О бедных героях...

Облачные Глубины не помнили такого количества пострадавших заклинателей уровня глав Орденов, пожалуй, со времен... Не было таких времен еще ни на чьей памяти. Но все когда-то бывает впервые. Адептов, которые пытались суетиться и хоть чем-нибудь помогать пострадавшим, немедленно останавливали и отсылали на удержание барьера вокруг стен Облачных Глубин. Они не должны были видеть, во что превратились те, кто совсем недавно считался главными силами и опорой этого мира. Магический барьер, способный защитить Орден Гусу Лань от нашествия демонов, лютых мертвецов, неупокоенных духов, оборотней, голодных гулей и призраков, трещал и прогибался под натиском громадного человеческого войска. Талисманы сгорали один за другим; осажденные Облачные Глубины не спали уже много дней, пытаясь выдержать напор безжалостной и беспощадной армии, стоящей под стенами. Все были изрядно потрепаны, но становилось понятно, что захватчикам нужно больше. Еще больше. Точнее, захватчицам. Их аппетитам не было ни конца ни края. Алчно горящие глаза, нечленораздельные звуки, доносящиеся из дико оскаленных ртов и тянущиеся вперед руки, размахивающие бумагами со множеством тайных символов, пугали адептов до дрожи. Против этой армии, к сожалению, не помогали ни игра на гуцине или флейте, ни самые изощренные заклинания и талисманы. Да что там, даже мечи их не пугали. – Стоять, держаться! – сурово командовал осунувшийся и мрачный Лань Цижэнь. – Иначе не только старшие пострадают, вам тоже несдобровать! Мы обязаны защитить традиции! Хоть что-то же мы должны защитить... – он оглянулся назад, словно пытаясь увидеть, что делается в минши, где проходил экстренный сбор сильнейших заклинателей. Хотя, кого он обманывал, это для всех остальных их бегство обтекаемо называли сбором, но на самом деле... На самом деле несчастные жертвы этой свирепой битвы там попросту прятались. Один из недавно прибывших адептов, с ужасом глядя на с трудом удерживаемый и идущий неровными волнами магический барьер, передернувшись всем телом, потрясенно спросил: – Да кто они такие, учитель?! Никогда подобных монстров не встречалось в наших краях. – Это «меняющие мир»! Они называют себя «фикрайтеры», – с отвращением выплюнул Лань Цижэнь. – Можно сказать, почти заклинатели, но… Проклятые твари. Ему тяжело давалось командование обороной, по ночам то и дело преследовала издевательская усмешка Вэнь Жоханя, словно намекая: «Я-то успел уйти на перерождение, а тебе с этим жить!» – Я слишком стар для этого кошмара, – хватался за сердце Лань Цижэнь. – Молодежь, оставляю все на вас. Не могу больше. Уйду в затвор. Навечно. К ужину не ждите. Лань Юань хотел было что-то сказать почтенному учителю, остановить, утешить, но Вэй Усянь, который успевал повсюду, одернул: – Завтра уже будет в строю, не так прост наш дядюшка Цижэнь. Кремень-старик. Уважаю. Не многие бы на его месте оправились так быстро. Юным ученикам во главе с Лань Юанем, Цзинь Лином и Лань Цзинъи, тоже доставалось от «меняющих», регулярно пытавшихся прорвать оборону, но они брали пример с учителя Вэя и Ханьгуан-цзюня. Краснели, вздыхали, косились друг на друга, но продолжали сдерживать натиск врага. О том, как все началось, уже слагали легенды. Первыми под прицел невесть откуда взявшейся армии попали Вэй Усянь и Лань Ванцзи. Их окружили, взяв в оборот во время ночной охоты, и после, на отдыхе. И не оставляли в покое по сию пору. Войска, состоящие из безумных фанатичных дев с горящими глазами, ничего не требовали. Ничего не просили. Они лишь иногда жевали принесенную с собой еду, напоминающую прозрачные осколки то ли льда, то ли вовсе стекла, да курили какую-то дрянь, вызывающую помутнение рассудка как у противников, так и у сторонников. А затем строчили и строчили свои талисманы на клочках бумаги, развешивая их повсюду. И вскоре окружающая реальность и события под этими воздействиями начали прогибаться и изменяться. Сначала со стороны казалось, что Вэй Усяню и Ханьгуан-цзюню все нипочем. Ванцзи стоически воспринял даже свою неожиданно проявившуюся склонность к Темному Пути, поглядывая на странных «заклинательниц» то ли с недоверчивым изумлением, то ли с изумленным недоверием, а Вэй Усянь и вовсе любую идею принимал на ура. Его легкий гибкий