Teenage Dream

Мазок, и ещё один, и ещё. Перо, шурша, прочертило линию по планшету, оставляя беловатую царапину за собой на гладкой светло-серой поверхности. Я тихо вздохнула. Ненавижу, когда на рабочем инструменте остаются такие повреждения. Не знаю почему, просто начинает бесить. Перо, обделенное моим вниманием, чуть скользнуло по планшету, оставив на фотошоповском холсте уродливый штрих. Чертыхнувшись, я отменила действие нехитрой комбинацией клавиш и, сжав перо покрепче, вновь вперила взгляд в монитор, глядя сквозь защитные очки. Что поделать, отец прямо-таки принуждал меня их носить. - У нее грустные глаза, - с сомнением заметил Саша, выглядывая из-за моей спины. Я выдохнула, откладывая перо и разворачиваясь на стуле. - Ты когда-нибудь видел покойников со счастливыми глазами? – Саша помотал головой. – Вот и я о том же. Покойники не счастливы, они не улыбаются, так с чего бы их глазам светиться радостью? Вздохнув, парень плюхнулся на мою кровать, сверля меня осуждающим взглядом. - Но она же твоя мать, а на всех картинах у нее такой взгляд, будто она вот-вот расплачется. Разве ты сама не хочешь, чтобы она улыбалась? - Если бы я только могла заставить её улыбаться, - едва слышно прошептала я, отводя глаза. Саша говорил правду. Всегда. На каждом рисунке глаза мамы влажно блестели, будто она вот-вот заплачет. Не знаю, почему так получалось. Сколько бы раз я не пыталась, даже если губы её были растянуты в улыбке, глаза её были всегда наполнены грустью, даже отчаяньем. Какое-то время, тумбочка с красками и карандашами была битком набита так и незаконченными рисунками. Один и тот же портрет, в разных вариациях, в разных нарядах, но все с теми же печальными глазами и улыбкой, полной тоски. - Кстати, почему ты поступила куда-нибудь в художественный университет? Думаю, тебе бы там понравилось. - Я не художник. Я всегда рисую один и тот же портрет. Одно и то же лицо, которое выучила наизусть. - И все равно… - Не все равно. Таким как я, не место в рядах художников, - рыкнула я на друга и, крутанувшись на стуле, вновь уставилась на экран компьютера. – И вообще, Рева, не отвлекайся и распевайся перед репетицией, только из-за тебя, заразы, я не выкинула это чертово фортепиано. «А ещё меня убьет Дашка, если ты опять придешь не распетый» - добавила я про себя, вновь беря перо в руки. Кряхтя, Саша поднялся с кровати и, недовольно шаркая тапками, направился к понурому черному фортепиано, стоящему в самом темном углу вытянутой комнаты. Спустя секунду его пальцы коснулись клавиш, извлекая из деревянного инструмента чистый звук, а затем к пианино добавился и его собственный голос, чисто выводящий заданную ноту. С Сашкой мы познакомились именно в музыкалке, вместе учились, дурачились, прогуливали занятия. Вот только у него был талант, а я у меня нет. Я, кое-как сдав экзамены, бросила это гиблое дело, а Сашка пошел дальше – в какой-то вокальный кружок в Доме Культуры и теперь частенько выступал на всяких праздниках и концертах. Может, когда-нибудь он станет знаменитым… Через какое-то время Саша, грязно выругавшись, быстро схватил свои вещи и ускакал на репетицию, громко хлопнув дверью на прощанье. А я осталась наедине с ещё незаконченным портретом. Нельзя сказать, что я замечательно рисую. Попроси меня нарисовать дерево – и увидишь типичную работу пятилетнего ребенка. Солнышко в уголке листа, кустики травки, и бесформенное облако зеленой кроны поверх коричневого толстого стебелька. Единственное, что у меня получается – портрет матери. Даже не так. Портрет грустной матери. Её форму лица-сердечка, острые скулы, чуть вздернутый нос, усеянный смешными летними веснушками, чуть припухлые губы, высокий лоб, каскад длинных каштановых с рыжинкой волос – всё это я знаю буквально наизусть и без особых усилий могу повторить в любых