Немного о понимании.

Дате Масамуне огляделся по сторонам. Покои Хидэеси, обставленные с варварской роскошью, почему-то напомнили ему не самого владельца, а его стратега. Вполне возможно, Такенака Ханбей бывал здесь достаточно часто. Сидел здесь, склоняясь над столом, изучая карты и намечая на них места будущих сражений, как сейчас это делал Уесуги Кенсин. Масамуне тяжело вздохнул. Ему совсем не хотелось думать о Такенаке. Последний раз, когда он его видел, кое-что произошло и об этом "кое-что", Дракон предпочел бы забыть. Несколько дней, проведенных в непрерывных разъездах и стычках (сражениями столкновения с разрозненными отрядами Тоетоми, он бы не назвал), ему это вполне удавалось. Но теперь, в осакском замке, Дракон снова вспомнил. Посторонний человек, как и Масамуне, счел бы случившиеся случайностью, пусть и досадной, но вполне объяснимой. А так как это была случайность, то ее следовало выбросить из головы и забыть. Но, если посторонний человек такое проделал бы с легкостью, то Масамуне - нет. И он сам не понимал - почему? Тогда, после боя с Хидэеси, он наткнулся на берегу на его стратега. Это было несомненной удачей, теперь без единого командования, армия Тоетоми становилась легкой добычей. Он притащил (в буквальном смысле, идти Ханбей не мог) его в свой лагерь и пообещал с ним разобраться позже, когда закончит с остальными делами. А дел действительно, оказалось невпроворот. Подкинул ему их Демон Западных Морей, его новый приятель и, на данный момент, союзник. Он проник в замок Тоетоми Хидэеси, выручить из плена своих людей и остался - там. Как объяснил его посланник - Моточика вознамерился удержать замок до прихода армии Масамуне. Дракону оставалось только выругаться и отправиться вытаскивать своего новоявленного союзника из серьезной передряги. Вот тогда-то и произошло это "кое-что". Дракон, после разговора с посланником Моточики, отправился побеседовать с Кодзюро. Его генерал пребывал в обществе Ханбея и, когда Дракон к ним подошел, стратег что-то говорил. При этом он смотрел на Кодзюро и в его глазах, обычно внимательных и обманчиво спокойных, было выражение понимания, будто он беседовал с очень близким ему человеком. Генерал стоял спиной к Дракону, его лица тот не видел, но то что Кодзюро не почувствовал его появления, говорило о многом. Даже слишком - о многом. Дракон остановился. До него долетели уже последние слова. - ...все будет кончено, через несколько часов. Но мне бы не хотелось говорить об этом. - сказал Ханбей. - Я тоже не намерен об этом говорить. - генерал отвернулся, чтобы уйти и увидел Дракона. - Масамуне? - Мы выступаем в Осаку. - голос Масамуне прозвучал резко и недовольно. Кодзюро посмотрел на него с удивлением, но Масамуне сделал вид, что ничего не замечает. Он и в самом деле был недоволен, но не генералом, а собой. Не следовало говорить таким тоном, да и испытывать подобные чувства тоже было глупо. Впрочем, оставалось утешать себя тем, что такие же чувства, при таких же обстоятельствах, испытывают все. И Кодзюро, между прочим, тоже. Достаточно вспомнить, как его генерал относится к Санаде Юкимора. Прямо ревнует. В Осаку они вступили с Уесуги Кенсином. Кодзюро все же убедил его обратиться за помощью к Богу Войны. Впрочем, Кенсин в любом случае собирался напасть на Осаку, так что его планы и предложение Дракона совпали. И теперь они были здесь. - Может Вы хотите поговорить со своим другом? - Кенсин оторвался от карт и взглянул на Дракона. - Здесь нет ничего интересного. И если Вы хотите уйти... - Не хочу. - буркнул Масамуне. Кенсин слегка наклонил голову. В его глазах мелькнуло изумление. Очевидно, он