Немного о желаниях

На самом деле, Геральт слабо верил слухам о том, что в этой речушке можно найти джина. Нет, конечно, он частенько встречал мощные артефакты там, где им точно было не место, но все же… Тем не менее, раз уж он оказался рядом, почему бы и не попробовать? В конце концов, должна же сука-Удача хоть иногда поворачиваться к нему не только задницей? Да и ведьмаку было, что загадать. Хотя бы и избавления от этих чертовых видений, изматывающих снов. Хотелось покоя. Вполне можно уместить в одно желание. А дальше - пусть будет себе свободен. Что еще нужно ведьмаку? Геральта вполне устраивала его жизнь. Он давно привык к отношению обычных людей, не замечая нападки, - если те, конечно, ограничивались словами, без неприятных бонусов в виде острых режущих или тяжелых и тупых предметов; с которыми, к тому же, большинство управляться не умело совершенно. Он вытаскивал сеть, вынимал из нее парочку попавшихся рыбешек, - а затем - забрасывал снова. Занятие успокаивающее и, в чем-то, даже медитативное... Медитациями Геральт тоже не пренебрегал, заменяя ими сон. Это было неплохим отдыхом. И, признаться, хреновой альтернативой. Старая глиняная бутылка с магической печатью на пробке оказалась неожиданной находкой, несмотря на то, что именно ее и он и собирался отыскать. Покрутил ее в руках, убирая налипшие водоросли и соскребая грязь. История у нее была явно долгой и не слишком богатой на спокойные места: в одной только реке, наверное, провалялась несколько десятилетий. Пришла мысль, что джин, запертый в этом сосуде, вряд ли сильно доволен таким положением дел... Однако, выполнив три желания, - а, в случае с ведьмаком, и того меньше, - тот также мог обрести свободу и избавиться от своей тюрьмы. Пробка подалась на диво легко, будто и не сдерживала могущественное существо последние десятилетия. Или столетия. Геральт настороженно оглянулся. В первое мгновение ничего не произошло; как и во второе, и в несколько последовавших за ними. А затем поднялся ветер. Зашумели деревья, пошла рябь по поверхности воды, быстро слетела со своей ветки потревоженная птица, и появилось ощущения присутствия... чего-то. Или, точнее, кого-то. Очень могущественного и не слишком доброжелательного. Джин ждал. У него не было никакого физического воплощения, но ведьмак чувствовал это так, словно видел эмоции на несуществующем лице. Что ж. Заставлять ждать и дальше он не собирался. - Я просто хочу покоя. Без изматывающих снов, - про мучающие воспоминания Геральт добавлять не стал. А ну как вредное создание лишит их его вовсе? С джина станется. А без снов он, если что, вполне проживет. Не велика потеря. Ветер стих, словно его и не было, а взамен воцарилась тишина. Густая, вязкая. Такая осязаемая, что, казалось, к ней можно было прикоснуться. - Больше ничего не надо. Ты свободен, - с джинами Геральт раньше дел не имел, и не особенно понимал, как именно их нужно освобождать от заключения. Запись в бестиарии гласила, что заточенные духи воздуха исполняли три желания в обмен на свободу. Вопрос, необходимо ли им именно три желания, или с разрешения могут удрать и раньше, оставался открытым. Впрочем, Геральт вполне мог придумать что-то еще, раз все сложилось именно так. Только для начала нужно было проверить, исполнилось ли это желание: самое важное и необходимое сейчас. Уходить куда-то еще ведьмак не стал. Нашел неподалеку полянку, да там и устроился, проверив, чтобы рядом не росло донника и зверобоя, которые могла бы случайно съесть Плотва. Кобылу Геральт по-своему любил и старался беречь. Развел костер, поджарив на нем первую попавшуюся дичь, после чего принялся устраиваться на ночлег. Ощущение чужого присутствия никуда не делось, но слегка сгладилось, став будто бы легче. Незримее - если так можно было сказать о том, кто и так не показывался на глаза. Сон пришел не сразу, но пришел. И был таким восхитительным, что ради него действительно стоило искать джина. Там он был еще мальчишкой, беззаботным, не знающим никаких бед этой