***
В вестибюле, равнодушно, без какого-либо интереса, студент вскрывает очередной любовный конверт. За прошедшие три недели скопилось не менее десяти точно таких же конвертов, содержание которых было примитивно одинаковым. Письмо в этом конверте ничем не отличалось от предыдущих, смысл написанного лишь немного перефразирован. Ужасно надоели Хвану все эти нелепые, усыпанные комплиментами письма. Они совершенно для него ничего не значат, он считает их пустышками. Во-первых, он не понимал зачем его поклонницы все время пишут о своих чувствах, при этом ни разу не осмеливаясь подойти к нему. Во-вторых, ему не нравилось, что в тексте чаще всего были просто высказывания на тему его внешности, иногда вовсе не лестные и очень неприятные. Девушки могли комментировать какие-то, по их мнению, недостатки и даже давать ему советы по их исправлению. В одном из таких посланий говорилось о том, что он недостаточно привлекателен и ему следует лучше подбирать одежду. Еще нашлась одна недовольная его телом, которая написала, что он красив, но ему нужно сбросить лишние килограммы и подкачаться. Несмотря на сложившуюся неприязнь к этим надоедливым письмам, он каждое терпеливо прочитывал, надеясь, что когда-нибудь ему попадется какое-то особенное — письмо от искренней девушки с теплыми, неподдельными чувствами. Однажды ему попалось такое, и он познакомился с Бо А, милой девушкой с круглым личиком и обаятельной детской улыбкой. Они стали хорошими друзьями, часто встречались на выходных, а потом Хван понял, как сильно её любит. К сожалению, их счастливый конфетно-букетный период оказался не долгим. Как стремительно начались их яркие, теплые отношения, так стремительно и ярко они закончились. Он тяжело перенес расставание, больнее всего, то что не мог понять причины их разрыва. Это произошло мгновенно, кажется и сама Бо А из-за этого страдала. Это была какая-то нелепая установка судьбы, будто просто нет другого выхода. Через некоторое время его зияющая рана на сердце, угнетающая пустота сменились глубоким спокойствием и абсолютным равнодушием ко всему. Он успокоился и постарался забыть все, что между ними было, перестал винить себя, подумал, что все равно их отношения были неидеальными, и на долго бы их чувств не хватило. С тех пор со старшей школы он ни с кем не встречался. Ему хотелось любви, хотелось вернуть прежние приятные, трепетные чувства, но у него не было желания заводить знакомства. Он удивлялся, почему совсем ничего не чувствует к девушкам, ведь они им интересовались, а он был с ними дружелюбен, но в то же время холоден. Двум хорошеньким, неожиданно для себя, даже отказал в свидании. Для них он оставался хорошим другом и не более, и с виду казался им неприступным, гордым одиночкой. Но он просто пока не влюбился, и никто не знал и не задумывался, что на самом деле ему тоскливо и одиноко. Чжинхван дошел до ближайшей мусорки и выкинул прочитанное им скучное письмо. Вышел через массивные двери кампуса и быстрым шагом направился к остановке. Он спешил в надежде не наткнутся на своих безбашенных друзей, которые должны были поджидать его у входа. На сегодня у них был запланирован поход в бильярд, но Хван неожиданно отказался идти. Он понимал, что от него так просто не отстанут, и если что смогут запросто уломать. Чжинхван всегда легко поддавался на уговоры. Впервые он не пошел на их пятничную тусовку, которая уже стала для них своеобразной традицией. Он и не думал отказываться. Такое решение пришло внезапно, он поддался какому-то минутному порыву, необъяснимое неприятное чувство его охватило. Что-то терзало сердце, и вдруг он понял, что не сможет находиться в компании, потому что слишком утомлен и не было на то настроения, а притворяться перед всеми, надевая маску веселого клоуна, ему не хотелось. Неудобно перед друзьями, но он рад провести вечер пятницы в одиночестве. Иногда в жизни наступали такие дни, когда от экстравертного, жизнерадостного человека не оставалось и следа, и душа требовала уединения. Со временем он стирался словно старая ткань, давно изжившая себя. Стоять на остановке ему долго не пришлось, автобус в этот раз приехал точно по расписанию. Он