ракурсах. Но вот глаза. Они всегда остаются грустными, хотя над тем же ртом я могу измываться всячески – сжимать в тонкую гневную ниточку, растягивать в широкую радушную улыбку, чуть приоткрывать в рассеянности или нерешительности. А вот глаза. Сколько себя помню, мама никогда не плакала. Я ни разу не видела её слез. Когда они с отцом ссорились, она, так же как и всегда, улыбалась, но вот её глаза были влажными, грустными. Такими, какими они теперь всегда получаются на моих рисунках. - Это проклятье какое-то, - вздохнула я, щелкнув пальцем иконку фотошопа на экране. Отодвинув планшет и устроив голову на сложенные на столе руки, я прикрыла глаза. На дворе стояло лето, если верить календарю – вторая половина июля. В открытое окно влетали слабые порывы ветра и рычание проезжающих по дороге машин. Не знаю, как я умудрилась, но в таком положении я все же задремала, а когда открыла глаза, солнце уже катилось к закату. Часы показали половину девятого. Нехило так я подремала, учитывая, что репетиция у Сашки начиналась в шесть с копейками. На телефоне оказалось несколько пропущенных. Парочка от Саши и несколько от отца. Решив, что друг может и подождать немного, я выбрала номер отца и нажала на вызов. Ответили не сразу. - Аня, ты где была? – тут же, без приветствия, огорошил меня отец. - Спала, - честно призналась я. - Опять до утра ночью сидела?! Аня, сколько можно?! Вроде взрослый человек, а ведешь себя… - Больше не буду! – прервала я гневную тираду отца. А сама скрестила пальцы. Я могу пообещать что угодно, чтобы избежать длинных нотация. – Так, ты мне вообще зачем звонил. - Ещё не приходили? - Кто? Пьяные ежики? Не видела, - с иронией проронила я. Ненавижу, когда так неконкретно отвечают. - Нет, мальчик должен был зайти. Нужно передать ему пакет, черный, он на диване в моей комнате. Найдешь? - Ну, если у тебя там не завал из черных пакетов, то, думаю, справлюсь, - фыркнула я. - Не ерничай! Если что, звони. Сегодня домой не приду, буду утром, попробуй обойтись без вечеринок. Как будто я хоть раз в жизни закатывали вечеринки! Старикан, очнись, ты вообще в своем уме?! Фыркнув на прощание, я нажала кнопку отбоя и неохотно поплелась в коридор. Заскочив на кухню и выудив из морозилки оставленное на «потом» эскимо, я направилась в комнату отца. Дверь по своему обыкновению была не заперта, хоть замок и имелся. Серьезно не понимаю, зачем было везде ставить ручки с замками, если мы ничего не запираем? Логика, ау! Оказавшись в комнате – ну и бардак тут, к слову сказать – я довольно быстро нашла черный пакет, но вот только он был не НА диване, а около него, на полу. Но это, наверное, не так уж и важно. Выставив пакет к двери, чтобы не бегать по квартире, я хотела только вернуться в свою комнату, как в дверь позвонили. Инстинкт самосохранения во мне давным-давно скончался, и потому дверь я всегда открывала на автомате, не глядя в глазок. Маньяк – прекрасно, перекинемся в картишки, вор – замечательно, поиграем в прятки, ну и так далее. Однако увидев человека, стоящего на пороге, я поперхнулась мороженым. Ей Богу, уж лучше бы маньяк! - Ты?! – возвопил человек, некультурно тыкая в меня пальцем. С трудом проглотив кусок мороженого, я нахмурилась. - Это я должна была вопить, - спокойно отозвалась я. – Ты сам звонишь в мою дверь, а потом орешь благим матом. Не находишь это странным? - Как будто я знал, что ты здесь живешь! Марк сплюнул и тут же удостоился моего недовольного взгляда. Вот только в моем подъезде плеваться не надо! - Так, ты зачем приперся? - Мать сказал мне тут пакет какой-то забрать, но я уже сомневаюсь, что попал туда, куда нужно, - пробубнил парень с таким видом, будто я его только что за чтением эротического журнала застукала. - Ну, предположим, попал-то ты как раз туда. У меня как раз ответственное