жизни. Бегал в солнечном лесу, прислушиваясь к тихим шорохам и охотясь на ящериц. Проснулся Геральт поздним утром, когда солнце уже пробивалось сквозь густую листву, делая чащу похожим на лес из сна. Неожиданно послышался тихий перебор струн, и ведьмак тут же перекатился со своего лежбища в сторону, привычно выхватывая меч из лежащих рядом ножен. Быстрый взгляд остановился на сидящем на камне молодом парне. Незнакомец держал в руках лютню, лениво и одновременно нежно касаясь ее струн. Он легко и, как показалось Геральту, чуть насмешливо улыбался. - У тебя ужасно мало хороших воспоминаний. Сложно было подобрать действительно приятный сон, - мелодичный голос и, вновь, мягкие переборы инструмента. Догадаться, кто это, было просто. Собственно, кандидатура была одна-единственная – джин, который, почему-то, не ушел. Потому, что не прозвучали оставшиеся два желания? Впрочем, настроен он был, казалось бы, мирно. Нападать не собирался точно - а если и хотел бы, то попросту убил бы во сне, не дожидаясь пробуждения. Геральт чуть более расслабленно вернулся к своей лежанке и вложил меч в ножны, бросая еще один пристальный взгляд на парня. А если все же попытается что-то сделать?.. Не попытался. Только смотрел с изрядным любопытством, провожая каждое движение ведьмака голубыми глазами. То и дело вновь срывал со струн новый аккорд, разрушая лесную тишину. - Я - Лютик, - зачем-то представился джин. - А других желаний у тебя совсем нет? Никогда еще не встречал того, кто бы отказался от возможности исполнить парочку своих желаний. Не верю, что ты больше ничего не хочешь… Ммм. Могу сделать так, чтобы к тебе все относились лучше. Нет? Собственный дом, в который ты всегда сможешь вернуться! Тоже нет? Сложно… Деньги тебя не интересуют… Женщины? Лучшее оружие в мире? Ни у кого такого не будет. Сразит любого монстра, - он практически мурлыкал, будто соблазняя. Впрочем, почему «будто»? Может, так и было. - Тебе обязательно нужно выполнить три желания? – поинтересовался беловолосый, уже привычно собирая свой нехитрый скарб. - А ты так и не представился! – проигнорировав встречный вопрос, возмутился Лютик. Странное имя для джина. Впрочем, до этого момента Геральт и вовсе не знал, что у джинов могут быть имена. О тех было известно очень мало, и большинство сведений сводилось к предостережениям и советам держаться подальше, если человек, ведьмак, кто угодно был хоть немного не уверен в собственной способности справиться с ними. Достойным соперником мог стать только действительно сильный чародей. Ведьмак таким не был по определению, но и запирать джина или пользоваться его способностями он не собирался. Желание тот, впрочем, исполнил. Да еще и как. Геральт точно знал, что духи воздуха редко отличаются кротким нравом и, зачастую, норовят вывернуть желаемое наизнанку, превратив его в кошмар, чтобы хоть как-то выместить на желающем гнев за свое заключение. Лютик снова ударил по струнам, извлекая из инструмента незамысловатую, но приятную мелодию. Он улыбался и, кажется, радовался всему, что только видел. Солнцу, лесу, мелькнувшей в траве змейке и, что особенно странно, самому Геральту. На злобное и могущественное создание, способное с легкостью швыряться такими заклинаниями, которые у любого чародея требовали многих лет подготовки, он не походил от слова "совсем". Ведьмак вздохнул. Можно ли считать воодушевленную болтовню издевательством над его просьбой о покое и проявлением вредности джина? - Геральт. Ведьмак, - ответил он спустя некоторое время. Несмотря на то, что Лютик так и сидел на камне, подставляя лицо теплым солнечным лучам, беловолосый ни на мгновение не сомневался, что тот увяжется за ним. И сделать с этим что-то будет крайне проблематично. Через час, когда Плотва бодро вышагивала по лесной чаще, он в этом и убедился. Причем если отсутствие хоть каких-то тропинок еще мешало джину, то на дороге он и вовсе почувствовал себя вольно, умудряясь одновременно идти и играть на лютне, даже напевая