сел и проехал всего пару остановок, не доезжая до своего дома, вышел на дорогу, ведущую на большую поляну. Широкая дорожка тянулась по прямой, постепенно сужаясь, впереди довольно близко виднелось цветочное поле, а по правую сторону от него густой, темный лес. Пока Хван шел, его мысли блуждали далеко в прошлом, заставляя вспомнить детство, которое он провел на природе. Он вспоминал, как в хорошую и не очень погоду вместе с другом часто катался здесь на велосипеде. Однажды обгоняя друг друга, Хван на скорости упал в грязную лужу и ушибся, чтобы ему не было сильно обидно, друг тоже за компанию искупался в грязи. Было весело, хоть им и прилетело тогда звездюлей от родителей. Еще он запомнил случай с раненным птенцом, которого они нашли посреди поля. И именно здесь он впервые столкнулся со своим лучшим другом, только никак не мог вспомнить как именно произошла их встреча. Это ромашковое поле занимало значительное место в сердце, согревая его своими теплыми воспоминаниями. Оно особенно летом притягивало как магнит, завораживая Хвана красивыми полевыми цветками. Вот и сегодня ему захотелось пройтись среди цветов, вдыхая приятный, насыщенный густой зеленью воздух, прислушиваясь к пению птиц. Была причина, по которой он приходил сюда почти каждый вечер. Несколько месяцев назад он был на приеме у врача, к которому записался из-за мучавшей его бессонницы. К его удивлению, врач не назначил никаких чудодейственных таблеток, сказал лишь больше гулять перед сном и принимать ванну со специальным раствором. Выполняя эти нехитрые процедуры, он понимал, что они ему действительно помогали уснуть.***
Ромашковое поле во время захода солнца выглядело потрясающе. По небу плыли буро-малиновые облака, закрывая собой медленно скрывающееся за горизонтом солнце, а поле частично отражало этот необыкновенный небесный оттенок. Трава под ногами стала влажной, на ромашки и пестрые луговые цветы осела роса. Это была очень живописная картина. Но совсем скоро этот яркий живописный пейзаж стал погружаться во тьму. Чжинхван был будто в каком-то трансе и даже не сразу заметил, что гуляет в темноте, абсолютно ничего не видя вокруг. Он пришел в себя только после того, как чуть не упал, споткнувшись о здоровенный булыжник. В кромешной темноте и тишине было жутко, еще очень смущало то, что ни один лесной житель, вроде лягушки на болоте или ночной птицы, не издавал ни звука. Хвану в какой-то момент показалось, что он увидел в далеке очертания большой темной фигуры. Но решил лишний раз себя не накручивать и направился в сторону дома, освещая телефоном дорогу. Вдруг он услышал недалеко от себя громкий хруст, но никак не отреагировал и просто пошел дальше, немного ускоряя шаг, думая что возможно в зарослях копошился какой-нибудь зверь. Во второй раз он уже расслышал чьи-то шаги и вздрогнул. Хван остановился и осторожно осмотрелся по сторонам, посветил вокруг себя фонариком. Он какое-то время постоял. Сделав всего пару шажков, он внезапно уткнулся во что-то головой. Это оказался крепкий мужской торс. Хван почти вскрикнул и судорожно попятился назад, но тут же ощутил на себе давление. Руки незнакомца крепко схватили его за плечи. Человек напротив с довольно приятным и дружелюбным голосом, с радостью произнес: Привет, это я Ханбин. В воздухе повисло неловкое молчание. Т-Ты что здесь делаешь? － спросил взволнованный Хван, голос которого заметно подрагивал, а сердце сжалось. － Замучила ностальгия, хотел вернуться в родные края. Я сильно скучал по старому дому и этому полю, － Ханбин притянул к себе стоящую напротив удивленную статую, － очень ждал нашей встречи, братишка. Чжинхван крепко обнял друга, еле сдерживая выступившие слезы. － Биай? Боже, четыре года прошло. － Ага, а я вижу ты не изменился, так и остался коротышкой, － сказал Ханбин, шутливо подразнивая, положил большую ладонь на голову Чжинхвана. Тот мило фыркнул и ущипнул друга за руку. Ханбин расстелил на мокрой траве свою курту, и они присели. － Ты, должно быть, сейчас на третьем курсе учишься.