Love Is Blindness

У Драко глаза – грозовое небо. У Гермионы волосы – мягкий каштан. Каждый раз, когда их ладони соприкасаются, с неба падает новая звезда, каждый раз, когда они пересекаются взглядами, за окном рождается новая Вселенная только для них двоих. Они сидят за одним из столиков в уличном кафе. Такие любят показывать в романтических фильмах, где главные герои оставляют свои номера на кружевных салфетках. Драко пьет какой-то замысловатый фреш, с примесью алкоголя, а Гермиона держит чашку теплого латте в руках, безуспешно пытаясь согреться. Мимо их столика проносится стайка француженок, легких, воздушных, стучащих каблучками своих Christian Louboutin, но Малфой даже не удостаивает их вниманием. Он бездумно скользит взглядом по тонким запястьям Грейнджер, чертя невидимые линии между россыпью родинок на ее руках. - Ты звал меня просто помолчать? – она улыбается ему, как старому знакомому с соседней улицы. И в ее глазах не скользит ни грамма презрения и даже жалости. Только легкая грусть, но Драко не в ответе за эту эмоцию. - Иногда, это все, что нам нужно, - он возвращает ей улыбку в ответ, и она смущенно опускает взгляд. Школьная любовь, она не забывается. - Ты мог бы помолчать и наедине с самим собой, - она зябко передергивает плечами и бросает взгляд на хмурое предгрозовое небо. Кажется, Малфой не в духе. - Но с тобой намного интереснее, - он кивает ей легко и привычно, как будто между ними не было расстояния в пару лет. У Драко руки – кожа да кости. У Гермионы губы – клубничный джем. Каждый раз, когда они случайно встречаются в городе, каждый из них делает вид, что жутко спешит по делам, а потом украдкой бросает тоскливые взгляды в спину уходящего. - Сейчас в Париже модно говорить, что любовь живет три года, - Гермиона легко проводит ладонью по его мягким волосам. - В таком случае, нам осталось недолго, - Драко расслаблено прикрывает глаза. Лежать на коленях у Грейнджер после тяжелого рабочего дня – маленькая победа над вечностью. - Всего лишь каких-то четыре дня, - она мягко целует его в лоб, обдавая ароматом пятой Chanel и ему кажется, что он вдохнул чистый Феликс Фелицис. - Проведем их с пользой, - решительно говорит Малфой, вырывая книжку из рук совсем не сопротивляющейся Грейнджер. У Драко жизнь – шахматная доска. У Гермионы мечты – кофе с корицей и сахаром. Каждый раз, когда Министерство находит Малфоя, тот срывается с места не предупреждая ее, и она снова начинает поиски, даже не зная, встретятся ли они еще раз. - Ты мог бы выбрать место и потеплее, - почти ворчливо произносит девушка, когда Малфой открывает ей дверь с наставленной прямо в лицо палочкой. -Что ты, Мерлин тебя побери, здесь делаешь? – почти кричит он, а руки тем временем обнимают ее, прижимают к себе крепче, ближе, как в последний раз. Снова. - Думал, я отпущу тебя? – она улыбается лукаво, почти соблазнительно, только прядь из прически нежно спадает на шею. - Думал, что смогу уберечь тебя, - серьезно отвечает он, мановением палочки запирая дверь. У Драко любовь – одна, на целую жизнь. У Гермионы – тоже самое. - Когда-нибудь они поймут, - говорит ей Драко, забирая альбом со старыми колдографиями. - Но так и не смогут простить, - она доверчиво жмется к нему, согреваясь в надежных руках. - Тебе так нужно их прощение? – он смотрит внимательно на нее, а она не замечает, вглядываясь в танец прирученного огня. - Если бы не ты, без них не было уже и меня, - она отвечает не задумываясь и очень потом об этом жалеет. После вечно ослепленного солнцем Парижа и заваленного снегом Берна, дождливые улицы Лондона кажутся ему унылым сном. Он находит нужный дом безошибочно, выделяя его тем самым чутьем, которое помогало ему скрываться все это время. Дверь открывается слишком быстро и резко, так, что даже Малфой не успевает собраться. Хотя, к чести Поттера, тот лишь кивнул, приглашая зайти в дом. Смышленый он все-таки, Мальчик, который зачем-то выжил. - Ты ведь знаешь, что Гермиона со мной? – Драко предпочитает начать разговор первым, избежав неуютной неловкости в разговоре двух старых врагов. Поттер в ответ кивает и сжимает бокал чуть крепче, костяшки белеют, выдавая сеть шрамов с головой. - Напиши ей, - почти просит Малфой, задумчиво рассматривая свой бокал, вслушиваясь в тихий звон кубиков льда. Ему кажется, что он слышит ее звонкий смех. - О чем? - Да о чем угодно, придурок, - беззлобно кидает слизеринец, ставя стакан на стол, - только напиши ей то, от чего она перестала бы беззвучно плакать по ночам. На этой ноте они расстаются и Драко почему-то уверен, что через пару дней к ним в дом постучится сова. После вечной осени с промозглым ветром, прохладное канадское лето кажется ему нонсенсом. Поэтому он упорно не верит календарю, считая, что время замерло. Удобный самообман. Письмо приходит через неделю, когда Малфой начинает потихоньку злиться. Сова стучится в стекло неожиданно громко, разрывая тишину устоявшегося вечера. Гермиона испуганно подрывается с кресла, роняя плед на пол, а Драко лишь прикрывает глаза, мысленно думая, как разместить вещи если вдруг освободятся полки в шкафах. Письмо длинное, как эссе на уроке Снейпа. Наверное, вымученное с таким же трудом. Гермионе не хочется думать о том, какую часть из этого написал Гарри, какую Джинни. Она просто держит свиток в руках, пытаясь сдержать слезы. Получается плохо, но Драко вежливо не смотрит в ее сторону, поэтому, все хорошо. Гарри пишет о том, как скучал, как поживает Рон, о том, как в Министерстве продвигаются новые законы и как пусто теперь в той квартире, которую девушка снимала в Лондоне. Поттер пару раз припомнил что-то из школьных годов, приплел пару деталей с тех времен, когда их домом была палатка. Под конец девушке уже казалось, что она читала одно и то же, просто написанное разными словами. Возвращайся. Теплый огонь в камине, чай с имбирем, клетчатый плед уже аккуратно разложенный в кресле и любимая книга Камю. Белая сова улетает без ответа, а створки окон захлопываются с особой силой так, что дребезжит стекло. У Драко глаза – грозовое небо из которых никогда не прольется дождь, а у Гермионы волосы – мягкий каштан, пахнущий свободой и зимним летом.