Шиноби терпеливы. Терпеливы даже в самых экстремальных ситуациях. Это был факт. Один человек лично убедился в этом. Он слишком долго жил в мире, который основывался на терпеливости. Скрытый Песок. Родные края, знакомые места. Днём температура выше плюс сорока, ночью ниже нуля. Это мир, который отверг жизнь. Ад, в котором едва выживают микробы, не говоря уж о растениях и животных. Он жил в этом мире. Вот почему ему приходилось терпеть. Его звали Раса.
Сумерки опустились на мир, а в стране Ветра в этот момент разбушевалась сильнейшая за всю историю песчаная буря, накрывшая собой чуть ли не всю страну. И пока за окном бушевала безжалостная стихия, порывы ветра которой скорее напоминали вой свирепого хищника, вышедшего на охоту, в то же самое время в здании больницы селения Скрытого Песка стояла гробовая тишина. Всего один человек в данный момент находился в тёмном коридоре, который освещался лишь одной лампой, испускающей тусклый алый свет. Лампа же эта висела над дверью в комнату, в которой в данный момент проходили преждевременные роды жены правителя селения. Раса был мужчиной среднего роста с короткими тёмно-бордовыми волосами. Он был одет в полностью чёрный комплект одежды шиноби и стоял, оперевшись спиной на стену, скрестив руки перед грудью. В полной тишине он лишь ждал, закрыв глаза, и периодически постукивал пальцем. Он не знал, сколько прошло времени, пока он находился в подобном медитативном состоянии, в данный конкретный момент его разум был чист, и лишь прорывающиеся звуки бури за окном возвращали его в реальность. Должно быть, прошло не меньше пяти часов, прежде чем дверь в операционную открылась, и пожилая женщина вышла из нее. — Теперь ты можешь войти, Раса, — резко открыв глаза, молодой Казекаге отметил лёгкую усталость в голосе старейшины селения, а также её слегка измождённый вид. Но комментировать увиденное он никак не стал и, лишь молча кивнув на ее слова, прошёл внутрь комнаты. И почти сразу за ним дверь в операционную вновь закрылась и Чиё-сан вернулась следом. Его жена Карура была первой, на кого он обратил внимание, и впервые на его строгом лице появились эмоции. Она выглядела истощённой, с трудом дышала, но при этом её улыбка всё так же могла достучаться до его сердца. — Карура! Как ты?! — обеспокоенный Раса быстро подошёл к ней, и она, видя его реакцию, через силу улыбнулась ему. — Со мной всё хорошо, Раса, — её тёплая улыбка успокоила его, и только после этого мужчина обратил внимание на одного из медиков, который сейчас держал в руках крошечного малыша. Он был совсем маленький и умещался в ладонях взрослого мужчины. Это был не первый их ребёнок с Карурой, а потому, невольно сравнивая своих первенцев и младенца, Раса машинально отметил, каким маленьким и слабым он выглядит. — Какой кроха…- слова машинально сорвались с его уст, ребенок выглядел настолько беззащитно, что правитель одного из сильнейших селений мира опасался брать его на руки, боясь навредить ему. — Это все последствия преждевременных родов, — его внимание от ребёнка отвлекла подошедшая к медику старейшина, которая в данный момент внимательно осматривала малыша. — Он сумеет выжить? — едва скрытое беспокойство отчетливо слышалось в голосе одного из сильнейших людей этого мира. И в ответ на его вопрос пожилая женщина прекратила осмотр ребёнка и перевела свой слегка затуманенный взор на него. — Да, несмотря на ситуацию, он здоров, — даже после обнадёживающих слов Раса отчётливо услышал в голосе старейшины деревни недосказанность, которую она тут же и высказала. — Более того, он подходит. Третий ребёнок… но, в отличие от первых двух, он подходит. Ему следует уделять должное внимание. — как раз в этот момент крошечный малыш начал слегка ворочаться, а затем и вовсе его пронзительный детский крик огласил помещение. — Хха, хха. Прошу, покажите его мне, — громкий крик ребенка, который застал всех шиноби врасплох, перекрыл слабый голос тяжело дышащей девушки. Она выглядела ещё более ослабленной, чем минуту назад, отчего внимание Казекаге с ребенка вновь перешло на неё. Карура же в свою очередь не обращала внимание ни на кого. Ее взгляд был направлен лишь на крошечного младенца, которого меднин положил на кровать рядом с ней. — Аааа! Ааа! — постепенно крик малыша начал стихать, и, казалось, его еще плохо видящие глаза с удивлением смотрели на мать. — Какой он крохотный и беззащитный, — слова девушки звучали тихо, но при этом были наполнены искренней любовью и заботой. Своими ослабевшими руками она попыталась обнять малыша. — Придётся мне защищать тебя, Гаара, чтобы ты вырос большим и сильным мужчиной, как твой отец. — пока он смотрел на свою измождённую жену и крошечного ребенка, непонятная эмоция зародилась в глубине души Казекаге, а его сердце невольно сжалось от плохого предчувствия. И словно в подтверждение его мыслям, один из медиков тихо подошел к нему и прошептал. — Казекаге-сама, давление Каруры-сама падает, а пульс слабеет. — услышав это, впервые за долгое время Раса не смог сдержать свои эмоции. — Так сделайте что-нибудь! Живо! — его громкий голос эхом пронёсся по комнате, но в этот самый момент приборы, к которым была подключена его жена, запищали, и все ирьенины тут же бросились к ней, одна лишь старейшина молча взяла крошечного малыша и направилась на выход.***
