Разделяем боль друг друга, страдаем вместе, грустим вместе, радуемся вместе, смеемся вместе. И умираем тоже… вместе.
***
Кибертрон. 9680-й фрон.
— И только посмей мне сказать, что не любишь! Слышишь?! Только посмей! Я ненавижу тебя за причиненную боль, Мегз, и люблю одновременно! Та боль, что я испытываю сейчас, не сравнится с чувствами, что я пережил тогда… Прости. Голос красно-синего трансформера эхом разливался по медицинскому отсеку. Из его оптики тек омыватель. Ему было больно, очень больно. Оптимус умирал. Медленно, мучительно... Сидевший на платформе серебристый близнец посмотрел на страдавшего брата и сжал его манипулятор. Его Искра разрывалась от боли, ведь Оптимус покидал его. — Я люблю тебя, брат, — прошептал Мегатрон. — Люблю больше жизни. Не уходи… «Люблю…» Он повторял эти слова много раз — и мимо. Некому больше повторять, потому что его любовь мертва. Навеки. Оптимуса больше нет. Но Искра сильнее смерти, и Мегатрон это понимал. Он многое хотел сказать брату, за многое извиниться, но увы… Извиняться было уже не перед кем.***
Зона Д-1. 7896-й фрон.
Он чувствовал его Искру, партнерскую Искру. Она кричала — от боли, от страха… Ей было плохо, а он ничего не мог сделать. Он знал, что должен найти, согреть, уберечь, но не мог. Ледяной страх сковал его собственную Искру. Солчэг в этот момент работал на заводе. Он был единственным кормильцем в семье. Его смена должна была закончиться через пару джоор, и дома его ждали партнер и беты. На Искре боевикона было неспокойно: он боялся, что что-то случится. И случилось… Все началось неожиданно. Планета, как и многие другие, находившиеся на границе с Кибертроном, была атакована квинтессонами. Корабли захватчиков уничтожали все на своем пути. Кругом слышались взрывы, крики, плач бет. Первый взрыв, за ним второй, третий… Войска Кибертрона были мгновенно мобилизованы. Солдаты пытались подавить натиск врагов, но их было слишком много. Солчэг выскочил из здания завода, трансформировался и на максимальной скорости полетел домой. Он боялся, что может не успеть. И действительно… — Дани! — прокричал Мегатрон. — Где же ты? Ему было страшно, он боялся, что дани больше нет. Прогремевший взрыв уничтожил часть их дома, засыпав его обломками здания. — Братик! — послышался испуганный крик младшего близнеца. Оптимус подбежал к Мегатрону и спрятался за ним, а их дани нигде не было. Мегатрон уже несколько раз звал его. Пустота. — Дани… умер? — спросил Оптимус. Его нежно-голубая оптика наполнилась омывателем. — Нет, Опти. Он жив. Мы найдем его, обязательно! Помоги мне. Братья начали разбирать завалы, пытаясь отыскать потерявшегося дани — совсем одни, без чьей-либо помощи. Но, к счастью, им недолго оставалось быть в одиночестве… Солчэг расширил оптику — часть их дома была разрушена, а то, что сохранилось, было завалено обломками. — Мегатрон! Оптимус! — прокричал он, забежав внутрь. — Где же вы? — Все, что ему оставалось, это пытаться отыскать бэт в этом беспорядке. — Опи! — донесся голос Мегатрона. Близнецы пытались убрать балки. — Дани... Он там. — Отойдите! — приказал Солчэг. Когда спарки отползли в сторону, он принялся откапывать партнера. Он чувствовал, что тот еще жив. Он верил. Очередной взрыв уничтожил остальную часть здания. Солчэга завалило. Кое-как выбравшись, он, весь покрытый ранами, зашипел от боли. Темно-серый, с красными вставками на плечах, мех резким ударом отшвырнул кусок здания, сдавивший ему ногу, и медленно поднялся. Было больно, очень больно. Он стиснул дентопластины. — Опи? — донесся голос маленького спарка, которому на тот момент не было и двух ворн. Повернувшись, мех увидел близнецов, прижавшихся друг к другу, и медленно пошел к ним, превозмогая боль в поврежденной ноге. — Оптимус! Мегатрон! — прокричал боевикон, подхватив близнецов на манипуляторы. — Где дани? — спросил Мегатрон, посмотрев на него и всхлипнув. Оптимус прижался к броне альфы, ища защиты. Обоим малышам было страшно. — Не знаю, маленький. Но я найду его, обязательно. Что чувствует Искра? Боль. Страх. Смерть. Одиночество. Искра чувствует вторую половину себя. Но что, если эта вторая часть медленно слабеет? Боль становится сильнее. Боль разрывает изнутри. «Спаси меня… Спаси…» — доносится ее тихий голос. Партнерская Искра. Она зовет и плачет. — Ты все еще жив, милый… — прошептал Солчэг. — Я все еще слышу тебя. Ему удалось отыскать партнера среди обломков. Но то, что он увидел, повергло меха в ужас. Некогда красивый корпус джета был покрыт ранами. В правом боку торчал обломок. Солчэг знал: любимого уже не спасти. — Защити… их… — еле слышно проговорил умиравший мех. Его некогда бело-синий корпус становился блеклым. Солчэг держал на манипуляторах медленно сереющий корпус. Искра, которую он так любил, неумолимо гасла. — Не уходи, — прошептал мех, прижимая любимого к себе. — Пожалуйста… Но Искра партнера погасла. Подняв голову, Солчэг закричал от невыносимой боли. Из его оптики тек омыватель. «Защити их…» — последние слова его партнера перед тем, как его Искра угасла. — Я защищу их. Обещаю, — прошептал Солчэг, опустив голову. Затем, положив корпус бондмейта на пол, он поднялся, утер омыватель и развернулся. — Что с дани? — спросил Оптимус, посмотрев на медленно подошедшего к ним меха. Было видно, что тот еле держится на ногах. — Он спит? — Да, малыш, — ответил тот, склонившись и погладив Оптимуса по шлему. — А он проснется? — поинтересовался Мегатрон, посмотрев на опи. — Нет… Не проснется… никогда. — Солчэг посмотрел на пол и из последних сил поднял люк. — Полезайте туда, — сказал он спаркам. — Быстро. И не спорьте, пожалуйста. — А как же ты? — спросил Мегатрон. — Там есть место только для вас двоих, — ответил тот, еле заметно улыбнувшись. Оптимус посмотрел на опи и разрыдался. Мегатрон прижал его к себе. Как только они залезли в люк, Солчэг плотно закрыл его. — Вас найдут, — прошептал он. — Обязательно… Силы покидали его. Солчэг с трудом подошел к корпусу партнера и опустился на колени. Его собственная Искра медленно гасла — она тянулась к Искре партнера. Мех лег на пол рядом с партнером и обнял его. — Скоро мы будем вместе, — проговорил он. — Я люблю тебя, моя Искорка… Когда прибыли спасатели, было уже поздно. Солчэг лежал рядом с партнером, обнимая его. Оба меха были мертвы. — Бедняги, — печально проговорил один из спасателей, склонившись над корпусами. — Их уже не спасти. Из-под люка в полу доносился тихий плач. Высокий мех в голубой броне подошел и, наклонившись, осторожно открыл его. — Здесь спарки! — прокричал он, посмотрев на сжавшихся друг к другу близнецов. — Они живы! — Забираем их, — произнес главный спасатель, поднявшись. Оптимус всхлипнул и сильнее прижался к брату. Ему было страшно. Мегатрон же, как старший, крепче прижал его к себе. — Не бойтесь, малыши, — проговорил мех, взяв их на манипуляторы, и поднялся. — Все будет хорошо. Мегатрон обернулся и удивленно посмотрел на неподвижно лежавших альф. Его крохотная Искорка сжалась. — Что с опи? — спросил он. — И… с дани? — Они спят, малыш, — ответил мех, посмотрев в его оптику. — Ушли в вечный оффлайн. Оптимус прижался к броне брата и