливый правитель Домино. Человек, о чьем благородстве, чести и мужестве слышали в каждом уголке известной вселенной, прямо сейчас до темных кругов перед глазами хотел почувствовать, как шею уверенно сжимает широкая ладонь Как саднит кожа от сильного хвата рук, огрубевших от постоянных тренировок и сражений, и глубокий низкий голос впивается в уши своим: «Глупый мальчишка», пробирая обертонами до глубины души, выворачивая её наизнанку и заставляя колени предательски дрожать. Совершенно дикое желание. Неправильное. — Ненавижу, — стон срывается с губ, эхом взлетев под своды пещер Андроса, сплетаясь с отзвуками влажных шлепков, шуршания гравия под плащом и сапогами, шумом боя где-то совсем рядом и чужого тяжелого дыхания. — Мне остановиться? — с насмешкой спросил темный маг и, явно глумясь, провел дорожку поцелуев от ключиц к виску. — Нет! — сильнее прижавшись разгоряченным телом к груди полураздетого мага и вздрогнув от прохлады его извечной шифоной рубашки, Орител вцепился в чужие плечи, чувствуя под пальцами напряжение мышц. Валтор хрипло смеётся, сильнее сжимая руки на его талии, замедляется, делая более размеренные и глубокие толчки. Придавливает весом к земле, заставляя почувствовать боль от впивающихся в спину камней, и жадно целует в губы, прикусывая нижнюю до крови. Король Домино заходится в крупной дрожи от шквала противоречивых эмоций и чувств. Надеется и одновременно жутко боится, что происходящее лишь сон или насланные ведьмами галлюцинации. В сотый раз проклинает и Валтора, и себя, и чёртову нескончаемую войну. А потом, уставший, в изрядно потрёпанной броне выходит к остаткам Армии Света и встревоженной жене, вслух злясь, что проклятый тёмный маг опять удрал со своими прихвостнями. — Они не смогут сбегать вечно, — ободряюще сжимает его за предплечье Марион, и Орител с трудом подавляет в себе желание отдернуть руку. Вместо этого в очередной раз вываливает на уши армии воодушевляющую речь, лицемерно улыбается и шутит с Марион, пока корабль направляется к Домино, а по прибытию во дворец, старается как можно быстрее скрыться в ванной. Яростно отмывается в горячей воде и сводит магией засосы с шеи и ключиц, мелкие царапины и ссадины, в очередной раз клянет себя за слабость перед холодно-ироничным взглядом серых глаз, за глупые, аморальные и попросту нелепо неподобающие желания. — Ненавижу, Великий Дракон, как же я себя ненавижу, — хрипло выдыхает, с обжигающей душу горечью вспоминая искреннюю тревогу и любовь в глазах Марион. От постоянного ощущения, что он — последняя мразь в Измерении, хочется напиться до беспамятства. Орител тянется к бутылке, но останавливается, так и не коснувшись стекла — на широком столе кипа бумаг, дела целой планеты требуют его внимания и он с мрачным удовлетворением, граничащим с мазохизмом, с головой уходит в работу. И клянется, подписывая договор о поставке оружия на Эраклион, что в следущей схватке убьет демона, разорвет этот порочный круг и избавится от навязчивых желаний раз и навсегда. А потом в гуще очередного боя взгляд невольно останавливается на высокой фигуре мага, играюче раскидывающего искусных воинов, как беспородных щенят, и Орител тонет в насмешливой серости, как в зыбучих песках. Пытается бороться, но только сильнее вязнет… и идёт ко дну. — Хороший мальчик, — довольно жмурясь, Валтор запускает пальцы в короткие темные волосы и сильнее прижимает его голову к паху, заставляя игнорировать рвотный рефлекс и послушно проглатывать. Взгляд устало блуждает по красной ткани балдахина: осознание, что он в очередной раз изменил, на этот раз вообще на их общей с Марион кровати — тоскливой болью отозвалось внутри, но голос совести тут же был заглушен чужими прикосновениями и поцелуями. — Валтор, — хрипло зовёт, чувствуя как собственное тело расслабляется и млеет в крепких, но на удивление нежных объятьях демона. — Ты и Гриффин… вы же не… — Выбрось эту чушь из своей головы, — насмешливо фыркает над ухом колдун, и Орител верит. В конце концов, это единственное что ему остаётся: глупо верить что демон, с которым он лицемерно изменяет своей жене, ему не врёт.