что-то, что, очевидно, тут же и сочинял, восхваляя буквально все, на что падал его взгляд. С одной стороны, хотелось, чтобы это прекратилось, с другой… Геральт чувствовал некую благодарность за то, что выспался впервые за долгое время. Да и джин, очевидно, порядком заскучал в своей бутылке. Ее, кстати, ведьмак успел заметить, когда Лютик зачем-то полез в чехол от своего инструмента. Зачем ему этот сосуд ведьмак не представлял, но, может, то было простым проявлением сентиментальности? Он бы абсолютно не удивился. От этого конкретного джина можно было ждать всего. И несмотря на то, что трепался Лютик, по большей части, в режиме монолога, он все равно умудрялся как-то незаметно вытягивать из Геральта какие-то фразы. Более содержательные, чем ненавязчивые советы заткнуться и исчезнуть, которые обычно доставались людям. Запас энергии у Лютика - который, ко всему прочему, оказался еще и бардом, - был неистощим. Ему не надоедало идти по припыленной дороге весь день, он не уставал говорить сутки напролет, замолкая лишь на ночь. И то - потому, что все же ложился спать, - вот еще одна новая деталь о джинах. Вообще, к третьему дню такого путешествия Геральт понял несколько вещей. Во-первых, он теперь мог значительно обогатить ведьмачий бестиарий огромной статьей о джинах и взаимодействии с ними. Во-вторых, Лютик оказался гораздо более упрямым, чем сам ведьмак, и прогнать его не представлялось возможным, что, странно, – не особенно-то и хотелось. Это наводило на «в-третьих»: а именно, на то, что магия джинов, которая и без того была практически неисследованной, могла гораздо больше, чем было принято считать. Возможно, она могла практически все. Геральт бы совершенно не удивился. Он вообще устал удивляться за последние несколько дней. Когда они пришли в корчму, оказалось, что свободных столов практически нет. Лютика это не беспокоило. Узрев публику в виде слегка подвыпивших мужчин и работавших тут же служанок, он мгновенно преобразился, чуть не засияв от восторга. Тут же забрался на небольшой помост, который предназначался как раз для бардовских выступлений, и запел, подыгрывая себе. Здесь Геральт уже не мог не признать, что голос у Лютика действительно был приятным. Бард пел баллады одну за одной. Некоторые из них ведьмак уже слышал целиком или же по кусочкам – в дороге джин постоянно что-то сочинял, - другие же казались незнакомыми не только по объективным причинам, но еще и от того, что сами напевы были совершенно непохожими на те, что обычно использовались певцами. В них чувствовалась даже не старина, а древность. Сколько же лет тот провел в заточении?.. Вопрос был скорее риторическим. На сцену полетели монеты, которые бард, раскланявшись, подобрал. А потом - тут же заказал на них пива себе и ведьмаку, усевшись на стул с самой довольной улыбкой, которую только мог себе позволить. Голубые глаза сияли восторгом. Лютик молчал. Впервые за последние дни. Геральт почти готов был разделить этот восторг. Благословенная тишина! Ну, почти… Пьяные крики и громкие разговоры других людей в корчме не считались. Они уже давно воспринимались чем-то привычным и, от того, практически незаметным. Снова заговорил Лютик только к ночи, не давая Геральту спокойно улечься спать. Изначально джин пытался взять себе отдельную комнату, но свободных больше не было, о чем он и сообщил ведьмаку; после чего внаглую разлегся по всей кровати, вдохновенно делясь впечатлениями от своего первого за долгое время выступления. На вопрос «Насколько долгое?» ничего внятного тот не ответил, для начала поинтересовавшись, какой сейчас вообще год, а затем так увлекшись подсчетами, что в итоге забыл, о чем его вообще спрашивали, и ударился в пространные рассуждения о бренности бытия. Геральт хмыкнул, закатил глаза, и отпихнул барда подальше, отвоевывая законную половину кровати. Такой близкий способ взаимодействия тоже стал почти привычным. ...