разрыдался. Мегатрон тоже не смог сдержать омыватель. Они остались совсем одни. Нет больше альф. Никого нет. В тот орн Мегатрон поклялся, что любой ценой защитит брата. Что чувствует брошенный альфами малыш? Боль, злость, одиночество, ярость. Бета не нужен был, и его выкинули, как ненужную игрушку. Тогда зачем, спрашивается, было активировать? Лучше бы избавились сразу после заискрения. А еще лучше — вообще не заискряли. Но даже этим спаркам было легче. Даже им. Чего не скажешь о бетах, которые теряли создателей во время войн, несчастных случаев или болезней. У этих малышей Искры тянулись к альфам куда сильнее, и они не знали, что с этим делать и как жить. Им было страшно. Серебристый бета присел на платформу рядом с братом и погладил того по антеннкам. Прошел месяц после того, как погибли их создатели. Все это время Оптимусу снились кошмары. Он каждую ночь кричал в перезарядке, звал альф, но их не было. И спарку было очень страшно. Он не знал, как жить дальше и что делать. Успокаивало лишь то, что рядом был Мегатрон. Его брат, его защита. Он чувствовал брата всей своей Искрой. Чувствовал, что тот никогда не даст его в обиду, и от этих мыслей становилось чуть легче. Мегатрон же, в свою очередь, поклялся, что не позволит никому причинить боль его брату. Поклялся, что вырвет Искру каждому, кто хоть пальцем притронется к его Оптимусу. И, возможно, еще в столь маленьком возрасте он чувствовал нечто большее, чем просто желание оберегать. Однако тогда Мегатрон не понимал, что это за чувство. Резко включившись, Оптимус вскочил и начал озираться. Все тот же отсек, куда их поселили месяц назад после того, как вынесли из разрушенного дома, рядом платформы, на которых перезаряжались такие же спарки, как и они с братом — брошенные, оставленные без альф, сироты, и сам Мегатрон. Оптимус обнял брата и прижался к его теплой броне. Искра за серебристыми пластинами запульсировала, пытаясь успокоить вторую ее часть. Оптимус тихонько захныкал. — Не плачь, братик. Обещаю, что никому и никогда не позволю тебя обидеть, — проговорил Мегатрон, погладив его по шлему. Тот понемногу успокоился под ласками и затих. «Не позволю тебя обидеть…» — Эту клятву Мегатрон повторял много раз. Вот только он не знал, что однажды сам же ее нарушит. Не знал, что сам же заставит страдать брата и причинит ему боль. Как и не знал, что их связанные с активации Искры всегда будут тянуться друг к другу, что бы между ними ни происходило и какую бы боль ни пришлось пережить.***
Академия Кибертрона. 7897-й фрон.
Оптимус был слабее брата во всем. Он не умел сражаться, не знал, как защитить себя. На протяжении долгих четырнадцати ворн, что они провели в приюте, мехлинг всегда ходил рядом с братом. Тот не позволял никому навредить Оптимусу: защищал от всяческих попыток ухаживаний со стороны старших мехов, от часто случавшихся в приюте драк, и это было вполне нормально — они же братья. А то, что спят вместе на одной платформе, естественно. Никому в процессор не закрадывалась мысль о том, что между ними что-то может быть. Так продолжалось до тех пор, пока они не поступили в Кибертронскую академию. Оптимус вошёл в отсек и, подойдя к платформе, присел. Занятия закончились несколько клик назад, и он, желая побыть в одиночестве, вернулся к себе. У Мегатрона было еще одно занятие, так что Оптимус мог спокойно побыть в одиночестве и подумать. Он любил Мегатрона. Тот заботился о нем после гибели альф, всегда был рядом, когда у Оптимуса случались кошмары, обнимал, успокаивал, защищал. Оптимус любил его, и в последнее время начал чувствовать, что эта любовь отнюдь не братская — она была куда сильнее. Оптимусу хотелось прижимать Мегатрона к себе, чувствовать его Искру, ощущать, как тот целует его — и не только. Ему хотелось отдаться Мегатрону, хотелось, чтобы тот был у него… первым. — Неужели я… влюблен? — спросил сам у себя Оптимус и немного ужаснулся этому, но все же понимал, что это так. Ведь Искры не пульсируют просто так, ощущая рядом родственную Искру. Это куда сильнее, чем можно себе представить. — Влюблен… Но что скажет на это Мегатрон? Наверняка откажет. Он ведь такой… сильный. Вон сколько мехлингов бегают за ним, хотят его, и, кажется, Мегатрон им не отказывает. Искра Оптимуса нервно запульсировала от… ревности? Да. Именно это он и испытывал. Ревность. Такую жгучую, обжигающую, заставляющую процессор закипать. — Влюблен… — повторил Оптимус и, поджав под себя колени, опустил голову и прикрыл оптику. Ему было грустно и он не знал, что делать дальше. Оптимус так хотел поговорить с дани, спросить у него совета, но помнил, что того давно нет. Он помнил, как их альфы лежали на поверхности с потускневшими оптиками, а их с братом выносили из разрушенного здания. Он всхлипнул. От воспоминаний стало еще хуже. Он лег на платформу и свернулся в клубок, отчаянно желая, чтобы это все было сном. Он хотел проснуться и снова быть спарком; хотел, чтобы дани прижал его к себе, поцеловал, сказал, как сильно любит, и чтобы опи в очередной раз накричал за какую-нибудь провинность. Тогда Оптимус обижался, но теперь… Теперь ему этого жутко недоставало. Он любил альф и хотел к ним, но тех не было рядом. Была лишь академия, этот отсек и Мегатрон, постоянно успокаивавший его и находившийся рядом. Мегатрон вошел в отсек спустя джоор. Он очень устал за этот орн и хотел отдохнуть. В последнее время у Мегатрона было много занятий: вольная стрельба по паре джоор, рукопашные бои со старшекурсниками, полетные тренировки, и это все — после основных занятий. Он был очень талантлив, ему все завидовали, и Мегатрону это даже нравилось. Но все же… Кое-что ему было не по Искре. То, каким слабым порой выглядел Оптимус. Тот часто уходил с тренировок, много отдыхал и мало разговаривал. Вот и сейчас, войдя в отсек, Мегатрон увидел Оптимуса лежавшим на платформе; тот вздрагивал. Тихо провентилировав, Мегатрон подошел к платформе и, коснувшись плеча Оптимуса, спросил: — Что случилось? Тот не ответил — лишь вздохнул, и все. Да и что, собственно, Оптимус мог ответить? Что влюбился? Он и самому себе не решался в этом признаться, не говоря уж о брате. — Оптимус? — вновь позвал Мегз. — Что такое? Ты можешь рассказать мне. — Не могу, — тихо ответил тот. — Не могу, брат. Прости. Это сильнее меня. Может, когда-нибудь скажу. — Оптимус… — Голос Мегатрона был мягок. — Я же волнуюсь за тебя и чувствую, что с тобой что-то происходит. Ты не говоришь, часто уходишь. Я не могу так. Скажи мне. Оптимус вновь вздохнул. Сказать? Так просто… Сказать… Он боялся сделать это, боялся услышать отказ. — Я… Мне страшно, — наконец произнес Оптимус. Мегатрон погладил его по плечу и заставил повернуться к себе. — Чего же ты боишься? — осторожно спросил Мегатрон. — Будущего. — Голос Оптимуса был еле слышен. — Боюсь того, что может случиться. И того, что ты ответишь… Он замолчал, и повисла тишина. Было слышно, как Оптимус прерывисто вентилировал, как пульсировала его Искра и как отзывалась на эту пульсацию Искра Мегатрона. — Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, — ответил, улыбнувшись, Мегатрон. Тот вздрогнул. Любит… Да, Мегз его