－ Как тебе в универе? － Пока все устраивает, но говорят, что в следующем месяце можно смело затягивать петли,－ грустно ответил Хван. － У нас начнется практика, будет очень тяжко. － Думаю, самое главное, чтобы на практике было интересно обучаться и тебе нравилось. Ты поступил туда, куда мечтал, и надеюсь сейчас не жалеешь о своем выборе, — сказал Бин и, усевшись поудобнее, обхватил руками колени. — Все хорошо, я уже точно определился с профессией и мне нравится мой факультет, — Чжинхван посмотрел на небо и улыбнулся плеядам звезд. － А как ты? Не жалеешь, что перебрался в Сеул? － Не жалею, родители правильно сделали, что переехали. Благодаря им я закончил престижную школу и теперь живу в хорошем, богатом районе, ни в чем не нуждаюсь. － Я правда благодарен за все что у меня есть, но иногда мне кажется, что мне чего-то не хватает － последнее слово он произнес нечетко и будто с удивленной интонацией. Ханбин задумался и отвел взгляд куда-то вдаль. － Кстати, а почему ты в такую темень бродишь по полю, не спится? — внезапно спросил Бин. － А? Ну, я обычно гуляю перед сном, чтобы спалось хорошо, － Хван на минуту расслабился и блаженно прикрыл глаза. － В это время на поле такая приятная свежесть. Здесь я отдыхаю после тяжелого дня. — А тебе чего не спится? Напугал меня до чертиков уф — сказал Чжинхван, забавно надув щеки, и потянул кофту Бина. － Хах. Здесь классно, мне нравится ромашковое поле, помню в детстве мы с тобой часто сюда прибегали, － улыбнулся Ханбин. － Я решил прийти сюда, чтобы посмотреть на звездное небо. В Сеуле такую красоту не увидишь. — Тебе нравится рассматривать созвездия? — ответной улыбкой спросил Чжинхван и посмотрел на крупное созвездие дракона. —Ага, я обычно ищу среди остальных мое любимое. — Сможешь увидеть созвездие Пегаса? — спросил его Бин. Чжинхван стал внимательно рассматривать скопления звезд. Выбрал северное направление и повел пальцем по небу. — Вот оно, а рядом с ним находится Андромеда. — Мне нравится созвездие Орион, оно кажется таким ярким. Я знаю, что в Древнем Египте это созвездие считалось царем звезд, а в Древнем Вавилоне оно называлось Верный пастух небес. Еще с ним связано много легенд. Интересно, почему еще с древних времен люди стали изучать звезды и зачем придумывали множествам созвездий такие интересные истории. — Еще понапридумывали всякие странные названия, как например какие-то волосы, — усмехнулся Ханбин — созвездие волос, что? — Волосы Вероники, — посмеялся Хван — о, что-то красиво сверкает, наверное самолет. Ханбин двинулся ближе и стал разглядывать лицо друга, которое стало различимым во мраке из-за упавшего на него лунного света. В голове всплывали воспоминания из детства, и то как вечерами они смотрели на звезды и беззаботно смеялись, придумывая всякие фантастические истории. Спустя годы друзья наконец встретились и, как прежде, с большим удовольствием, общались друг с другом, рассказывая о своей повседневной жизни. Чжинхван немного словил усталость и, зевнув, прижался к другу, положил голову ему на плечо. Бин с хлопком опустил руку на его колено. Они оба совсем забыли о времени, никто из них даже не задумывался который сейчас час. Слишком было хорошо и спокойно, и не хотелось уходить. Природа вокруг гипнотизировала и подобно чаю и горячей ванне так расслабляла, что если бы не холод и сырость, можно было бы прям здесь и уснуть. Хвана пробирал холод, он чувствовал, что замерзает, но ни это его сейчас беспокоило. Он вдруг почувствовал какие-то далекие отзвуки, шорохи глубоко внутри, ощутил легкое, исходящее от бьющегося сердце волнение. Отчего-то сердечная мышца стала сокращаться быстрее. Хван не понимал что с ним, но эти странные ощущения не были неприятными. Он положил руку на грудь и глубже вдохнул, вбирая в легкие больше воздуха. — Как дела на личном? Встречаешься с Бо А? — нарушая сладкую тишину, спросил Ханбин и с интересом взглянул на лежащего рядом друга. Вопрос, который гулким, раздражающим эхом отозвался в его голове. Бо А... Как долго он пытался забыть это имя и все что с ним связано, и именно сейчас, оно так больно резало уши, портя ему прекрасные минуты тишины и счастья. По спине Чжинхвана прокатилась мелкая дрожь — расслабленное тело немного напряглось. — Мы расстались, — ровным, тихим тоном ответил Хван, болезненным