Пока не рассвело

Я постучал в твою дверь. Снова. Ты открыл мне, прекрасный, словно видение, что вот-вот растворится после сна в тумане утра. И я боялся, что ты исчезнешь, ускользнёшь из-под моих пальцев, снова. О чём я думал? Где моя гордость? После всего, что ты сказал, после всего, что я услышал. Но я боялся тебя потерять насовсем. Кто знает, чем обернётся мой бунт против отца и что меня ждёт. Сейчас это не имело значения – я думал только о тебе. О тебе, что из милого наивного мальчика превратился в прекрасного юношу, наполняющего своим образом мои самые потаённые грёзы. Знал бы ты, что я делаю с тобой в них... - позволил бы ты хотя бы малую часть?.. - Входи, Ричард. Кажется, тебе пришлось повторить это дважды, пока я витал в облачных мечтах - вот настолько ты затуманил мой разум; ноги были словно ватные, и я вошёл. Ты затворил дверь, и посмотрел на меня вопросительно. - Мать говорит, что отец запрёт нас с братьями за этот бунт, - сказал я. - Бедный Ричард… - повторил ты почти безразлично. Мне стало не по себе оттого, каким холодным был твой голос. – Что же ты не бежишь?.. - Мать говорит, стража придёт за нами на рассвете… Куда же мне бежать, как ни к тебе… Ты усмехнулся. - Хочешь быть пойманным в моей постели?.. - Я хотел… хотел попрощаться с тобой до того, как всё произойдёт… Твой взгляд стал натянутым, тело напряглось, кажется, я мог разглядеть даже тень волнения. Неужели, мне есть, на что надеяться?.. Мы стояли и смотрели друг на друга, я не знаю, как выглядел я - всегда считал своё лицо невыразительным, но помню то время, когда ты убеждал меня в обратном. А ты стоял и дрожал, твоя грудь слегка вздымалась от учащенного дыхания. - Ты волнуешься?.. – спросил я робко. - Да… - ответил ты, даря мне надежду. – Что же ты… Беги отсюда, дурак… - Я не смогу бежать, не увидев тебя в последний раз… Если бы ты только позволил мне ещё раз к тебе прикоснуться… Ты отступил назад, и меня бросило в холод. Ты замотал головой, и твои глаза покраснели без слёз. - Ты сказал, что не любишь меня. Что никогда не любил… - Я врал… - ответил ты дрожащим голосом. - Откуда я знаю, что ты не врёшь сейчас? – я ступил тебе навстречу, обретя вдруг смелость – что мне терять? Я положил руку на абрис твоей щеки, почти касаясь кончиками пальцев твоей шеи, и ты закрыл глаза. - Ласкай меня… - и льнул под эту ласку. Не мог не поддаться твоей просьбе, скользя пальцами по твоей шее, чуть увереннее нажимая и забегая почти под воротник, мечтая сорвать с тебя это всё. - Так ты соврал? - Да… - шепчешь ты, не размыкая глаз. - Но зачем, Филипп?... «Зачем ты так жесток ко мне всегда, коварное дитя?» - Для твоего отца. Я хотел сделать ему больно. - Унизив меня? - Как он унижал моего отца когда-то. Я должен был как-то отплатить ему. - Принеся меня в жертву? - Прости… - Глупый, думаешь, это принесло ему боль? Да он только порадовался моему унижению. - Я хотел наказать тебя. Твои глаза распахнулись. Жестокое серое небо в декабре. - Наказать меня? - Ты не писал мне. - Я сказал тебе – я боялся. - Да. Я слышал. Ты знаешь, как я мучился всё это время? Два года, Ричард! Я думал, ты забыл меня… Думал, я не нужен тебе. Когда я приехал, я только и мечтал, что словить твой взгляд, только и ждал, что ты придёшь. - Бедный Филипп… - мои руки наконец сомкнулись вокруг тебя, обвив твои хрупкие плечи. – Прости меня, я такой малодушный трус. - Я всё прощу тебе, - говоришь чуть не сквозь слёзы. – Если мне воздашь за мои страдания. - Искуплю поцелуями… И ласками. - Если сделаешь меня счастливым, как тогда… Нашёл твои губы, прикоснувшись к ним легко. Наконец-то я обрёл тебя. И прижался к твоим губам сильней, сминая