любит, и Оптимус знал это. Но любовь Мегатрона была другой, братской. — Мегатрон, я… — Оптимус на мгновение замолчал. — Я люблю тебя, но вовсе не той любовью, о которой можно подумать. — Брат… — Не перебивай, пожалуйста, мне и так тяжело об этом говорить. — Оптимус тихонько провентилировал. — Я люблю тебя, причем давно. Ты всегда был рядом со мной, всегда защищал меня и помогал. Я мог рассчитывать на твою помощь, с тобой я был в безопасности. Ты мой старший брат. Но я… Я понял, что испытываю к тебе отнюдь не братские чувства. Хочу целовать твои губы, касаться твоего корпуса, шейных магистралей. Я хочу, чтобы ты был у меня первым, и хочу от тебя бету. Оптимус замолчал и отвел взгляд. Он не знал, что делать дальше, не знал, как отреагирует Мегатрон, а тот не отвечал. Мегатрон был так ошарашен услышанным, что не знал, что и сказать. Признание Оптимуса поразило его. Еще бы! Ведь Мегатрон чувствовал то же самое. Но он не хотел говорить Оптимусу о своих чувствах, потому как и сам совсем недавно осознал, что именно испытывал к собственному брату. И теперь, услышав признание Оптимуса, он… Он не знал, как поступить. В итоге, немного помолчав, он погладил того по плечу и заставил посмотреть на себя. — Оптимус, я… Я ведь тоже… люблю тебя. Тот взглянул Мегатрону в оптику. Он ожидал чего угодно, но только не этого. — Ты серьезно? — с отчаянной надеждой спросил Оптимус. — Да, серьезно. — Мегатрон улыбнулся. Оптимус несколько клик лежал молча, а затем поднялся и обнял его. Касаться корпуса, целовать губы и шейные магистрали, чувствовать, как партнер под ним выгибается, слышать его стоны. Мегатрон был нежен. Его манипуляторы скользили по корпусу брата, касались тонкой проводки, дразнили. Оптимус стонал — пылко, страстно. Он еще никогда не чувствовал себя так хорошо. — Открой, — донесся до его рецепторов голос Мегатрона, — не бойся. Паховые пластины Оптимуса разошлись в стороны, открывая доступ к порту. Оптимус смутился и отвел взгляд — все же они делали это впервые. Мегатрон взглянул на него и улыбнулся. — Ты прекрасен. — Он поцеловал Оптимуса в губы. — Не знал, что ты умеешь так смущаться. Фэйсплет Оптимуса накалился. Ему было не по себе немного, он боялся. — Мегз, я… — Он замялся. — Мне страшно. Мегатрон наклонился и, коснувшись глоссой его порта, начал водить по кольцу. Оптимус вновь застонал, на этот раз громче. — А-а-ах, Мегз! — Он рвано выдохнул. — Еще, пожалуйста, сильнее! Тот улыбнулся и проник глоссой в порт, лаская его. Подняв взгляд, Мегатрон посмотрел на Оптимуса. Тот, раскинувшись на платформе, теребил проводку между разошедшимися бронесегментами на бедрах, а его ноги лежали на спине Мегатрона. Удовлетворившись, Мегатрон выпрямился и, высвободив коннектор, провел им по кольцу порта Оптимуса. Тот чуть напрягся. — Мегз… — Оптимус посмотрел на него. — Не бойся. — Мегатрон улыбнулся. — Я буду нежен. И он медленно вошел в порт, после чего остановился. Оптимус скрипнул дентами. Ему было больно — тесный, узкий порт сильно натянулся. Застонав, Оптимус посмотрел на Мегатрон. — Тише, — шепнул Мегз, — боль сейчас пройдет. Спустя пару клик боль и правда отступила. Оптимус улыбнулся и прикрыл оптику. Мегатрон же, проведя манипулятором по его фэйсплету, начал медленно двигаться, проникая все глубже и глубже. Оптимус застонал сильнее — еще никогда ему не было так хорошо. И таких чувств, как с Мегатроном, он не испытывал. — Сильнее, Мегз! — воскликнул он. — Прошу, сильнее! Мегатрона не нужно было просить: он уже двигался жестко, но притом не доставляя боли, наоборот — только удовольствие. Оптимус стонал и извивался под ним; его порт медленно наполнялся смазкой, вытекавшей на платформу. Мегатрон не останавливался, двигаясь все сильнее и сильнее, проникая все чаще и слыша стоны Оптимуса. Системный экстаз охватил обоих спустя джоор, и после очередного толчка Оптимус вскрикнул и забился в бурной перезагрузке, залив бронепластины на животе Мегатрона смазкой, после чего отключился. Обессиленный Мегатрон рухнул прямо на него, также уходя в каскадную перезагрузку после жаркого коннекта.***
Кибертрон. 9680-й фрон.
Он смотрел в одну точку. От воспоминаний о прошлом становилось плохо. Он был один — его любовь, его Искра погасла. Навеки… Мегатрону было больно. Если бы тогда, много тысяч ворн назад, он согласился выслушать Оптимуса — сейчас, возможно, все было бы иначе. Но он не стал слушать — не захотел, прогнал, и от этого было невыносимо больно. Не у кого попросить прощения, не перед кем извиниться — он один. Любви больше нет, партнера нет. Он один, и в Искре пустота, и как жить дальше, он не знал. Все кончено, больше ничего не осталось… Как избавиться от этой боли? Никак…***
Академия Кибертрона. 7897-й фрон.
Что такое любовь? Лежать на платформе в обнимку с партнером. Наблюдать, как он перезаряжается, тихо вентилируя тебе на аудиодатчик, и больше ничего не нужно, и никто. Никогда. Ведь у тебя есть он — твой брат. Мегатрон улыбнулся и поцеловал мирно перезаряжавшегося Оптимуса в щеку, затем отстранился и коснулся его манипулятора. Тот тихо что-то промычал, не приходя онлайн. Мегатрон вновь улыбнулся. Он никогда не думал, что однажды это случится, и до сих пор не мог поверить, что чувства взаимны, что Оптимус тоже любил его, и, к счастью, они наконец-то могут быть лучше. Что еще нужно? Мехлинг печально вздохнул. Ему захотелось поделиться своей радостью с создателями. Опи бы поругал за торопливость, но в любом случае был бы рад. Дани… Скорее всего, тоже бы порадовался — он любил их обоих, возможно, даже больше, чем второй альфа. Хотя, возможно, так и должно быть… Но их не было. И Мегатрону стало шлаково на Искре. Он почти не помнил создателей — слишком рано они погибли, слишком рано покинули их. Слишком… За размышлениями он не заметил, как Оптимус вернулся онлайн. — Доброе утро, — проговорил тот. Мегатрон не ответил. — Мегатрон… Что-то не так? — А? — Мегатрон посмотрел на него, оторвавшись от мыслей. — Прости, задумался. Как прошла перезарядка? — Хорошо, — с улыбкой ответил тот. — Никогда не думал, что может быть настолько хорошо, Мегатрон. И боль прошла. Знаешь, ты был великолепен. Никогда не думал, что первый коннект станет таким запоминающимся. — Я рад, — мягко проговорил Мегз, поцеловав его в губы и отстранившись. — А я никогда не думал, что этот орн настанет. Почему ты не говорил о своих чувствах? — Боялся, — сознался Оптимус. — Боялся, что ты отвергнешь, что не чувствуешь то же, что и я. Прости… Наверное, я просто был не готов признаться. — Понимаю. — Мегатрон сел на платформу, посмотрев на Оптимуса. — Я же боялся причинить тебе боль. Да и, наверное, тоже боялся, что ты не захочешь быть со мной. — Я бы никогда не отверг тебя, — проговорил Оптимус, присев рядом с ним и взяв за манипулятор. — Ты всегда был со мной, защищал от любой опасности, заботился… Я бы не смог — слишком сильно люблю тебя. — Спасибо… Нам пора собираться. Тебе, как обычно, три стандартных куба? — Да. Хотя… Я с удовольствием выпил бы четыре. Мегатрон кивнул и, поднявшись, направился к небольшому шкафчику возле двери. Оптимус посмотрел на него и улыбнулся. Ему и