взглядом прожигая землю. — Давно? — с сочувствием посмотрел на него Бин. Он видел, что ответ, который дался ему так тяжело, по всей видимости, все еще мучал его. — Да, давно, не за долго после твоего отъезда. — Жаль. — Просто видимо не судьба, — после небольшой паузы горько усмехнулся Чжинхван, считавший себя отчасти фаталистом. — Оо, смотри сюда, кажется звезда щас упадет. Такая яркая. — Что, где... Бин схватил его руку и повел ею по небу, указывая на мигающую звезду. — Ва, — произнес Чжинхван, чьи пальцы, чуть покрасневшие на холоде, приятно грелись в большой горячей руке, которую Бин явно не хотел разжимать. Он он еще крепче сжал руку хёна, переплетая свои длинные пальцы с его. — Ханбин, ты веришь в то, что наша жизнь определена судьбой? — задумавшись, спросил Хван. — Мне кажется, есть что-то, что нельзя изменить, как бы мы этого не хотели. — Думаю, да — уверенно сказал он и закинул свободную руку на плечо друга. Чжинхвану немного полегчало, он чувствовал поддержку, исходящее от него тепло, и на душе сразу стало спокойнее. — Но нужно просто смириться со своей судьбой, принять все как есть. Бин ободряюще улыбнулся и нежно притянул Хвана к себе за шею. Он пристально смотрел ему в глаза, будто собирался сказать что-то важное, но не решался. Под этим пристальным взглядом сердце снова сжалось и в беспокойстве забилось, он смутился и немного покраснел. — ...Я не — пытался что-то выговорить Чжинхван, но друг его перебил. — Можешь не скрывать свои чувства, хён — сказал он ласково, слегка похлопывая его по плечу. Чжинхван смущенно улыбнулся и потянулся к губам напротив. Короткий, сочный поцелуй, доставил удовольствие, побуждая обоих к смелому действию. Ханбин избавил Хвана от куртки, отбросил ее в сторону и коснулся губами любимой шеи. От прикосновений побежали приятные мурашки. Они слились в страстном поцелуе, Бин прижал своего хёна к земле, задрав ему свитер. Тело разгорячилось от ласк, отогнав от себя озноб. Чжинхван лежал на куртке, но его голова немного касалась сырой земли, из-за чего волосы впитали влагу с травы и стали неприятно мокрыми. Он привстал, нерешительно потянулся к молнии на джинсах друга, из любопытства желая притронуться к возбужденной плоти. Ханбин улыбнулся и одобрительно кивнул. Когда маленькие пальчики коснулись чувствительного места он довольно сощурился и для удобства чуть приблизился. Влажные прикосновения губ друга, ощущение бодрящего холода были невероятно приятными, и кровь хорошо приливала к нужному месту. Любовь этих двоих создавала беспорядок, нарушала невозмутимое спокойствие вокруг. Тишина ночи наполнилась стонами наслаждения одержимых друг другом друзей. Возле них бедные полевые цветы выпачкались белой липкой субстанцией. Дыхание сбилось, биение сердца напоминало игру обдолбанных барабанщиков, а в промежности больно покалывало, но друг и не думал останавливаться, лишь продолжал набирать темп, делая еще больнее. Чжинхван как мог, терпел эту боль, он не хотел останавливать Бина, потому что им обоим было чертовски хорошо, каждый получал удовольствие от процесса. Удовольствие с охватившей его эйфорией затмевали сильные боли. Он вновь ощутил давно забытое волнение и трепет, почувствовал себя счастливым с человеком, которого мечтал снова увидеть, и несмотря на стыд и сомнения, он хотел такой любви, пусть и немного причинявшей боль. — Ты в порядке? — спросил Ханбин, когда увидел уставшее лицо Хвана, он выглядел вялым. — Прости, давай закончим. — Все хорошо, — сказал Чжинхван и у него вдруг закружилась голова, из носа потекла кровь, падая крупными каплями на свитер. Встревоженный Ханбин остановился и подхватил на руки Хвана. — Немного голова закружилась — лицо было красным, его слегка пошатывало, эффект был как после опьянения, только ему непьющему такие ощущения были в новинку. — Я пойду, уже поздно. — Ты как, сам дойдешь? — Ханбин переживал за хёна, он всегда был очень чувствительным и со слабым здоровьем. — Да, — улыбнулся он и скрылся за кронами деревьев, направляясь по короткому пути домой. — Уезжаешь? — переспросил удивленный Чжинхван, не желавший так скоро отпускать его. Он надеялся провести выходные с любимым