Приключения Тома не Сойера

— Том! Нет ответа. — Том! Нет ответа. — Куда он запропастился, этот мальчишка?.. Том! Нет ответа. Старушка спустила очки на кончик носа и оглядела комнату поверх очков; с недавнего времени она носила их только по привычке — зрение, испорченное годами работы на швейной фабрике, почему-то стремительно приходило в норму, и сейчас тётя Полли легко вдевала нитку в иголку. Но несносного приютского мальчишку быстро отыскать по-прежнему не могла. — Ну, попадись только! Я тебя… — растерянно сказала старушка, обращаясь к кухонному шкафчику и тазу для мытья посуды. Её не оставляло ощущение, что они тихонько хихикают над ней. — Том! Кому говорю?! Двенадцатилетний Том поплотнее прикрыл изнутри дверцу чулана. Не хватало, чтобы тётушка нашла его здесь! Левое ухо всё ещё слегка саднило после её цепких пальцев. «Как пить дать, заставит красить забор! Хорошенькие каникулы получаются!» — недовольно подумал он, слизывая каплю яблочного джема с ладони. До поступления в школу Том не знал о существовании тёти Полли. Сказать по правде, тётей она ему не была — так, седьмая вода на киселе, троюродная кузина бабки, ирландка, которая незадолго до начала Великой депрессии успела эмигрировать в Америку и там удачно вышла замуж за местного фермера. Когда директор школы показал Тому её письмо, пестрящее восклицательными знаками и грамматическими ошибками, тот едва удержался от презрительного фырканья. Но любопытство и жажда приключений заставили Тома собрать вещи и на летние каникулы переехать из шотландской школы-пансионата в небольшой американский городок на берегу Миссисипи. В первую же неделю он свёл знакомство с местными мальчишками вроде Джо Гарпера и (после хорошей драки, окончившейся боевой ничьей) накрепко сдружился с беспризорником Геком Финном. Только со сводным братцем пришлось попотеть: Сидд отчего-то невзлюбил нового родственника и при первом же удобном случае ябедничал на него тётке. Но Том проделал одну из своих любимых приютских штуковин, после которой Сидд опять начал мочиться в постель и от брата отстал. Что касается маленькой сестрёнки Мэри, то она Тома просто боготворила, втайне от взрослых делилась с ним лакомствами и совала в карманы его школьной куртки трогательные букетики незабудок, которые тот выбрасывал не глядя. Вот ещё — обращать внимание на шестилетнюю мелюзгу! Однако, когда Мэри неудачно упала, разбив коленку, Том первым оказался рядом, приложил к глубокой кровоточащей царапине свой не слишком свежий носовой платок, небрежно процедил: «Не реви, заживёт до свадьбы!» — и кровь действительно остановилась. После этого случая Мэри в присутствии Тома ещё больше краснела и, кажется, даже забывала дышать. А он, к своему удивлению, находил приятным такое безмолвное обожание. — Том! — голос тёти Полли звучал уже прямо за дверью. Том выругался сквозь зубы. Достала, сил нет! Приютские воспитатели — и те в своё время усвоили, что обижать молчаливого замкнутого мальчишку — себе дороже: случается потом странное… неприятное в основном. Эта же недотётка орёт на Тома с утра до ночи: сегодня за лишний кусок сахара взъелась, а три дня назад отлупила мокрым полотенцем, словно нашкодившего котёнка. А когда Том заорал — больше от неожиданности и злости, чем от боли — и всерьёз уже намеревался дать сдачи, тётя Полли выпустила из рук полотенце, упала в кресло и разревелась, как девчонка. Том смотрел на неё, раскрыв рот от удивления, — и первый раз в жизни видел, чтобы из-за него так сильно рыдали. Подумаешь, вернулся ближе к полуночи! Было бы из-за чего нервничать! В приюте ещё и не такое бывало, а тут всего лишь совершил с Геком набег на соседский сад и не уследил за временем. Том сгоряча хотел в пузырёк с успокоительными каплями слабительного подмешать, или чего похуже, но передумал. Просто вылил капли в горшок с фикусом, а вместо них другого отвара налил — общеукрепляющего. А то старая она совсем, его тётка, и зрение у неё плохое, и за сердце вон хваталась, причитая. Сляжет ещё в больницу, не дай Мерлин, придётся самому за домом и огородом приглядывать — не нагуляешься на воле… — Вот ты где, негодник! — тётя Полли рывком распахнула дверь чулана. — В жизни своей не видела настолько непослушного мальчишки! Сто раз говорила тебе не трогать варенье! Том Марволо Риддл тяжело вздохнул и, увернувшись от розги, бросился к выходу. В спину ему неслась тёткина ругань. Видимо, завтра с утра всё-таки придётся красить этот дурацкий забор.