— Ууу! Ааа! — громкие звуки детского плача оглашали окрестности, но Раса не обращал на это никакого внимания. Встав перед могилой своей умершей жены, Раса и сам бы хотел выразить вслух всю ту боль и горечь, которая свалилась на него сразу после того, как ему сказали, что его жена умерла. Но как правитель селения, как лидер, он не имеет право демонстрировать людям свою слабость. А потому, всё что ему остаётся — это лишь сдержать в себе рвущийся наружу крик и молча, с безэмоциональной маской на лице, смотреть на могильный камень, под которым покоится его жена. Их дети, Темари и Канкуро, находились рядом с ним, и, в отличии от него, они не сдерживали свои эмоции и громко плакали. Но сам Раса не находил в себе сил, чтобы успокоить их, а потому этим пришлось заняться Яшамару, брату его покойной жены. Но тот не стал ни в чём его обвинять и лишь молча поддержал, несмотря на то, что и он сам лишился сестры. — Проводи их домой, Яшамару, — безжизненный голос невольно сорвался с губ мужчины, он звучал настолько чуждо и пугающе, что даже его маленькие дети вздрогнули и в страхе посмотрели на него. — А как же вы, Казекаге-сама? — Раса видел беспокойство в глазах своего родственника, но сейчас его не заботило это. — У меня ещё есть дела. Сегодня я не вернусь, позаботься о них, — больше ничего не говоря, Раса развернулся спиной к своим старшим детям и направился туда, где находился ещё один его ребенок.***
Стоя над кроватью спящего младенца, Раса испытывал сложные и противоречивые чувства. Крохотный беззащитный ребенок, но при этом, придя в этот мир, он уже забрал чью-то жизнь. Жизнь Каруры — женщины, которую Казекаге неподдельно любил. И пусть брак их был организован советом старейшин, но при этом Раса ни на секунду не пожалел об этом. Тихая, добрая и отзывчивая девушка. Она всегда умела пробиться сквозь его маску и затронуть его сердце. И теперь её нет! — Возможно, это знак или судьба?! — вынырнув из собственных мыслей, Раса еще раз посмотрел на спящего ребенка и невольно произнес свои слова вслух. Селению необходимо новое оружие, ведь прошло всего пара месяцев, как закончилась третья мировая война, и Сунагакуре сильно ослабла по её итогам. Множество шиноби было убито, и даже предыдущий Казекаге пропал незадолго до начала войны. Все эти потери существенно сказались на военной силе страны Ветра, именно поэтому старейшины и провели немедленно собрание, и уже приняли решение сделать из его сына живое оружие. Возможно, не умри Карура, Раса попытался бы воспротивиться этому. Но ее смерть стала для него знаком того, что их младшему сыну предопределена судьба быть джинчурики. Ведь он единственный из его детей, кто унаследовал его Кеккей Генкай, и в потенциале стихия магнетизма должна помочь ребёнку овладеть силой Шукаку. — Пришло время начать, Раса, — дверь в детскую комнату открылась, и Казекаге отчетливо услышал старческий голос Чиё-сан. — Всё уже готово? — бросив последний взгляд на своего ребенка, мужчина повернулся к старейшине. — Да, приготовления подошли к концу, — услышав всё, что нужно, Раса лишь молча покинул комнату, он даже не стал ждать старейшину, которая осторожно взяла на руки крошечного младенца и последовала за Казекаге.***
— Ааа! Ууу! — громкие и полные боли крики ребёнка разносились по всему помещению, где еще совсем недавно произошло запечатывание Биджу, однохвостого Шукаку. Раса же лишь молча смотрел, но ничего не делал. Он даже шага не ступил, чтобы успокоить своего новорождённого ребенка. Его глаза, обращённые на младенца, были холодны и не несли в себе ни малейшего следа каких-либо эмоций. Как только запечатывание песчаного демона завершилось, именно старейшина Чиё была той, кто подошёл и осторожно взял ребёнка на руки. — Как всё прошло? — пусть он и наблюдал со стороны на случай, если Шукаку вырвется и придётся усмирить его, но в самих печатях Казекаге разбирался посредственно, что, впрочем, он планировал в будущем исправить. — Всё получилось, — на старческом лице пожилой женщины отчетливо проявилось довольное выражение, и ей действительно было, чем гордиться, о чём она незамедлительно и поведала. — Первое время ребёнок скорее всего будет постоянно плакать. Запечатывание Биджу принудительно пробудило его очаг чакры и кейракукей, из-за чего он будет испытывать постоянные фантомные боли и не сможет нормально спать. Зато уже сейчас чакра Шукаку начинает смешиваться с чакрой ребёнка и постепенно будет увеличивать его резерв. Осталось только проследить за ним, чтобы дух песка не оказывал негативного влияния на джинчурики и не вырвался на свободу. — внимательно выслушав женщину, Раса не стал ничего комментировать, молча проводив старейшину и живое оружие взглядом. И только после того, как они скрылись за поворотом, Раса в одиночку отправился в свой кабинет. Ему предстояло ещё много дел, которые требуют немедленного вмешательства правителя селения. И пусть на словах мировая война закончилась, но отдельные сражения на границах страны Ветра и Земли обещают продолжаться ещё ни один год.