правда никогда не было так хорошо, как сейчас. А ведь все только начиналось… Он верил, что и дальше все будет так же. Вернувшийся Мегатрон вырвал его из раздумий. — Держи, — сказал он Оптимусу, поставив на платформу кубы. — У вас сегодня три занятия? — Да, — ответил тот, взяв куб и немного отпив, — плюс практическое занятие. Так что освобожусь, скорее всего, в одно время с тобой. — Тогда я буду ждать тебя возле аудитории. — Мегатрон залпом опустошил свой куб. — Боишься, что меня снова кто-нибудь поджидать будет? — И это тоже. Хочу сходить с тобой в сад. Говорят, там новые кристаллические цветы привезли. Хочу посмотреть вместе с тобой. — Я только за! — Оптимус закончил с заправкой и поднялся. — Мне пора. — Я тебя провожу. — Мегз взял его за манипулятор и встал. — Все равно нам по пути. А то вдруг и правда кто-нибудь решит поиздеваться с утра пораньше? — Ты слишком сильно переживаешь. — Ну, а как же? Ты же мой брат. — Мегатрон поцеловал его в губы. — И партнер со вчерашнего орна. Оптимус улыбнулся, и они покинули отсек, после чего отправились в учебное крыло, размышляя каждый о своем. Сколько всего произошло с тех пор, как они потеряли альф. Для Оптимуса это стало серьезным ударом, и, если бы не Мегатрон, вряд ли он смог бы прийти в себя. Он помнил нежно-голубую оптику дани, его заботливые манипуляторы, то, с каким теплом мех прижимал его к грудным пластинам. Помнил грубые от тяжелой работы манипуляторы опи. Тот тоже любил их с братом, но дома появлялся крайне редко. Работал. Он был единственным, кто кормил семью — ведь дани, потеряв крылья, полностью отдался воспитанию бет, заботился о них, занимался домом. По щеке Оптимуса скользнул омыватель. Их больше нет. Альфы никогда не вернутся, такова горькая правда. Мегатрон же размышлял о том, как пару орн назад двое мехлингов пытались избить Оптимуса, и, если бы он не услышал крики брата и не рванул туда, неизвестно, чем бы все закончилось. Тогда он сказал себе, что никогда не позволит ему быть одному. Вот только вчера он не смог сдержать слово. Ну, ничего. Все можно изменить, исправить, не допустить трагедии. Незаметно для себя они подошли к аудитории, где занимался Оптимус. Тот посмотрел на Мегатрона и улыбнулся. — Всё будет хорошо, — сказал он. — Думаю, в этот раз я смогу за себя постоять. — Если бы все было именно так, — проворчал Мегатрон. — Ладно, иди — друзья уже ждут тебя. — Он указал на двух мехлингов за передней партой, о чем-то споривших. Взглянув на них, Оптимус усмехнулся и, чмокнув Мегатрона в щёку, быстрым шагом вошёл в аудиторию. — Да я тебе говорю: сегодня он опоздает. Я сам слышал, — произнес красно-белый мехлинг, посмотрев на приятеля. Оптимус подошел к ним и встал рядом. — О чем спорите? — спросил он. — Скайтрэкс говорит, что лектор сегодня задержится на полджоора, — ответил второй мехлинг в потертой фиолетово-желтой броне и с алой оптикой. На его плече красовалось несколько свежих шрамов — неудачная попытка защитить Оптимуса пару орн назад. — Я сам слышал, говорю же тебе, Трип, — повторил свои слова Скайтрэкс. — У него встреча с утра. Так что лектор опоздает. — Я ему верю. — Оптимус сел рядом. — Скай никогда не лжет. — Жаль, что он задержится. В смысле… Мне нравятся лекции Рэтчета. Пусть он и молод, но уже медбот. Да еще и преподает у нас в свободное время. Хотел бы я быть таким же. — Будешь, — сказал Оптимус. — Обязательно. — Эй, вы! — Пятеро высоких мехлингов подошли к ним. — Может, уже хватит возиться с этим неудачником? — А тебе завидно, Брэтс? — с ехидством спросил Скайтрэкс. — У тебя же нет нормальных друзей. А эти… Просто кучка отморозков, которые тебе подчиняются. Что, если альфа — один из членов Сената, значит, все можно, да? — Ах, ты… — Брэтс схватил его за шейные магистрали и заставил встать. — Меня раздражают такие, как ты! Возитесь с этим сбродом! Да какой из него мех? Тряпка вырастет! Он же ни на что не способен — прячется постоянно за спиной брата! — Думай, что говоришь! — Скай оттолкнул его в сторону, но сразу же упал на пол от мощного удара в живот одного из приятелей Вилдбрэтса. Скайтрэкс стиснул денты, чтобы сдержать боль. — Скай, не надо, — попросил Оптимус. — Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня. — Он дело говорит, Скай. — Брэтс усмехнулся и плюнул Скаю в фэйс. — Ты тоже не двигайся, — бросил он хотевшему было встать Триплэйду. — Иначе тоже получишь! — Ты уже надоел со своими угрозами, — хмыкнул тот. — Мусор. — Что ты сказал?! — Вилдбрэтс с ненавистью взглянул на него. — Повтори! — Я сказал, что ты мусор! Доволен? — Ах, ты! — Брэтс схватил Трипа за манипулятор и вывернул его. — Прошу, не нужно! — воскликнул, поднявшись, Оптимус. — Вам же нужен я? Не стоит трогать моих друзей. Они тут ни причем. — А ты умен. — Брэтс отпустил Трипа и усмехнулся. — Хотя нет — ты жалок. Ничего из себя не представляющий мусор! Именно таких я больше всего ненавижу! — Друзья Вилдбрэтса заставили Оптимуса встать на колени. — Опусти передо мной шлем! Тот взвыл от унижения, но не стал сопротивляться. Уж лучше так, чем очередная вспышка гнева и побои. Вилдбрэтс рассмеялся и, врезав ему по шлему, наступил на ногу. — Ладно, ребята, пошли, — произнес довольный Брэтс. — На сегодня хватит. Повернувшись, они ушли на свои места, продолжая смеяться. Оптимус сжал манипуляторы, пытаясь скрыть омыватель, струившийся по фэйсу. — Оптимус… — Трип опустился рядом с ним на колени и обнял. — За что? — спросил тот, прижавшись к нему. Оптимусу было больно, и не только физически. Искра разрывалась. Постоянные унижения, исходившие от Вилдбрэтса и его дружков. А все из-за чего? Лишь из-за того, что он рос в приюте? Конечно, спарку из богатой семьи не понять, каково это: жить без альф, каждый орн бороться, стараться стать лучше, чего-то добиться. А он? Живет на всем готовом, не зная, что есть те, кому в этой жизни повезло меньше. Вот что обиднее всего. Через полджоора в аудиторию вошёл Рэтчет. Первое, что он увидел, был сидящий на полу Оптимус, которого поглаживал по спине Триплэйд. — Займите свои места, ребята, — сказал он. — Лекция начинается. Трип помог Оптимусу подняться и сесть рядом со Скаем, затем сел сам. — Итак, сегодня мы с вами поговорим… Но Оптимус не слышал его. Он думал о Мегатроне — о том, как хотел бы сейчас оказаться в его объятиях и о том, как сильно любит его. От этого постепенно стало легче, однако прийти в себя и сосредоточиться на лекциях и дальнейшей практике он так и не смог. Мегатрону было неспокойно. Как ни пытался, он не мог перестать думать об Оптимусе. Ему казалось, что с тем что-то не так, и это чувство не покидало его весь орн, поэтому, как только занятия кончились, он резко вскочил и рванул из аудитории в тренировочный зал. Ворвавшись туда, он увидел сидевшего на полу Оптимуса, рядом с которым находились друзья. — Что случилось? — взволнованно спросил у них Мегатрон. — Брэтс и его компания, — ответил Скай. — Снова. Не знаю, как он все это терпит, Мегатрон. Я бы уже не выдержал. — Он тоже не выдерживает, — сказал тот и сел рядом с Оптимусом. — Иди сюда. — Он обнял брата. — Вот так. Оставьте нас, пожалуйста. — Хорошо, — отозвался