поручение справить некий пакет какому-то «мальчику». - Не смей называть меня мальчиком! – взвился Марк. - Как скажешь, благородный муж. Короче, вот тебе пакет, проваливай. Надеюсь, до нового учебного года я тебя не увижу. Чао-какао. Я захлопнула дверь прямо перед носом парня. Автоматический замок тут же щелкнул. Марк крикнул что-то неразборчивое, а потом удалился, громко топая. Что за странный субъект, спросите вы? Да все просто. Судьба очень не любит некоторых людей, знаете вы это или нет. Вот меня, например, судьба просто ненавидит. Из всех людей она почему-то послала мне в группу в университете именно этого нахального заносчивого парня по имени Марк. Не знаю почему, но при одном его виде, у меня в душе все начинает кипеть и мне хочется проламывать стены, чтобы уйти подальше от этого мерзкого существа. И знаете, это взаимно. А взаимность это всегда хорошо, даже когда дело касается ненависти. С горем пополам я смогла проучится с ним год в университете, хотя и предпринимала немало попыток перевестись в другую группу. Моё прошение не удовлетворили, и пришлось, скрепя сердце, терпеть его общество. Чуть позже, по дороге домой, в электричке, выяснилось ещё и то, что мы живет в одном городе. Судьба меня не любит, правда-правда. - П-а-а-ап, объясни мне, почему именно этот мальчишка пришел? – не стоит и сомневаться, что я тут же позвонила отцу, дабы спросить, что за чушь творится. - Именно этот? - Да! Именно этот! Здесь был именно тот человек, которого я ненавижу даже больше, чем твоего работодателя! - Э-э-э-эм… Это сын одной моей знакомой и… - Знакомой?! Что вещи этой знакомой делают у нас в квартире?! - Ну… - Не нукай! Говори нормально! Хотя ладно, плевать. Просто постарайся объяснить своей знакомой, что я и этот парень порвем друг другу глотки при следующей встрече. Не давай отцу ничего сказать, я нажала на кнопку отбоя и, швырнув телефон на стол, завалилась на кровать. А на следующее утро меня ждала ужасно веселая новость от отца. В районе двенадцати часов дня (вот когда проснусь, тогда и утро!) он заявился домой под руку с какой-то не внушающей мне доверия дамочкой лет так под сорок-сорок пять. Не сказать, что моя папа сам молодой, но все же, она была явно старше его. Что ещё хуже – за их спинами маячил Марк, и по его кислой физиомордии я без труда поняла – неприятностям быть. - Это Алина Геннадьевна, - представил отец барышню и на мгновение затих. Во сейчас он скажет что-то такое, отчего я либо покраснею как рак, либо захочу убивать. По-другому и быть не может. Но отец молчал, потупив глаза. А Алина Геннадьевна смотрела на меня, заливаясь краской смущения. Да что тут происходит-то?! - Они решили пожениться, - с траурными нотками в голосе прервал молчание Марк. У меня в голове тут же заиграл похоронный марш, сообщая о том, что спокойной жизни теперь мне не увидеть. Впрочем, и Марку тоже, хоть что-то радует. Будем портить друг другу жизнь теперь не только в университете, спасибо папе за это. Парам-пам-пам! - Когда? – выдавила я. В горле пересохло, а язык перестал меня слушаться. - Свадьба третьего августа, а переезжаем мы через неделю, - ответил отец. - Переезжаем?! - У Алины свой дом, там будет всем комфортнее. - Можешь сваливать, а я тут остаюсь, - упрямо заявила я. – Рожу Марка я терпеть не собираюсь. - Как будто я хочу лицезреть твою физиономию! – вспылил Марк, высовываясь из-за спины отца. - Мы все переедем, - твердо заявил отец. – Кроме того, у Алины ещё двое детей. Уверен, ты с ними подружишься, будет весело, вот увидишь, - Алина посмотрела на меня заискивающим взглядом, именно тем, которым псины выпрашивают себе печеньки. Я тяжело вздохнула. Марк плюс ещё два маркоподобных создания? Я свихнусь, точно. - За-ши-бись, - заключила я, подводя итог, и таки не сдержалась от фейспалма. Kill. Me. Please.