считал, что Масамуне отдаст приказ Кодзюро осмотреть тут все, а сам отправится к своему другу праздновать встречу. Кенсин не ошибался. Дракон собирался поступить именно так, но когда оказался в покоях Тоетоми, то вспомнил его стратега, а так же тот понимающий взгляд, устремленный на Кодзюро и - передумал. Может быть, потому что сейчас происходило нечто похожее на тот обмен взглядами, между понимающими друг друга людьми. Кенсин, скорей всего, собирался обсудить с его генералом дальнейшую тактику боевых действий и Кодзюро тоже очень хотел, как можно скорее, приступить к обсуждению. - Масамуне... - Оставь нас, Кодзюро. Кодзюро повиновался. Кенсин снова опустил взгляд на карты и на его лице мелькнула усмешка. Дракон подошел ближе. - И что же такого неинтересного Вы тут нашли? - спросил он. - А, это. - рука Кенсина скользнула по карте. - Все это относится к прошлому. А людей интересует будущее. - Без прошлого в будущее не придешь. - в тон ему ответил Дракон. - Так что же? Кенсин вздохнул. - Не знаю, стоит ли говорить об этом. - он говорил тихо и слова подбирал неторопливо. - Но меня тревожит одно обстоятельство... Вернее, несколько обстоятельств, связанных с Такенакой Ханбеем. - И что же Вас тревожит? - План войны, который он разработал, очень опасен. Не понимаю, зачем ему это потребовалось. И как он смог убедить Тоетоми принять подобный план. - Значит, Тоетоми ничего не понимал в стратегии и тактике. - Но в этом случае, даже у самого непонимающего появятся сомнения. Всеобщая война, да еще с такими затратами средств и предельным напряжением всех сил. Совершенно не похоже на ту тактику, которую Такенака использовал раньше. И очень хорошо использовал, насколько я понимаю. - Верно. - Впрочем, Вы сами с ним сталкивались. - Кенсин посмотрел на него. - И тоже можете судить. - Да. - усмехнулся Дракон. - Не очень-то она ему со мной помогла. Кенсин снова отвел взгляд и Масамуне почувствовал себя хуже некуда. Тактика Ханбея едва не отправила его на тот свет. Если бы его не сочли умирающим, то возможно, он уже был бы там. Но говорить об этом с Кенсином Дракон не собирался. - Вот это меня и тревожит. - проговорил Кенсин. - Он сменил тактику. Но зачем? - Ну... Мы все делаем ошибки. - Да, конечно. Но это очень грубая ошибка. Если он действительно ошибся. - А Вы думаете, что нет? Кенсин отрицательно покачал головой. - Очень похоже, что он просто хотел избавиться от Тоетоми. - С чего ему от него избавляться? - Дракон даже растерялся. - Хотя бы с того, что Такенака достаточно честолюбив для этого. Большинство людей с кем я общался, и которые знают его очень хорошо, тот же Маеда Кейджи, отзываются о нем очень плохо. Он скрытен, жесток, не останавливается ни перед чем и не считается ни с кем. Некоторые даже уверяют, что именно Такенака стоит за убийством жены Тоетоми. Пусть даже это не так, но тем не менее... не о каждом будут говорить подобные вещи. - Вы правы. - Скорей всего, он убедил Тоетоми принять подобный план, когда пообещал, что его исполнение немедленно положит конец войне. - И он смог бы это сделать? - Не думаю. Один шанс из ста, слишком мало, даже для такого талантливого стратега, как Такенака Ханбей. Так что,не представляю, что он мог рассматривать подобный план, как осуществимый. - А, понятно.