Трип, и они ушли. — Я так больше не могу, Мегатрон… — тихо проговорил Оптимус, прижавшись к брату и уткнувшись фэйсом в его плечо. — Постоянные унижения… Это невыносимо. Сколько еще это будет продолжаться? — Я разберусь с ними, — сказал Мегатрон. — Обещаю тебе. — Только не убивай их… — Не буду — просто проучу. Знаешь, сегодня мы не пойдем в сад. Лучше завтра — все равно занятий не будет. — Он усадил Оптимуса к себе на колени и начал медленно поглаживать, потихоньку проникая пальцами под стыки брони и дразня проводку. Оптимус медленно успокаивался. Рядом с Мегатроном ему становилось легче. Вот и сейчас, сидя у него на коленях и положив голову на плечо, он слушал, как мерно пульсирует его Искра. А Мегатрон тем временем продолжал осторожно, но всё-таки несколько настойчиво, нахально, теребить чувствительную проводку и магистрали Оптимуса. Когда тот полностью успокоился, Мегатрон перешел к шейным магистралям, действуя более открыто. Оптимус застонал и, подняв голову, спросил: — Может, не здесь? — Я хочу тебя, — выдохнул тот, — и именно здесь. — И, сделав паузу, добавил: — И именно сейчас. После чего уложил Оптимуса на пол и, оказавшись сверху, начал целовать его корпус — жадно, настойчиво, смело. Если вчера он боялся сделать Оптимусу больно, то сегодня, зная, что тот уже лишился занулеванности, понимал, что не причинит тому боли. Под нежными, но настойчивыми ласками Мегатрона корпус Оптимуса быстро нагрелся, а паховые створки разошлись в стороны, демонстрируя уже порядком подтекавший порт. Мегатрон улыбнулся и, наклонившись, слизнул смазку. Оптимус застонал от возбуждения и изогнулся, давая понять, что готов к дальнейшим действиям. Мегатрон, высвободив коннектор, медленно проник в порт до упора и начал двигаться — сначала осторожно, боясь, что после вчерашнего Оптимусу все еще может быть больно, но, увидев, что тот не реагирует негативно, а напротив — сладко стонет, стал двигаться сильнее. Толчки усиливались, доводя обоих мехов до состояния перезагрузки. Первым отключился Оптимус, забрызгав коннектор и бедра Мегатрона смазкой. Мегатрон же, зарычав от удовольствия, лег на Оптимуса и от очередного сильного толчка в столь желанный порт отключился. Они даже не знали, что за их коннектом наблюдали нежелательные зрители…***
Кибертрон. 9680-й фрон.
Мегатрон сел на платформу и, посмотрев на место, где когда-то лежал Оптимус, сжал кулаки. Боль была невыносимой и заставляла Искру рыдать. Не было ничего — ни столь желанных когда-то коннектов, ни заискрений, ни разговоров в период печальных мыслей. Ни брата… Ничего не было. Там, где когда-то жил Оптимус, была пустота. Ничто не могло заполнить ее, ничто не могло вернуть радость — и во всем был виноват лишь он. Это он не захотел выслушать брата тогда… Теперь страдал от своего же нежелания и упрямства, от эгоизма, поселившегося в его Искре. И так будет всегда: вечное одиночество до самой дезактивации и любовь — любовь к тому, кто уже никогда не обнимет, не поцелует… Не откроет Искру. И не доверится ему.***
Академия Кибертрона. 7897-й фрон.
Что делать, когда болит Искра? Правильно, терпеть. Но как терпеть, когда сил не остается? Он этого не знал. Единственным, кому Оптимус мог излить скопившуюся внутри боль, был Мегатрон. Только он понимал Оптимуса. И сейчас, лежа в объятиях Мегатрона, Оптимуса чувствовал спокойствие и защиту, в которых так нуждался. Посмотрев на Мегатрона, Оптимус улыбнулся и поцеловал его в щёку. — Спасибо… — прошептал он. Мегатрон что-то пробубнил в ответ и открыл оптику. Увидев перед собой Оптимуса, он улыбнулся в ответ и потянулся к его губам. — Давно онлайн? — спросил он, поцеловав Оптимуса. — Примерно брийм, — ответил тот. — Я не хотел тревожить тебя. Было так спокойно… — Понимаю. — Мегатрон сел, прислонившись спиной к стене. — Да уж, натворили мы дел. — Он посмотрел на масляные следы смазки на полу. — Ты прав. Нужно как-то… убраться. Поднявшись, они быстро прибрали за собой. Оптимус не сводил с брата оптики — он был благодарен Мегатрону за помощь и поддержку. Он наблюдал за сладкой парочкой, пока те не отключились. Он всей Искрой ненавидел Оптимуса, считал его жалким, никчемным и слабым. Еще бы! Оптимус был для него никем! Ничтожный мехлинг, которого взяли в Академию. Вилдбрэтс с самого первого орна единственное, чего хотел — избавиться от Оптимуса и любыми способами. А если не получилось бы избавиться — унизить, уничтожить, окунуть в грязь. Брэтс сжал манипуляторы. Оптимус был ему противен. И теперь, после увиденного, он строил планы, как бы унизить того, а если получится… Вилдбрэтс ухмыльнулся. — А почему бы и нет? — спросил он у себя. — Этот шлак получит свое! Рассмеявшись, он поплелся в свой отсек. — Будешь энергон? — спросил Мегатрон, вернувшись к себе и остановившись около шкафчика. Оптимус кивнул и, сев на платформу, тихо провентилировал — в памяти возник произошедший в аудитории случай. Он вспомнил издевательства Брэтса, и на Искре стало не по себе. — Ты чего? — Мегатрон подошел к нему и протянул куб. — Все нормально. — Оптимус взял куб и рассеянно посмотрел на его содержимое. — Твое состояние не похоже на нормальное. — Мегатрон сел рядом. — Тебя беспокоит произошедшее днем? — Да, — признался тот. — То, что случилось… — Оптимус сжал куб. — Они унижали меня, обвиняли. Впрочем, как и всегда. Но не это было самым обидным… Хуже всего было то, что Вилдбрэтс заставил меня при всех встать на колени и склонить перед ним шлем. — Голос Оптимуса задрожал. Уронив куб, он не выдержал и разрыдался. — Я уничтожу его! — Мегатрон обнял его. — Он за все ответит. Оптимус прижался к нему, тихо всхлипывая. С каждым орном терпеть издевательства становилось сложнее. Сказанные Брэтсом слова поселились в Искре Оптимуса, доставляя боль, заставляя его рыдать. Не выдержав, он бессильно сидел в объятиях Мегатрона, рыдая от боли и унижений. — Оптимус… — Мегатрон взял его на манипуляторы и встал, плавно покачивая. — Что мне сделать? — Не знаю… — еле слышно отозвался тот. — Я не могу, Мегз… Не выдержу больше. Почему именно я? — Он просто решил выплеснуть на тебя свою злость. Но ничего — я разберусь с ним. Оптимус кое-как успокоился и, прижавшись к грудным пластинам Мегатрона, отключился. — Я люблю тебя. — Мегатрон поцеловал его в шлем. — И никому не позволю тронуть! Уложив Оптимуса на платформу, он укрыл его термоодеялом и лег рядом. — Какой же ты красивый… — прошептал он, любуясь Оптимусом. — Я никогда тебя не брошу и всегда буду рядом с тобой. — Улыбнувшись, он обнял того и, прижав его к себе, отключился. Всегда ли мы выполняем свои обещания? Ведь сказанное однажды может быть забыто в будущем, не исполнено… И как потом просить прощения за невыполненную клятву? Увы, никак. Тогда еще Мегатрон не знал, какие сюрпризы приготовила им судьба. Проснувшись чуть раньше Оптимуса, он смотрел в окно и думал об обещании, что вчера дал ему. Мегатрону хотелось верить, что он всегда будет с Оптимусом, сможет поддерживать, любить, подарит бет. Это все, чего он хотел. Ведь Мегатрон всей Искрой любил его. Зашевелившись в объятиях Мегатрона, Оптимус открыл оптику и, улыбнувшись, погладил