Первым, конечно, начал Лютик, то и дело хватая ведьмака за руки и плечи, хлопая по спине, а то и вовсе - обнимая. В первый раз ведьмак так удивился, что несколько мгновений просто ничего не делал. Поющие, имеющие тело, духи воздуха к нему еще обниматься не лезли. Вообще никто не лез, если быть откровенным. Еще две томительные секунды ушли на лирические воспоминания о том, когда его, собственно, в последний раз обнимали. А потом Геральт все же отпихнул джина, пригрозив, что погонит Плотву галопом, а бард пусть сам тащится по большаку. Угроза была несерьезной - они оба это понимали. Лютик, по одному ему понятным причинам, не собирался терять общество молчаливого ведьмака и не желал менять его на чье-то другое; хоть и не отказывался развлечься с симпатичными девушками, с удовольствием отвечая на их заигрывания. А потом с упорством, достойным увековечивания в балладах, находил Геральта, где бы тот ни был. Это они уже тоже проверили. Иногда Лютик снова поднимал тему оставшихся двух желаний, соблазняя ведьмака всем подряд: от выпивки и женщин до титула при любом из ныне существующих королевских дворов. Жизнью обычного человека взамен ведьмачьей. Иногда у Геральта создавалось впечатление, что для джина это было почти спортивным интересом. А, может, так оно и было? Лютик был одновременно доставучим и незаметным. И если первое в пояснениях не нуждалось, то второе проявлялось в том, что Геральт и сам не заметил, как оказалось, что они путешествуют вместе уже не один месяц, охотится ведьмак на двоих, а едят они из одной миски, после спокойно укладываясь спать и, порой, просыпаясь почти что в объятиях друг у друга. За ночь Лютик умудрялся подкатиться почти вплотную, со свойственными ему легкостью и наглостью закидывая на Геральта то руку, то ногу. И это стало привычным. Почти домашним, если это слово можно было применить к тому, кто нигде не останавливался дольше, чем на пару дней. Просто появились какие-то негласные правила, известные только им двоим, и повседневные ритуалы, сами собой распределились обязанности в быту, и дали о себе знать новые привычки. Лютик крайне редко и удивительно неохотно использовал свои способности в каких-то конкретных ситуациях, всегда предпочитая действовать так, будто он был обыкновенным человеком. И ему это удавалось. Геральт был руку готов дать на отсечение, что даже самый мудрый чародей не распознал бы в нем духа воздуха, - что уж говорить о простом люде? Ведьмачий медальон тоже молчал, считая, что никакой опасности нет, ровно как и каких-либо джинов, – очередной знак для ведьмака. Отправить потом это все Весемиру, что ли?.. Тот с учебными пособиями разбирался гораздо лучше самого Геральта. И неважно, что новых ведьмаков могло и не быть вовсе. Лютик таскался за ним везде: в лучшем случае - оставляя хрупкую лютню в таверне, где с ней точно ничего не могло случиться. Все же, на своих ошибках бард учился довольно быстро, так что терять еще и этот музыкальный инструмент он совсем не собирался; на задания они теперь ходили в блаженной тишине… Прерываемой исключительно болтовней барда. Иногда он снова шутил про желания, пытаясь добиться от Геральта хотя бы еще одного, - но не проявлял никакого видимого недовольства, когда очередная попытка оказывалась провальной. А позже оказалось, что, помимо всего прочего, Лютик мог еще и ворчать. Долго и со вкусом, поминая недобрым словом всё и вся. Обычно до этого доходило, когда ведьмак вваливался в их комнату знатно потрепанным после очередной схватки, или же настолько грязным, что бард сначала просто договаривался о бадье с горячей водой, и только потом давал себе волю. Затем он неизменно устраивался рядом и принимался промывать и бинтовать свежие раны, сетуя на неспособность Геральта позаботиться о себе, или же отмывать самого ведьмака, теперь уже ругая такую небрежность к своему внешнему виду. Ну вот как можно было так по деревне идти. Распугать всех хотел, что ли?.. И это ворчание тоже стало привычным и домашним. Джин стоически отказывался завести себе отдельную лошадь, питая какую-то особенную нежную любовь к кобыле Геральта. Он