их в поцелуе, диком и развратном, ты простонал мне в рот, и сердце пропустило удар, а всё тело будто пронзило – как давно я не слышал этого. Я не мог больше терпеть и повалил тебя на кровать, усыпая твою шею цепкими поцелуями, раздевая резкими движениями, а ты словно горел под моими ласками, запрокидывая голову и прося о большем. До рассвета оставалось совсем немного, и мне хотелось отдать тебе как можно больше, всего себя, заполнить ту пустоту, что была в тебе все эти годы без меня. Мне хотелось любить тебя вечно, но уже почти светало. А ты позволял мне всё, хватая меня за плечи и повторяя моё имя, словно молитву, но ведь это ты моё божество, Филипп. Кажется, в пылу любви я так и сказал тебе тогда. Невыносимо хотелось войти в твоё гибкое, податливое тело, но это было бы неподобающим святотатством, осквернением. Сначала я должен был – нет, хотел – искупить свою вину ласками, купая тебя в блаженстве и кутая в поцелуи, жаркие, как огонь, одаривая тебя ими, словно язычник на капище. Но ни одна ласка, ни один поцелуй – не достоин тебя, твоей красоты, юности и дикой, необузданной страсти. Ты словно пришёл из древних сказаний и легенд, юный бог, Бахус. Нет, это ты одариваешь меня, позволяя целовать твоё тело... Я запутался: кто искушает, а кто искушенный. Иногда мне кажется, это ты затянул меня в этот водоворот страстей, коварный демон, а иногда ты лишь наивное дитя, что жмётся к моей груди, доверчиво зарываясь макушкой под подбородок. Я целовал тебе везде – где было уже можно и где никогда до этого не пробовал: твою грудь и нежные соски, твои ноги, твои бёдра, твой плоский живот, твой восставший член; перевернув тебя на постели, я покрывал поцелуями твою спину, раздвигал твои ягодицы и вылизывал между ними, а ты прятал стоны в подушку. Потом я снова перевернул тебя и взял под коленями, прижав твои ноги к груди. Я вошёл в тебя, и ты свёл ноги у меня за спиной, втягивая в этот жаркий сладкий плен. Я зажимал тебе рот рукой, чтобы мы не переполошили стражников, и ты смотрел на меня своими огромными глазами, зрачки затянули радужку глаз, превратившись в почти сплошные чёрные омуты. Чувствуя, что мы оба уже на грани, я ослабил свою руку и взял тебя за лицо. - Скажи это, Филипп, прошу тебя… - Сказать что? – ты стыдливо отводишь глаза, порочный ангел. - Ты знаешь, что… Ты посмотрел на меня так, что этот взгляд я буду помнить до конца жизни. Ты дрожал в моих руках, и твоё дыхание сбивалось с ритма, но ты сказал совершенно чётко: - Я люблю тебя. Я закрыл глаза. Если за это меня ждут все семь кругов ада, то я готов был проходить их бесконечно. Я излился в тебя и взял твой член в руку, сделав пару движений и чувствуя, как твоё тело подо мной подбросило рывками, ты сжался вокруг меня и ослаб, опускаясь на постель в блаженной истоме. Твои волосы разметались на подушке, и на них играли первые блики рассветного солнца. - Я тоже люблю тебя, - прошептал я и поцеловал тебя в лоб. - Поедем со мной, Ричард, - ты провёл пальцами по моей щеке. Я всё ещё был в тебе. – Прошу… Я спрячу тебя в своём замке. Я не отдам тебя ему. Я поцеловал твою руку. И мы седлали лошадей и бежали во Францию. * * * Потом было ещё много чего. Мы вместе пошли в Крестовый поход, ты предавал меня, брал в плен, мы теряли друг друга и вновь находили. И каждый раз ты заверял, что любишь меня. И каждый раз я верил, несмотря ни на что. Я и сейчас верю. Я любил тебя и хотел быть только с тобой. Но мне нужен был наследник. И я встретил женщину. Она была милой, чуткой и понимающей, не просила о многом. По правде говоря, вообще ни о чём. Когда я был с ней, я думал о тебе. Она подарила мне сына. Я назвал его Филипп.