того по спине. — Доброе утро, — прошептал он. — Доброе, — ответил Мегатрон, посмотрев на него. — Как прошла перезарядка? — Спокойно. — Оптимус прижался к его плечу. — Ты мне снился. Точнее, ты и альфы. Впрочем, как и всегда, когда грустно. — Ох, Оптимус… — Мегатрон тихо вздохнул. — Я знаю, как тебе плохо, и тоже скучаю по ним. — Я их почти не помню. — Оптимус посмотрел на него. — Лишь отдельные какие-то фрагменты. — Ну, а как иначе? Мы ведь были крохами. — Мегатрон улыбнулся. — Я знаю, что поднимет тебе настроение. Помнишь, мы собирались в сад? — Предлагаешь сейчас? — Да. — Тот приподнялся. — Чего тянуть? К тому же… У нас сегодня практическое занятие во второй половине орна. — Вот как… — Оптимус сел. — Что же, я согласен. Мегатрон встал и направился к шкафу за утренней порцией энергона для себя и Оптимуса. Подзарядившись и вдоволь нацеловавшись, они покинули отсек и направились в сад. Три пары оптики наблюдали за ними издалека, но Мегатрон этого не заметил. Сейчас он думал лишь о том, как заставить Оптимуса улыбнуться. В саду они были через пару брийм и сразу же направились к меху, заведовавшему им. — Чем могу помочь? — спросил тот. — Мы бы хотели увидеть недавно привезенные кристаллические растения, — проговорил Мегатрон. — О, конечно. Идите за мной. Мех повел их по дороге вглубь сада. Оптимус рассматривал разноцветные цветы и деревья, попадавшиеся им по пути. Некоторые из них переливались всеми оттенками. Наконец, подойдя к небольшой оранжерее, мех вошел внутрь и остановился. — Мы на месте, — сказал он. — Эти цветы были доставлены к нам несколько орн назад. Можете посмотреть. Если я понадоблюсь, зовите. — И он вышел. Оптимус посмотрел на растения и ахнул — такой красоты он никогда не видел. Кристаллические цветы ярко переливались, и лишь от одного взгляда на них на Искре стало спокойно. — Как красиво… — прошептал он. — Я знал, что тебе понравится, — проговорил Мегатрон. — Можешь подойти и потрогать, если хочешь. Оптимус так и сделал. Подойдя к небольшому цветку, он коснулся его и улыбнулся. Цветок был похож зеркало. Лишь посмотрев на него, он увидел свое отражение. Оптимус был впечатлен до глубины Искры. Он не помнил, сколько времени они с Мегатроном провели в оранжерее. Оптимус ходил от одного цветка к другому, рассматривал их, бережно трогал. На его фэйсплете была улыбка. И лишь когда Мегатрон окликнул его, он повернулся и спросил: — А? Уже пора? — Да, — ответил тот. — Но, если хочешь, ты можешь остаться тут. — А можно? — Оптимус был удивлен. — Конечно. Можешь побыть тут, сколько захочешь. Я же пойду на практическое занятие. — Хорошо, — немного подумав, ответил Оптимус. — Тут спокойно. Мегатрон обнял его и ушел, и Оптимус остался в одиночестве. Вновь повернувшись к цветку, возле которого стоял, он коснулся лепестка и улыбнулся. Ему было легко на Искре. Легко и спокойно. Тяжелые мысли ушли прочь. Пробыв там еще около джоора, Оптимус попрощался с владельцем сада и направился обратно в общежитие. …Подсечка заставила Оптимуса упасть. Оказавшись на поверхности, он обернулся и увидел перед собой Вилдбрэтса и двоих его приятелей. Оптимус хотел было встать, но ему не дали и двинуться. — Что ж ты ходишь один? — ухмыльнулся Брэтс. — Мало ли что может случиться? Его приятели рассмеялись. Прижав Оптимуса к земле, они начали лапать его корпус. Оптимус закричал и попытался вырваться. — Молчать! — прорычал Вилдбрэтс, ударив его по фэйсу. — Отбросу слова не давали! — После чего он вырубил Оптимуса ударом по нейростволу. Брэтс ухмыльнулся. Он хотел одного: унизить Оптимуса. Сорвав с него паховую пластину, он засунул кисть манипулятора в его порт. Сильнейшая, жгучая боль хлестнула по нейроцепям во всем корпусе. Резко включившись, Оптимус с ужасом посмотрел на него. — Сейчас я покажу тебе, кто тут главный! — Брэтс начал резко двигать манипулятором, царапая чувствительные датчики в порту. Оптимус закричал от боли, но в его рот мгновенно засунули металлический кляп. Две пары манипуляторов шарили по его корпусу, грубо теребя тонкую проводку; губы насильников целовали его собственные. Оптимус стонал, пытался уворачиваться и вырываться, но было бесполезно — ему не давали даже толком двинуться. Вилдбрэтс усмехнулся и рывком выдернул манипулятор; на поверхность потек энергон. — Ну как, нравится? — издевательски спросил он. — Вижу, что нет. Хм… Сейчас станет еще хуже! Он наклонился и стал развратно облизывать порт Оптимуса, проникая вглубь. Оптимус шокированно расширил оптику. Так унизительно ему еще никогда не было. Все, что он хотел сейчас — отключиться, чтобы не видеть и не чувствовать этого всего, но ему не давали. Из порта тек энергон вперемешку со смазкой. Облизнувшись, Вилдбрэтс поднялся и высвободил коннектор. — Сейчас ты почувствуешь боль! — торжествующе воскликнул он и грубым толчком проник в порт Оптимуса. Из оптики Оптимуса хлынул омыватель. Боль была невыносимой — казалось, она разрывала корпус. Системы отказывали одна за другой, посылая множество уведомлений об ошибках и сбоях. Вилдбрэтс рвано и жестко двигался, проникая все глубже и глубже, не обращая внимания на сдавленные рыдания и лившийся из порта энергон, желая лишь доставить боль, и неважно, что случится потом. Толчки становились все сильнее и безжалостнее. Оптимус несколько раз отключался и вновь приходил онлайн, рыдая и мысленно моля, чтобы это прекратилось. Но Вилдбрэтс не останавливался, наоборот — движения становились еще более агрессивными. — Как же хорошо! — воскликнул Брэтс, посмотрев на полуотключенного Оптимуса. — А теперь открой Искру! — безжалостно приказал он. Оптимус посмотрел на него расфокусированной оптикой — он уже ничего не понимал. Его грудные пластины открылись, освобождая Искру. Вилдбрэтс ухмыльнулся; его собственные пластины разошлись в стороны, и бушующая энергия ударила по Искре Оптимуса, сливаясь с ней. Тот не выдержал и вновь вылетел в глубокий оффлайн. Его фэйс был залит омывателем, струившимся из оптики. — Вот и прекрасно. — Вилдбрэтс закрыл собственную Искру и, выйдя из порта отключенного Оптимуса, поднялся и сдвинул броню. — Мегатрону понравится. Смеясь, он с дружками удалился, не взглянув на Оптимуса.***
Кибертрон. 9680-й фрон.
Что такое боль? Это не иметь возможность обнять любимого, поцеловать его, прижать к себе. Это и есть боль. Душевные муки хуже физических. Ранее Мегатрон думал иначе, но сейчас, потеряв Оптимуса, лишившись частички себя, он понял, что такое боль. — Почему ты покинул меня! — прорычал он в пустоту, но ответа не услышал. Некому было ответить. — Почему?! — Кулак врезался в стену, оставляя след. — Почему… Мегатрон опустился на пол. Омыватель тек по его фэйсплету. Он винил себя в том, что случилось, но ничего не мог изменить. Случившегося не исправить. Прошлое не переписать. Даже если сильно этого хочешь… — Опи… — Темно-серый мех с альтформой истребителя присел рядом с ним. — Я знаю, что ты чувствуешь. Мы чувствуем то же самое. — Это больно, — прошептал Мегатрон. — Невыносимо больно… Но нужно было терпеть эту обжигающую боль в Искре. Боль утраты, от которой никуда не деться.***
Академия Кибертрона. 7897-й фрон.
