О совах и жаворонках

      Разделенная с другими несправедливость есть уже половина справедливости. Так, по крайней мере, говорил Заратустра. То есть Ницще.       Свою несправедливость Красавченко разделил с Кузей, но все равно, не покидало ощущение, что груз этот нес он один. Почему прошлой ночью в постели выкладывались оба, только он клюет на брифинге носом, а Кузя рядом, бодрый как огурчик?       Подперев тяжелую голову кулаком, Дима краем глаза поглядывает на Володю. Тот сидит, чуть подавшись вперед, и с видом прилежного ученика ловит каждое слово подполковника. Видимо, годы безудержного задротства воспитали в нем устойчивость к недостатку сна, думает Дима с завистью.       Голованов что-то рассказывает о деле, и Красавченко честно пытается сосредоточиться, но получается неважно. Мозг работает в пол силы и пропускает всю важную информацию. Голованов упоминает о банке, и Красавченко вспоминает, что «банк» это что-то важное, что упускать нельзя, поэтому делает над собой усилие, но проваливается:       -Каком банке? — спрашивает он, подавляя зевок.       -Для тех, кто не проснулся: это тот банк, в котором работал убитый, — говорит Шапошников свысока и глядит неодобрительно, а вот Бубнов наклоняется к нему с азартом в глазах, и спрашивает:       -Ну, кто она была? Блондинка или брюнетка?       Красавченко думает над ответом, напуская на себя самодовольный вид. Не говорить же им правду, в конце концов? Что мол, прошлой ночью он, не смог устоять перед лейтенантом Кузьминым, потому что от его улыбки теряет волю, по этой причине, несмотря на то, что им обоим ни свет, ни заря, на работу, они, почти до самого утра занимались любовью, а теперь за удовольствие надо платить?       -Рыжая, — наконец отвечает он с усмешкой.       Мир не готов услышать правду.       Тимур одобрительно мычит и на этом тема, кажется, исчерпана. Подполковник продолжает говорить о материалах дела, но тут Кузя поворачивается к нему, потирая большим пальцем губу (Красавченко некстати вспоминает, как кусал эту губу прошлой ночью), и спрашивает с весельем в голосе:       -А правда, говорят, что рыженькие вообще огонь? — Красавченко видит в его темных глазах жаркую ночь и ясный день, и, зачарованный красотой, отвечает честно:       -Врут. Темненькие горячее.       Шапошников возмущенно стучит ручкой по столу, Голованов отчитывает их, как провинившихся школьников.       Володя под столом касается коленом Диминого бедра, тот толкает его ногой в ответ: Кузя опускает взгляд и хитро улыбается.       Все идет своим чередом.