Смотри сквозь туман

      Визу не спится: стрелки ползут к трём часам, а сна ни в одном глазу. Будто бы до этого не работал две недели без выходных и ни капельки не устал! И ведь всё по собственной инициативе: так жгло желание быть полезным, что совсем не хотелось останавливаться. В конце концов пригрозили отстранить по состоянию здоровья, и пришлось согласиться на недельный отдых.       И вот, хватило какого-то одного дня, чтобы отоспаться; и теперь Виз не знает, чем себя занять. Убрался в квартире, выстирал одежду, сварил кофе — а энергия всё равно хлещет через край, прям хоть вокруг дома бегай. Но сейчас бегать опасно: под утро, как обычно, город накрыл особенно густой туман, в таком воспоминания в два счёта потеряешь, а там и до утраты личности недалеко.       Поэтому Виз устроился на балконе — закутался в плед, притащил кофе и сигареты; отпивает по глоточку, пускает дым, любуется спящим городом. Наружу сейчас высунется только безумец, поэтому улицы пусты; разве что «фонари» дежурят: как раз таких безумцев ловят, возвращают им воспоминания и провожают домой. Правда, отсюда, с третьего этажа, ничего толком не видно: уж очень густо туман стелется по земле; вот жил бы Виз на этаж-два пониже... Нет, тогда он бы вовсе не рискнул на балкон выходить: ещё не хватало в собственной квартире воспоминаний лишиться!       И пускай увидеть ничего не получается — можно слушать во все уши. Вот чьи-то негромкие шаги, короткий разговор — кажется, кто-то заблудился в тумане и ему предлагают помочь; загадочная возня, совсем не похожая на оказание помощи, глухое падение и... стон?..       — Да чтоб тебя... Зараза... П... помогите, пожалуйста! Если... здесь хоть кто-нибудь есть...       Виз подскакивает, чуть не роняя чашку. Там что-то случилось! Кому-то в тумане нужна помощь! Хорошо если это «фонарь», он хотя бы туман отогнать сумеет; а если нет, если это самый обычный человек, сейчас вдобавок особенно беззащитный?..       Энергия хлестала через край? Скучал по возможности быть полезным? Ну что ж, вперёд, спасай чужую жизнь! Твои способности визитёра вряд ли здесь пригодятся: человек пока ещё не умер, — но разве это значит, что надо отсиживаться на балконе?..       Чашку — на стол, сигарету — в пепельницу; схватить куртку — и вперёд, едва ль не кубарем вниз по лестнице.       Толкнуть дверь подъезда, выскочить на улицу — где этот несчастный, кого тут надо спасать?..       — Я здесь, — негромко окликают из тумана. И Виз, обернувшись, натыкается взглядом на светящиеся глаза.       Всё-таки «фонарь»; повезло ему — то есть вообще-то не повезло, но если бы был обычным человеком — не повезло бы ещё больше.       Какие у него глаза яркие, будто лампочки; никогда вблизи не смотрел, даже не представлял, что «фонари» своим взглядом и правда светят, это не красивые слова, а сухая констатация факта.       И туман вокруг словно расступился, а ведь казалось, что он тут густющий, как сметана...       — Ты меня извини, — цедит «фонарь», — но если ты пришёл помочь — помогай, пожалуйста, а не пялься, как дурак. Или ты визитёр и ждёшь, пока я умру?       Сморгнув оцепенение, Виз наконец замечает, что «фонарь» сидит на земле, прижимая ладонь к правому боку, а между пальцами у него сочится кровь. Это кто ж его так отблагодарил за предложение проводить домой?..       — Я... визитёр, да, — медленно кивает Виз, мысленно стуча себя по голове: ну хватит молча таращиться, эй, ты чего? — Но ждать твоей смерти не стану. Дай-ка взглянуть... — Опустившись на корточки, он тянется к ране, и «фонарь» послушно убирает руку, чуть заметно морщась. И признаётся подрагивающим голосом:       — Меня ограбить хотели, представляешь? Притворились, что попали в беду, а когда я поспешил на помощь — полоснули ножом. Что самое смешное: у меня с собой и не было ничего, лишь ключи от квартиры; хорошо хоть их не забрали...       Виз шипит сквозь зубы: и откуда только берутся придурки, желающие нажиться на «фонарях», которые, на минуточку, пришли в этот мир вот таких придурков от тумана защищать? Как же удачно ему не спалось: рана неглубокая, обычный длинный порез, только крови много, а всё-таки сидеть в таком состоянии на холодной земле в ожидании утра и пытаться из последних сил светить хотя бы самому себе — то ещё удовольствие...       Выпрямившись, Виз предлагает:       — Пойдём ко мне? Там тебя и залатаю: в тумане, уж извини, даже рядом с тобой это делать не рискну, мне бы условия поспокойнее.       «Фонарь» молча протягивает руку — и Виз помогает ему подняться и, позволив опереться на плечо, ковыляет к подъезду.       Только бы вдруг не свалилась дурная ватная усталость — как это бывает после бессонной ночи!       ...Подлеченный «фонарь» не отказывается ни от душа, ни от футболки Виза, ни от кофе. Сидит на табуретке, расчёсывает пальцами пшеничные волосы, и глаза у него даже сейчас горят, хотя уж в квартиру туман не заберётся. Какие же «фонари» удивительные создания! И как жаль, что выучиться на «фонаря» нельзя, можно им только родиться — человеком, созданным отгонять туман...       — Тебя как зовут? — неожиданно спрашивает «фонарь». Как хорошо всё-таки на нём смотрится эта футболка, лишь бы не залюбоваться так, что весь кофе убежит: очень глупо получится. — Меня вот — Хельги.       — Меня — Виз.       — Это... сокращение, да? А как полностью?       — А полностью, — усмехается Виз, — я Визитёр. Так что, считай, на улице я тебе ещё и представился.       И сердце ухает вниз живота: ого, я прямо сразу перед ним открылся, с ума сойти.       Потому что обычно полное имя Виз называет спустя какое-то время общения, когда становится ясно, что человек не дурак и смеяться не будет: наслушался в детстве дразнилок от соседских детей. Но этот «фонарь», этот Хельги всё-таки не выглядит дураком; то есть хочется надеяться, что внешность не обманчива и он сейчас не отпустит какую-нибудь глупую шутку... Или хотя бы из чувства благодарности промолчит.       — Так понравилась профессия, что взял себе прозвище в её честь? — уголками губ улыбается Хельги.       — Да нет, — дёргает плечом Виз, — это моё настоящее имя. И всё наоборот: сначала меня так назвали, а уже потом я решил стать визитёром. — И вздыхает: — Родители, видишь ли, были восхищены подвигом визитёров на войне с туманом: героические люди, стольких успевали вытащить, прежде чем душа попадала во власть смерти, а туман стирал не только воспоминания, но и личность! Ну и решили отдать дань их памяти, назвав меня Визитёром; и даже не подумали, каково мне с таким именем будет жить.       — Дразнили?.. — догадывается Хельги; и столько тепла в его глазах, что Визу хочется всю-всю свою жизнь пересказать, лишь бы подольше на него так смотрели.       Да только Хельги не просил всем-всем делиться, ему только история имени интересна. И потому Виз ухмыляется:       — О, не то слово! «Мальчик-мальчик, а какое твоё настоящее имя? Тебя ведь не могут звать визитёром, это профессия, так никого не зовут. Или у тебя настоящего имени и вовсе нет?..» Я спорил, рыдал, пытался не обращать внимания — ничего не помогало. Зато как только собрался с духом и дал в нос — дразнить сразу перестали. А остальным я просто не называл при знакомстве полное имя; открывался, лишь когда понимал, что они не дураки и дразнить не станут.       И, смущённо отведя глаза, мысленно прибавляет: «Ты вот первый, кто моё полное имя сразу узнал».       — Выходит, в каком-то смысле ты был предназначен своей профессии с рождения... — задумчиво заключает Хельги, теребя прядку волос. — Прямо как я; ну, и остальные «фонари». Знаешь, кстати, — он коротко фыркает, — я сначала совсем не хотел быть «фонарём» как раз из-за такого предназначения. Что это, мол, такое, за меня всё заранее решили, а если я вовсе не «фонарём» желаю работать?.. Не то чтобы нарочно гасил свой свет, и когда город звал — всегда выходил на улицы; но вредничал ужасно, всем вокруг нервы мотал. Папа однажды не выдержал: «Да кто тебя заставляет, работай кем хочешь, никто не обязывает „фонарей“ быть только „фонарями“!» Я от осознания этого ка-ак выпал! И глаза сразу разбежались, хотелось везде и всюду успеть, но разве ж это возможно? Так что я сейчас ищу себя — того, который не только «фонарь». Ну и по улицам, как видишь, до сих пор хожу, благо за это тоже платят... Стал бы я бесплатно рисковать здоровьем! — и смеётся он так легко, будто не сидел на земле весь в крови какой-то час назад.       Хорошо, что от пореза теперь остался лишь тонкий шрам — да и тот скоро исчезнет. Виз не только визитёр, он и людей неплохо латает; не настолько, чтобы быть врачом, но, как показывает практика, для спасения несчастного «фонаря» этого вполне достаточно.       Кофе наконец готов, и Виз снимает его с плиты. Разливает по чашкам, добавляет молока, чтобы сгладить горечь; и, подняв глаза, нерешительно предлагает:       — Хельги... Оставайся у меня спать, а? Придётся, правда, жаться друг к другу на разложенном диване, но это всё-таки лучше, чем идти куда-то сквозь холодный туман. Или нет?..       Хельги заканчивает собирать влажные волосы в короткую косичку — и улыбается:       — Определённо лучше.       И глаза у него светятся так, что Виз понимает: он нашёлся. Не блуждал ни в каком тумане, но всё равно вышел на свет «фонаря» — и будет дураком, если теперь куда-нибудь от него уйдёт.