Он чувствовал невыносимую боль. Системы отказывались включаться, и он чувствовал, что умирает. — Кладите его на платформу! — скомандовал дежурный медик. — Только осторожно! Оптимус был уложен и немедленно подключен к аппаратам; ноги и манипуляторы были зафиксированы. В энергомагистрали поступило обезболивающее, а вытекавший из порта энергон был кое-как перекрыт. — Бедный мехлинг, — проговорил медбот. — Позовите Рэтчета. Боюсь, без него мы не справимся. Оптимуса нашел один из охранников недалеко от общежития, и увиденное потрясло его — из разорванного порта тек энергон а рядом с Оптимусом лежала его же грубо вырванная паховая броня; фэйс был залит омывателем. — Да как так?? — Охранник коснулся его корпуса. Оптимус был еще жив, и мех тут же связался с медицинской службой. — Нужна экстренная помощь! Код первый. Прошу, поскорее! Медботы прибыли спустя брийм. Без лишних слов Оптимуса поместили на гравиплатформу и так же молча доставили в операционный бокс. …Медленно восстановить порт — подетально, аккуратно, не доставляя лишней боли. Медики действовали с максимальной точностью. По корпусу Оптимуса пробежала мелкая дрожь, но онлайн он не пришел. — Сообщили его брату о случившемся? — спросил Рэтчет, вытерев ладони. — Только что, — кивнул дежурный медик. — Он скоро будет здесь. — Это как же надо было поиздеваться, чтобы оставить такие повреждения? — Сэр, — подал голос один из ассистентов, только что просканировавший корпус мехлинга, — он заискрен. — Ты уверен? — Рэтчет напрягся. — Проверь снова. Молодой мех еще раз сверил показатели и кивнул. — Сомнений быть не может, — сказал он. Рэтчет сжал прибор и взглянул на Оптимуса. Совсем юный, но уже столько всего повидавший в жизни… — Бедняга, — проговорил Рэтчет, возвращаясь к работе. Через брийм в бокс ворвался Мегатрон. — Оптимус! — Он рванул к брату, но был тут же остановлен. — Пустите! — Ты ему сейчас ничем не поможешь. — Рэтчет даже не обернулся. — Я почти закончил. — Что случилось?! — отчаянно воскликнул Мегатрон. — Скажите мне! — Твой брат подвергся изнасилованию, — ответил охранник. — Мы выясним, кто сделал это с ним. — Изнасиловали… — Мегатрон был шокирован. — Кто?! Я найду этих тварей и лично разорву! Только скажите, кто это сделал?! — Мы пока не знаем, — покачал шлемом охранник. — Успокойся. Ты нужен своему брату, но нужен спокойным. В таком состоянии ты ему не поможешь. — Он прав. — Рэтчет закончил и повернулся. — Твоему брату будет очень тяжело и плохо. Его не просто изнасиловали, Мегатрон, — мех подошел ближе, — у него будет бета. Оптика Мегатрона расширилась. Он опустился на пол, прикрыв фэйс ладонями. — Заискрен… — прошептал он. — Как так? Нам же говорили, что беты появляются только у партнеров и близнецов. — Все верно, — подтвердил Рэтчет. — Есть лишь одно исключение — беты, появившиеся в результате изнасилования. — Только не говорите ему про бету, — попросил Мегатрон. — Я сам это сделаю. — Хорошо, — кивнул Рэтчет. — Будь с ним, а мы пойдем. И медики вместе с охраной удалились. Мегатрон поднялся и, подойдя к Оптимусу, сел рядом, а затем осторожно, боясь причинить боль, взял его за манипулятор. Искра Мегатрона выла от всевозможных чувств. Хотелось разорвать тех, кто сделал это с Оптимусом, и в то же самое время хотелось забрать хотя бы часть той боли, которую сейчас тот чувствовал. — Больше я никогда не оставлю тебя, — прошептал Мегатрон. — И никому не позволю тебя тронуть. Я найду тех, кто сделал это с тобой! Он опустил голову и тихо заплакал. Омыватель капал на корпус Оптимуса. Пробуждение было болезненным — все системы разрывала невыносимая боль, а в памяти возникали кадры произошедшего с ним. Вот его швырнули на поверхность, крепко держат, похотливо шарят по корпусу, грубо, развратно целуют, срывают броню и… насилуют. Оптимус вскочил, но тут же пожалел об этом. Не выдержав, он громко закричал. — Тише. — Мегатрон мягко придержал его, не дав упасть. — Все будет хорошо, Оптимус. Я рядом. — Где я? — прорываясь сквозь пелену боли спросил Оптимус, сжав манипуляторы. — В медбоксе. Полежи немного. Я позову медика. Он хотел было встать, но Оптимус остановил его. — Не нужно, — сказал он. — Лучше… Лучше убей меня… — Из его оптики хлынул омыватель. — Оптимус… — Мегз коснулся его фэйса. Ему было тяжело видеть брата таким. — Ведь я люблю тебя… — Я не могу жить после этого! — прокричал Оптимус, забившись на платформе. — Мной попользовались и выкинули! Как вещь, понимаешь? — Он посмотрел на Мегатрона оптикой, полной отчаяния. — Я не хочу жить, Мегатрон! Тот коснулся его плеча. — Ты не виноват. Мы справимся с этим вместе, обещаю. Я не оставлю тебя одного. — Больно… — простонал Оптимус. — Мне так больно… — Подожди немного. Кто-нибудь! Помогите! Через клик в бокс вошёл Рэтчет. — Очнулся? — Он взглянул на Оптимуса и подошел ближе. — Поговорим? — И затем бросил быстрый взгляд на Мегатрона. — А ты выйди. — Но Оптимус… — Выйди, я сказал. Ничего с твоим братом не случится. Мы с ним просто поговорим. Мегатрон поднялся и вышел. Оптимус же продолжил дрожать, глядя на Рэтчета печальной оптикой. Тот посмотрел на него и мягко, успокаивающе улыбнулся. — Ну, все-все. — Он поменял энергокапельницу, добавив в неё обезболивающее, затем такую же дозу ввел в энергомагистрали Оптимуса. — Сейчас боль отступит. — Он присел рядом. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Ты в моей практике не первый такой. — Почему именно я? — спросил, всхлипнув, Оптимус. — Почему всегда я? — Чш… — Рэтчет утер омыватель с его фэйсплета. — Я не знаю. Кто это был? — Я… я не могу сказать. — Оптимус, они ведь не остановятся. В следующий раз они могут убить тебя. — Пусть… Я все равно жить не хочу. — Оптимус отвернулся. — Мы все равно узнаем. Будет лучше, если ты сам обо всем расскажешь. — Я-я боюсь. — Оптимус вновь задрожал. — Это… Это был Вилдбрэтс. — Значит, он. — Рэтчет погладил его по плечу. — Не бойся. Больше он тебя не тронет. — Я не хочу жить… — прошептал Оптимус. — Не хочу… Это больно. И мерзко… От воспоминаний на Искре плохо становится. — Сейчас я дам тебе легкий деактиватор, и ты успокоишься, — произнес Рэтчет, после чего в системы Оптимуса поступило успокоительное. — Отключись ненадолго. — Не могу… — отозвался Оптимус. — Мне страшно… — Позвать брата? — Да, — ответил тот. — Пожалуйста… Рэтчет кивнул и вышел. Оптимус же коснулся манипулятором грудных пластин, за которыми нервно пульсировала Искра. Что-то в этой пульсации изменилось, но Оптимус не мог понять, что именно. — Я здесь, — сказал Мегатрон, войдя, — и не уйду больше. Обещаю. — Он сел рядом с Оптимусом. Тот посмотрел на него и тихо проговорил: — С моей Искрой что-то не так. Я не понимаю, что… Мегатрон тяжело провентилировал — этого разговора он боялся больше всего. И как сказать Оптимусу, он не знал. — Брат? — Оптимус взял его за манипулятор. — Что?.. — Ты заискрен, — собравшись духом, ответил тот. — Заискрен? — На фэйсплете Оптимуса появился ужас от догадки. — То есть?.. — Он отчаянно замотал головой. — Нет… Нет! Этого не может быть! — У него началась истерика. — Я не хочу бету! Только не от него! Я не хочу! Мегатрон мягко прижал Оптимуса к себе, окутывая своим энергополем. — Если хочешь, мы избавимся от него, — предложил он. — Тише, Оптимус. Успокойся. — Я не хочу бету! — повторил, вздрагивая, Оптимус. — Не хочу… — Из его оптики полился омыватель. Больше терпеть он не мог. Мало того, что изнасиловали, так еще и заискрили. — Брат… — Мегатрон лег рядом с ним, стараясь ничего не задеть. — Я буду с тобой. Всегда. Мы вместе переживем это. — Я не хочу жить, — сквозь всхлипы проговорил Оптимус. — Не хочу… — Тише… — Мегатрон осторожно обнял его. — Ты справишься. А теперь отключись. — Не могу… — отозвался Оптимус, прижавшись к нему. — Просто не могу. — Тогда просто полежи. — Мегатрон нежно поцеловал его. — Ты не уйдешь? — Нет, братик, — ответил тот. — Я буду с тобой. Оптимус прикрыл оптику, из которой помимо его воли продолжал струиться омыватель, и через несколько клик уснул, прижимаясь к Мегатрону и вздрагивая. Тот лежал рядом, боясь навредить ему, боясь лишний раз потревожить, разбудить, что могло бы спровоцировать новую истерику. — Я люблю тебя, Оптимус, — прошептал он. — Очень люблю.***
Кибертрон. 9680-й фрон.