подкармливал ее яблоками, подсоленным хлебом и сладкой морковкой, ласково называл Плотвичкой и периодически благодарил за то, что та везла их куда-то, потом заплетая гриву в косы. И тут же расплетая под суровым взглядом ведьмака. Ладно… Иногда он разрешал оставлять эти изыски на ночь, но ни в коем случае не выезжать в таком виде на дорогу. Порой отказать Лютику казалось просто невозможным. Второе желание Геральта было случайным, простым и очень человеческим. После очередного тяжелого дня, который включал в себя бой с парочкой кикимор и незапланированное купание в болоте, ему просто хотелось вымыться. О чем ведьмак и сообщил, мечтательно выдохнув свое желание, уже сидя у весело потрескивающего костра. До ближайшего селения было два дня пути, а кроме того самого болота других водоемов рядом не было. Появившаяся посреди поляны, огромная бадья с горячей водой смотрелась слегка фантасмагорично, но это ведьмака волновало меньше всего. Смыть с себя всю грязь, а заодно и усталость дня представлялось перспективой просто волшебной. Лютик довольно улыбался, что-то снова напевая себе под нос и помогая другу мыть волосы. Вопрос дружбы они прояснили давно. Три… Четыре месяца назад? Сколько там времени-то прошло? Сколько они вообще уже вместе путешествуют? Бутылку из лесной речушки Геральт выловил в начале лета, а сейчас была уже поздняя весна. Почти год, получается? Вот уж действительно незаметно месяцы пролетели. Почему-то факт исполненного второго желания напрягал. Для себя Геральт решил, что любому джину все же необходимо исполнить все три желания, чтобы стать свободным. И себе он мог признаться, что теперь совершенно не хотел расставаться со своим неизменным спутником. Слишком привык к вечной болтовне, бесконечным балладам и мелодичному перебору струн, к тонким пальцам, выбирающим лесной мусор из волос, теплому телу под боком во время ночевок и неожиданным объятиям, которые иногда были просто необходимы Лютику. И не только ему; но озвучивалось это всегда именно так. Мысль о том, что одно загаданное желание, которое может слететь с губ так же легко и случайно, как и предыдущее, может все это прекратить, была отнюдь не приятной. Как и другая, сводившаяся к тому, что Лютик просто вынужден следовать за ним. Обе эти мысли периодически посещали седую голову ведьмака, хотя тот и старался их сразу же прогонять. Бард, кажется, ни о чем таком думать не думал. Он вел себя также, как и в их первую встречу. Болтал без умолку, пел и играл, подначивал и, иногда, бросал лукавые взгляды, сути которых Геральт никак не мог понять. Только изредка - догадываться, потому что все изменения в их отношениях были такими же скромными и едва заметными. ...Тогда все было также, как и сотни раз до. Ведьмак снова сидел в бадье, по плечи погрузившись в горячую воду, едва ли не урча от легких массирующих движений сильных пальцев в уже чисто промытых волосах. Пахло ромашкой и лавандой, а все освещение ограничивалось мерцающими огоньками свечей. Лютик снова напевал себе под нос что-то только что сочиненное, посвященное плетению причудливых кос из белоснежных волос. Геральт тихо усмехнулся, отстраняясь и разворачиваясь так, чтобы не расплескать воду. Насмешливо улыбнулся в ответ на удивленный взгляд и слегка наклонил голову на бок. - Знаешь, у меня есть третье желание, - ведьмак расслабленно улыбнулся, встречаясь с джином взглядом. - Какое? - от любопытства тот даже наклонился ближе. Геральт позволил себе тихий смешок и протянул руку вперед, обхватывая пальцами чужой подбородок и притягивая ближе. Оставшееся расстояние он сократил сам, подавшись навстречу и накрыв чужие губы своими. Мягкие, кажется, до сих пор сохранившие сладость фруктового вина, которое бард пил совсем недавно. Он скользнул языком в горячую глубину рта, ласково касаясь неба, и переплетая его с чужим. Ладонь легла на чужой затылок, зарываясь пальцами в темные волосы. - Ты его уже выполнил, но можешь закрепить успех, - горячий выдох и тихий смех. - С удовольствием…