характер позволял творить что угодно в любых количествах. Следом за ними в поле зрения армии, называющей себя фикрайтерами, нарисовался Лань Сичэнь. Пришлось отступать, – да что там, по сути, бежать! – в Облачные Глубины. Вскоре там начали собираться и остальные. – Ванцзи, что здесь происходит? – поинтересовался тогда Цзэу-цзюнь, припомнив, что брат ему сначала вроде даже обрадовался, но затем почему-то насторожился. Судя по лицу младшего, готовиться следовало к худшему. – Эрге, мне ужасно неловко, – из-под рукава Лань Сичэня вынырнул Мэн Яо, совсем как живой, – но не мог бы ты одолжить мне парочку струн? Парочку десятков... А лучше сотен. – А-Яо? – удивился тот, но его перебил дрожащий голос Не Минцзюэ: – Лань Сичэнь, он дело говорит. Мы с тобой тут бессильны, а у этой змеищи хотя бы есть шанс ненадолго продержаться. – Благодарю, старший брат, приятно видеть твое здравомыслие, в кои-то веки, – поклонился Мэн Яо, у которого отчего-то самопроизвольно отрос медово-рыжий пушистый лисий хвост. – Но вряд ли я отмахаюсь ото всех желающих изменить реальность, и уж точно не стоит надеяться, что кого-либо это спасет. Он был потрясающе честен и канонично безжалостен. Спустя бесчисленное множество поистине кошмарных дней, а в особенности ночей, Лань Сичэнь, беспробудно пьяный, и оттого весьма глубокомысленно выглядящий, сидел, привалившись спиной к Не Минцзюэ, на голом полу минши, полуразрушенной убойной магией атакующих, и стонал: – Боги, за что? Вот... За что?! Иногда он закрывал лицо руками, и, кажется, рыдал. Или же смеялся. Трогать его опасались. Он пробыл на передовой больше месяца, такой срок кого угодно бы сломал. Над ним мрачной статуей возвышался Цзян Чэн, очень задумчиво рассматривая макушку главы ордена Лань. – Объясните мне кто-нибудь, Цзян Ваньинь-то тут при чем? – подвывал Цзэу-цзюнь, неопределенно взмахивая рукой в сторону Цзян Чэна. Тот не менее задумчиво проследил и за этим жестом. За все время пребывания в тесной компании собратьев по несчастью он сказал полтора слова, и все они были непечатные. Лицо главы Ордена Цзян, казалось, навечно закаменело, с безмолвным выражением: «Вот уж от кого никогда не ожидал такого». – Осмелюсь предположить, – расхаживал кругами возмутительно собранный, сосредоточенный и серьезный Мэн Яо, – что логически это никак не обосновано. Просто вы оба главы сильнейших Орденов, хороши собой, одиноки, а с характером главы Цзян может справиться очень ограниченное количество людей. Его взгляд стрельнул в сторону неустанно командующего обороной Вэй Усяня, затем вернулся к Лань Сичэню, и после почему-то скользнул к Не Хуайсану, который, как клещ, вис на своем благообретенном, с таким трудом собранным воедино из кусков, старшем брате. – Даже не знаю, что и сказать, меня все устраивает, – кокетливо улыбался тот в пространство. Не Хуайсан выглядел донельзя счастливым. Как истинная личинка главгада, он легко переносил все невзгоды, уготованные ему немилосердной армией «меняющих мир». Неожиданно Лань Ванцзи, прислушавшись к чему-то, скомандовал: – Убрать барьер у западной стены! По тайной тропе кто-то приближается, похоже, им потребуется наша помощь. Кажется, почуяли добычу и безумные девицы. Визжа и оскальзываясь на камнях, они гурьбой ринулись от главных ворот вбок, на ходу вырисовывая множество знаков на своих талисманах. На тропе появились двое. Высокий заклинатель в белом, с повязкой на глазах, и оборванец с симпатичной, но при этом исключительно зверской мордашкой. – А ну, все прочь! – рыкнул оборванец, приставив меч к горлу заклинателя, потом недоуменно моргнул и выставил оружие вперед, с трудом разгоняя толпу истекающих слюнями и похрустывающих стеклом безумных дев. Даочжан Сяо Синчэнь, – в белом это был именно он, – ласково и бестолково улыбался, слепо нашаривая рукой плечо своего спутника. – Зачем же ты так, А-Ян? Ты ведь не думаешь, что можно сделать еще хуже? – Поверь мне, даочжан, эти могут. Не стоит их недооценивать, – прищурился Сюэ Ян, с отвращением осматривая подступающую толпу. – Ты, вообще-то, меня убил, куда кошмарнее-то? – напомнил Сяо Синчэнь. – Угу, вообще-то, ты сам убился, но тут другое. Тебе не понравится. Совсем. Яо-мэй, хоть ты ему скажи! Мэн Яо с недоумением осмотрел новоприбывших, и раздраженно