Он повторял это слово много раз. Он любил Оптимуса — любил всей Искрой, несмотря на расстояния, ошибки, ссоры, несмотря на войну. Он любил его и ненавидел одновременно. С потерей Оптимуса в его Искре поселилась боль, и ничто не могло заглушить ее. Мегатрон умирал. Умирал внутри, в Искре… Ему не хотелось жить, да и незачем. Он проиграл — проиграл не войну, а жизнь… Он навсегда остался один с зияющей дырой в Искре. — Я не смогу жить без него, — произнес Мегатрон, вжавшись в темно-серую броню своего беты. — Я слишком люблю его…***
Академия Кибертрона. 7897-й фрон.
— Я тебя уничтожу! — прокричал Мегатрон, прижав Вилдбрэтса к стене и нанося удар за ударом. Понадобилось всего полджоора, чтобы узнать у Рэтчета правду, и еще столько же, чтобы, сорвавшись с места, выскочить из ремблока, найти мерзавца и заставить его заплатить. — А знаешь… Его было так приятно коннектить! — прохрипео, ухмыляясь сквозь пелену боли, Брэтс. Очередной сильный удар заставил его рухнуть на колени. Мегатрон избивал его долго и мучительно. Он хотел лишь одного: убить того, кто заставил Оптимуса страдать. Послышался запах горелой проводки, и лишь тогда Мегатрон отпустил ненавистного врага. Тот захлёбывался в собственном энергоне, тихо смеясь. — Тварь, — сплюнул Мегатрон и ушел, не желая больше его видеть. Было больно. Морально. Оптимус лежал на платформе, не в силах двигаться. По фэйсплэйту струился омыватель. Сказанные ранее слова причиняли невыносимую боль. «Ты заискрен». — Нет, он хотел бету, но не так. Он хотел стать носителем! Хотел! Но не от Вилдбрэтса! Кое-как поднявшись, он коснулся манипулятором грудных пластин, за которыми чувствовалась пульсация новой Искры, ненавистной для него. Взяв со стола лазерный скальпель, Оптимус приложил его к пластинам. — Боли больше не будет, — прошептал он, и… — Стой! — послышался крик Мегатрона. Оказавшись возле Оптимуса, он выхватил скальпель из его трясущихся манипуляторов и прижал его к себе. — Все будет хорошо. Не стало. Ни через неделю, когда Оптимуса выписали, ни через две. — Почему ты не дал мне убить его тогда?! — прокричал Оптимус, с ненавистью и отчаянием глядя на Мегатрона. — Почему? Я просто… Я не могу так! — Не хотел тебя потерять, — ответил Мегатрон и обнял его — нежно, с лаской и любовью, — стал гладить, успокаивая, забирая боль, даря тепло собственной Искры. — Я… — Оптимус обмяк, чувствуя, как по системам разливается желание, которое появлялось уже не в первый раз. И хотя он был носителем, клики, проведенные с Мегатроном, заставляли его забыться. — Я хочу… Больше не нужно было слов. Поцеловав его, Мегатрон взял его на манипуляторы и понес на платформу. Уложив Оптимуса, он вновь страстно поцеловал его. Тот в ответ тихо простонал; его паховые пластины разошлись в стороны. Мегатрон улыбнулся, опять поцеловал Оптимуса — на этот раз с глоссой, покусывая его, проникая пальцами в порт, дразня. Оптимус застонал, умоляя, чтобы тот не останавливался, извиваясь уже лишь от одних прикосновений. Мегатрон блаженно выдохнул. Толчок. Затем еще один. Сначала медленно, потом быстрее. Он заставлял Оптимуса стонать и двигаться под ним. Он входил в узкий порт и выходил из него, ускорялся, заставляя Оптимуса кричать от удовольствия, и замирал, давая тому возможность охладить системы. — Я люблю тебя, — проговорил Мегатрон, нежно и страстно коннектя Оптимуса. — Я ведь… — Тот изогнулся. На платформу хлынула смазка. Не выдержав, он перезагрузился в объятиях Мегатрона. А тот уложил его поудобнее и, взяв термоодеяло, укрыл, после чего лег рядом, обнимая. Оптимус лежал на платформе, изучая датапад, принесенный Рэтчетом. Он не любил политику, а вот история Кибертрона была ему интересна. Боль резанула внезапно — так внезапно, что Оптимус не сразу понял, что происходит. Мегатрон был на практике. Поднявшись, Оптимус медленно направился к двери, держась за грудные пластины. — Да что же это такое? — простонал он. В коридоре ему стало совсем плохо, и он рухнул на пол без сознания. Очнулся он в палате, а вокруг суетились медики. Боли не было. Видимо, все уже закончилось. Повернув голову, Оптимус увидел крошечного бету бело-голубого окраса с ярко-голубой оптикой. Малыш лежал на термоизоляционной подушке, подключенный к аппарату. — Уберите его, — проговорил Оптимус, отвернувшись, но в следующий миг спросил: — Что с ним? — Ему нужна энергия, — ответил Рэтчет. — Через несколько орн мы отвезем его в дневной центр, где малыш и будет жить, пока кто-нибудь не захочет взять его. — Я уж точно не захочу… — холодно произнес Оптимус, стараясь не думать о маленьком спарке, так похожем на их с Мегатроном дани. — Лучше бы этот бета никогда не появился.***
Кибертрон. 9680-й фрон.
Он помнил взгляд голубой оптики — взгляд, что всегда смотрел на него с обожанием и любовью. Взгляд, который он больше никогда не увидит. Манипуляторы, касавшиеся его корпуса. Губы, такие нежные, такие манящие. Лишь потеряв Оптимуса, Мегатрон осознал, что не сможет жить без него. Ссоры, распри, разлад — все это осталось в прошлом. Теперь же в его Искре была пустота, и ничто не могло ее заполнить. Лишь спустя пару джоор Мегатрон смог успокоиться и уснуть на коленях беты, не представляя, какой теперь будет его жизнь…