Молчание - золото?

      Ее бьет дрожь – не от чуть теплой воды, а от ударной дозы адреналина в крови. Ярость удесятеряется, когда до нее доходит, что в соседнем отсеке стоит Малдер и таращится на нее через низкую перегородку.       «Чертова Мисс Дезинфекция запихнула нас сюда специально?!»       «Скалли, ты несправедлива…»       От воды разит таким букетом химикалий, что она не удивилась бы, заговори с ней кафельная стенка. Малдер освоил телепатическую речь? Да черт с ним! Бурлящая внутри ярость достигает стадии, на которой ее необходимо выплеснуть.       Когда Скалли пулей влетает в его отсек, Малдер вздрагивает и в замешательстве отступает. Она настырно напирает, бросая ему в лицо россыпь мысленных обвинений. Диана и «ты делаешь это личным», дистанция, которую он заботливо выдерживает, и тот недопоцелуй в коридоре, и…       Бессловесное общение – штука удобная, но обуревающая ее злость требует выхода в словах. Прежде чем она успевает их произнести, Малдер предостерегающе прижимает палец к ее губам.       «Тихо, Скалли. Молчи».       Это простое прикосновение выжигает ее ярость, выпуская на свободу нечто древнее и необузданное, обычно запертое на сто замков. Гремучая смесь влечения, ярости, ревности, гнева заполняют душевую. Воздух становится густым и вязким: поднеси спичку – полыхнет.       Глаза Малдера загораются, на его лице – выражение отчаянной жажды. Он вдруг зарывается в ее волосы, словно собираясь шепнуть секрет, она подается ему навстречу, запрокинув голову, когда кончик его языка прослеживает контур уха.       «Поцелуй меня».       Но его пальцы очерчивают линию скул, скользят по шее. Он наклоняется ближе, прижавшись губами к ямке между ключиц. Дальше, дальше – под подбородком, попутно прикусив кожу на горле, дальше, всегда дальше и всегда не там, где нужно. Когда Малдер вскидывает голову, глядя ей в глаза, Скалли готова взвыть от разочарования.       «Ты заплатишь за эту игру, Малдер».       Она пытается притянуть его руку к своей груди, но его пальцы обхватывают запястье, прижимая его к мокрой холодной стене. Ладно, в эту игру можно сыграть вдвоем. Скалли обхватывает пальцами другой руки его член, и самоконтроль Малдера разлетается вдребезги. Он резко разворачивается, впечатав ее спиной в стенку.       «Твои ножки точно достанут до педали?»       «Если ты поможешь».       Малдер подхватывает ее, усаживая на край перегородки, и ей, наконец, не надо запрокидывать голову, чтобы целовать мягкие теплые губы, покорно уступающие ее напору.       «Ну же!»       «Я думал, ты за рулем».       Резкий толчок, и Скалли блаженно выгибается в его объятиях, уже предвкушая то, что будет дальше, – гармонию, согласное движение двух тел, то, что часто бывает в мечтах, но нечасто происходит в реальности.       Дрожь, расходящаяся из живота до самых кончиков пальцев, как круги на воде, – все сильнее и сильнее. Скалли всегда считала, что это невозможно – кончить просто от того, что мужчина внутри тебя. Малдер наконец начинает двигаться, и все превращается в вихрь из разрозненных кусочков, намотанных, как нить на основу, на одно тягучее до боли ощущение удовольствия: кажется, она умрет, если он остановится.       В глазах Малдера читается все то, что проносится у нее в мыслях.       – Малдер, я…       Она успевает ухватить за хвост вырвавшуюся фразу, но ужас на лице Малдера заставляет ее почувствовать себя героиней сказки, нарушившей неизвестное ей, но исключительно важное табу.       – Мы должны были молчать, Скалли, – отчаянно шепчет он. – Теперь Они все узнают.       Словно в доказательство его слов в душевой начинают мигать лампочки, и раздается противный звук зуммера.       – Все равно! – яростно кричит Малдер. – Сегодня вечером мы будем сидеть вместе и смеяться над вашими…       Она вдруг понимает, почему нужно было молчать. Каждое слово – словно пуля, разбивающая хрустальный купол наверху. Он осыпается целыми кусками, а за ним – острые грани темноты. Последнее, что слышит Скалли, – торжествующий смех Дианы Фоули.       – Так будет с каждым, кто разглашает сюжет истории…       Дернувшись, Скалли открывает глаза. Сон, просто глупый сон. Она все еще здесь, в крохотной гостевой комнате, у хозяев паба, приютивших заблудившуюся в непогоду гостью. Противный зуммер – всего-навсего оповещение об очередном письме. Проклятье!       Проверить почту стоило до пива, которым ее снабдили гостеприимные хозяева. Скалли лихорадочно пробегает глазами ветку сообщений со множеством лаконичных малдеровских «ты где??» и своих однообразных «Скиннер дал мне отпуск». Память тут же услужливо разворачивает перед ней события двухчасовой давности.       «Скалли, я хочу извиниться. Лично. Я могу приехать?»       Скалли сделала последний глоток из уже пустой бутылки и с явным злорадством написала:       «Боюсь, я не дома».       Ответ пришел так быстро, словно все это время Малдер сидел перед компьютером. Это немного грело душу.       «Где ты сейчас?».       Усмехнувшись, она напечатала:       «Голуэй, Коннемара. Прости, не могу сказать точнее».       Долгая пауза. Скалли мстительно представила, как он выискивает местечко с таким названием в Штатах и срывается туда на ночь глядя. Но, увы, Малдер легко раскусил орешек.       «Ирландия, Скалли?»       «Турне на родину предков. Если хочешь приехать и побеседовать, поторопись. Я уезжаю через три дня».       Уф, ничего непоправимо лишнего она не сболтнула. Можно расслабиться. Но расслабиться не выходит. Телу нет дела до доводов разума: она ужасно, жгуче разочарована… Такие сны должны заканчиваться иначе, а не как все ее общение с Малдером – оставляя тебя подвешенной в пустоте в шаге «от». Ее жажда финала – любого финала – так сильна, что, если бы Малдер сейчас появился бы на пороге, его ждал бы прием более теплый, чем два часа назад.       Стук в дверь. Должно быть, ужин.       – Входите! – поспешно кричит она.       Дверь распахивается, и в комнатку вплывает поднос, нагруженный всевозможной едой. Почетное место на нем отведено «лучшим в Ирландии» яблокам в карамели, но нашлось место и для двух неизбежных бутылок пива. А тащит все это великолепие…       Скалли ошеломленно моргает, словно перед ней привидение, но Малдер и не думает исчезать. Озадаченно оглядывается, соображая, куда поставить поднос, и наконец водружает на кровать. А сам остается стоять, глядя на нее со смесью опаски и смущения. Словно ожидая, что она сперва нахлобучит поднос ему на голову, а потом спустит с лестницы.       – Как ты сюда попал?       – Ну… когда у тебя в друзьях не самые последние хакеры страны, грех не поэксплуатировать их таланты.       – Стрелки умеют создавать порталы?       – Нет. Зато могут выяснить, откуда отправлены электронные письма. Я с утра гоняюсь за тобой, Скалли, но ты нигде не задерживалась надолго. Я… принес ужин. И извинения – если ты их выслушаешь.       Она искоса смотрит на Малдера, мнущегося у кровати. Мир? Скорее зыбкое перемирие. Пролог к попытке обсудить обиды без табу и телепатии. Говори хоть до утра – никто не помешает. К тому же, мысленно усмехается Скалли, здесь тоже есть душ. Чертовски тесный, но почему бы не попробовать?