поморщился. Унизительное обращение от Сюэ Яна ему очень не нравилось. – Ладно. Я попробую, – пожал он плечами, поймав кончик своего шикарного хвоста и успокаивающе его наглаживая. – Уважаемый Сяо Синчэнь, я понимаю, что между вами и вашим... ммм... приятелем произошло много неприятных событий, но я бы рекомендовал вам его послушаться. На этот раз, хотя бы. В виде исключения. Лучше не подпускать к себе эту... ммм... напасть. Материализовавшийся под конец речи за плечом белого даочжана статный монах Сун Лань выпучил глаза и втянул голову в плечи. – Вот, ты! Скажи ему, что это плохая идея! – потребовал Сюэ Ян, и тут же в сердцах плюнул. – Демоны, у тебя же языка нет. Бесполезное ты дерьмо. – Не ругайся, – нахмурился Сяо Синчэнь. – И, я уверен, ничего ужасного не случится. Нельзя оставаться в стороне, когда беда охватила без малого всех. Как говорится, со свежими силами, мы... – Ладно, даочжан, я предупреждал, – сдался Сюэ Ян на волю судьбы. Спустя три тонны невменяемых букв и знаков, написанных на талисманах фикрайтерами, осаждающими Облачные Глубины, он сидел в ногах Сяо Синчэня и с искренним отчаянием тряс того за безвольные руки. – А я говорил, я предостерегал! – шипел Сюэ Ян, а потом в его голосе прорезались умоляющие нотки: – Даочжанчик, миленький, скажи что-нибудь? Не надо так улыбаться жутенько, ты нас пугаешь. По другую сторону от Сяо Синчэня сидел Сун Лань с перекошенными лицом, и отчаянно грыз ручку своей метелки. – А я предупреждал! А ты меня не послушал, а ведь я только о тебе всегда заботился, – снова шипел Сюэ Ян, в конце срываясь на мольбы. – Ты не молчи, даочжан, пожалуйста. Хочешь, я их всех убью? Сяо Синчэнь как-то нехорошо дернулся, и улыбка его стала откровенно сумасшедшей. – Нет? Хорошо, я не буду. Не буду, ты только не нервничай так. Ведь все хорошо. Правда, Сун Лань? А, толку от тебя, дурака... Сун Лань с укоризной в лице продолжал догрызать ручку метелки, бросая сочувствующие взгляды на Сяо Синчэня. – Все хорошо, даочжан, – продолжал увещевать Сюэ Ян. – Ты живой... Почти... Я исправился... Почти. Сяо Синчэнь икнул и стал нервно подхихикивать. – А хочешь, я пришью Сун Ланю язык, и он скажет тебе что-нибудь ободряющее? – не сдавался Сюэ Ян. Сун Лань энергично замотал головой, и, не вставая, попытался отползти. – Трус, – припечатал Сюэ Ян, продолжая попытки достучаться до пребывающего в шоке даочжана и нежно поглаживая того по коленке. – Что ты разгалделся? – подошедший Мэн Яо деловито заглянул в лицо Сяо Синчэня и выдал свое авторитетное мнение: – Он вот сидит, улыбается, значит, все с ним в порядке. – Твой Цзэу-цзюнь тоже улыбается, как я посмотрю, – огрызнулся Сюэ Ян. – Но что-то мне подсказывает, что это не признак его отменного душевного здоровья. – Смена! – ворвался в минши подозрительно довольный Вэй Усянь в обнимку со слегка осоловевшим Лань Ванцзи и парой юных Ланей под мышкой. – Чья очередь? – обвел взглядом «собрание» Мэн Яо. – Есть желающие? Что, опять я один? Сюэ Чэнмэй? – Иду, иду, только даочжана пристрою, – проворчал Сюэ Ян, зловещим шепотом выговаривая Сун Ланю, что если что-то случится с драгоценным Сяо Синченем, он отдельно попросит для проштрафившегося мертвеца заклинание на десять тысяч слов самого высокого рейтинга. – Не Хуайсана прихвати, он у нас исключительно одаренный стойкостью к изменениям в реальностях. Кто бы мог подумать, – проворковал Мэн Яо, запихивая злосчастный хвост в складки одежды. – Если будет отпираться, отбери веер, это его слабое место. В последний момент к троице храбрецов присоединился Цзян Чэн. На передовой сейчас героически отдувался за всех его единственный племянник, и он не мог оставаться в стороне, хотя и понимал, что его явление и поддержка, возможно, худшая из идей. Далеко от Облачных Глубин, в пещере Усмирения Демона, в надежде на спасение, сидели двое. Но увы, полустертое и давным-давно не работающее магическое поле не могло бы удержать даже самых низкоуровневых тварей, если бы те захотели вдруг напасть. В обнимку с воющей от ужаса собакой-оборотнем Феей, на полу пещеры сжимался в серый неприметный комочек Призрачный Генерал, впервые с момента своей смерти испытывая всепоглощающий неконтролируемый страх. Армия фикрайтеров неотвратимо приближалась к горе Луаньцзан.