- хмыкнул Дракон. - И чем же ему не угодил его господин, если он решил так его обмануть? - Вполне вероятно тем, что Тоетоми обходился с ним достаточно пренебрежительно. Он был одним из его генералов и только. - Он, насколько мне известно, был его стратегом. - О, только на словах. Тоетоми пользовался, конечно, его навыками стратега, но так сказать негласно, и Такенака с этого мало что имел. - Вы думаете его могли перекупить? - А, вот это, более чем вероятно. Врагов у Тоетоми хватало и у кого-то из них могла появиться такая мысль. - У кого, например? - Например, у Мори Мотонари. - У Мотонари? - Да, потому что он достаточно умен, чтобы не пренебречь такой возможностью. И Такенака мог за нее ухватиться. Стать единственным стратегом у Мотонари, куда лучше, чем оставаться с Хидэеси одни боги знают на каком месте и без малейших надежд на повышение. Поэтому я и считаю, что он убедил своего господина принять этот невероятный план, зная что тот хочет как можно скорее положить конец войне. - Ну, знаете ли... - Знаю. - вздохнул Кенсин. - К сожалению слишком много знаю. Когда вы избавили его от Тоетоми, в его руках оказалась большая часть армии. Так что если бы он оказался с Мори Мотонари... - Постойте, я не совсем понимаю. К тому времени Мотонари разорвал договор с Хидэеси и начал мятеж. А Такенака отправился с ним разбираться. - Верно. Он уехал и оставил Тоетоми Вам. Как гладко все выходит, Вы не находите? - А по моему, выходит мерзко. - Согласен. Если бы не Санада Юкимора и не ваш генерал, то эти двое непременно бы встретились. И кто знает...- Кенсин встряхнул карты. - Разумеется здесь нет важных бумаг. Да и кто доверяет такое бумаге. Дракон глотнул побольше воздуха. - Что ж, спрошу об этом Такенаку, когда его увижу. - Спросите. Только вряд ли он вам скажет правду. Мори Мотонари погиб... Так что никаких доказательств его измены у Вас нет. Дверь покоев открылась и вошла синоби Кенсина. Бог Войны направился к ней. Они обменялись несколькими словами и Кенсин сообщил, что вынужден оставить Масамуне. До следующего утра. Дракон выбрался за ним следом. И первого кого увидел - Кодзюро. - Тяжелый был день. - сказал он своему генералу. - И компания тоже не из приятных. - Кенсин может быть очень опасным противником. - заметил Кодзюро. - Да. - согласился Масамуне. - Тяжело же с ним приходится Такеде! И Санаде тоже придется нелегко. - Вы чем то расстроены, Масамуне? - А? Нет. - Дракон запнулся. - Ты вроде достаточно общался с Такенакой? Кодзюро посмотрел на него с явным недоумением. - Вы говорили о нем? - Да, так получилось. Обсудили прошлое, так сказать. Он пересказал Кодзюро свой разговор с Кенсином. Генерал выслушал, потом спросил: - И что Вы хотели узнать у меня? - Даже не знаю. - Дракон помрачнел. - И стоит ли? Я и так его убью, за то что он сделал, так зачем мне узнавать, что он сделать не успел? - Тогда забудьте об этом. - Кодзюро посмотрел на дверь, за которой скрылся Кенсин. - А я с Вашего разрешения пойду. - И куда это ты собрался? - прищурился Дракон. - Мне нужно поговорить с господином Кенсином. - Он просил его не тревожить до утра. - Чтож, тогда поговорю с ним утром. - О чем? О Такенаке? - Да. - А каким образом это касается тебя? - Масамуне... - Ты посоветовал мне забыть о разговоре с Кенсином, а сам, значит, намерен его продолжить? - Масамуне! - Кодзюро, я в последний раз спрашиваю, каким образом это тебя касается? - в голосе Дракона послышалось уже не раздражение, а гнев. Но Кодзюро это не смутило. - Я не собираюсь стоять в стороне, когда кого-то обвиняют в измене, без достаточных доказательств. - отрезал он. - Если знаю, что он не виновен. - Ты это знаешь? - Знаю. Поэтому и хочу поговорить с господином Кенсином. - Может сначала со мной поговоришь? - Но, господин, Вас это... - Не касается. - закончил за него Дракон. - Но это касается почему-то тебя. Может мне плевать на Такенаку, но ты то мне не безразличен. Так говори в чем дело? - Господин Кенсин решил, что Ханбей убедил Тоетоми принять план, который невозможно осуществить. Он ошибся. Все было наоборот. - Ты хочешь сказать, что это Хидэеси убедил Ханбея принять этот план? - Хидэеси его не убеждал. Он просто отдал приказ. Возражений Ханбея он не принял. Спросил только, есть ли хоть один шанс выиграть. А так как он все же был...- Кодзюро умолк. - Надо полагать, ты знаешь об этом от самого Ханбея. - заметил Дракон. - Да, я спросил его об этом, когда Вы... привели его в лагерь. - И ты ему поверил? - Вполне. Вы же знаете, что Хидэеси с самого начала не собирался затягивать войну. - Но так же вполне возможно, что и Кенсин не ошибается. - задумчиво протянул Масамуне. - Такенака мог получить такой приказ, но если знал, что не может его выполнить, то вряд ли бы остался с Хидэеси. - При подобных обстоятельствах это долг любого генерала. - Такенака не любой генерал. Он лживый, мерзкий ублюдок и тебе это известно лучше, чем любому другому. - Мне также известно, что он никогда не предал бы Хидэеси. - Известно? Откуда? - В тюрьме Такенака предложил мне перейти на службу к Хидэеси. - Кодзюро передернуло. - Предложение, конечно, было оскорбительным, но он полагал, что оказывает мне огромную честь. - И что же? - Я, разумеется отказался, однако, он свои попытки не оставлял. Тогда я спросил его, неужели он всерьез рассчитывает, что я соглашусь на подобное предложение? Он ответил,что да, потому что только Хидэеси достоин править страной и если я достаточно разумен, то признаю это. Так неужели он мог оставить своего господина, если почитал его так сильно? - Думаю, что - мог. Он то точно достаточно разумен и когда понял, что правителем Хидэеси не быть, стал бы спасать свою шкуру. - Он этого не сделал. - Кодзюро, ты не можешь этого знать. - Но я знаю. - Знаешь? - Ему не имело смысла спасаться. - тихо проговорил Кодзюро. - Такенака был болен и болезнь была смертельной. - Он сказал тебе о своей болезни?! - Нет. Во время последнего боя у него пошла горлом кровь. И тогда в лагере... Он сказал, что ему осталось жить несколько часов. - И ты ничего мне не сказал? Лицо Кодзюро стало растерянным. - Масамуне, это было уже неважно... И к тому же ничего бы не изменило. - В любом случае, ты должен был мне сказать. Кодзюро отвел взгляд. А Масамуне вдруг вспомнил, как тот выговаривал ему после поединков с Санадой Юкимора: ""Господин, Вам не следовало... Вас это только задержит. Зачем Вы всякий раз вступаете с ним в бой?" А что я мог ему сказать? Что в наших битвах с Санадой нет никакого смысла, кроме удовольствия от самого боя, и только? Но для меня это самое сильное удовольствие, которое я могу испытать и которое никогда не испытываешь ты. И пусть я поступал глупо и для меня непростительно, однако, это все же можно понять. Но я это я, а как же ты, Кодзюро? Как я должен понимать тебя? Ты же никогда не делал глупостей, так что же с тобой творится сейчас? Пытаешься защитить честь моего врага? Хотя... если о будущем страны, военных планах и применении стратегии, ты мог говорить только с этим врагом, так чему я тогда удивляюсь? И чего я тогда, твой друг и господин, стою?" - Я заберу карты. - сказал Масамуне. - Кенсин заявляет, что они не представляют интереса, так что ему они не понадобятся. - Вы думаете они понадобятся Вам? - Надо же когда то начинать. - он старался говорить спокойно. - Я имею в виду интересоваться стратегией и тактикой, а не взваливать это на тебя одного. - Вы уверены, Масамуне? - Уверен. Больше я такой ошибки не допущу и тебя под удар не подставлю. Хватит и одного раза! - Дракон сделал шаг по коридору. - О наших дальнейших планах и о Ханбее я поговорю с Кенсином завтра. Сам.