Маясенин

       Вечер ноября в Петрограде, 1915 года.        Маяковский поправил свою белоснежную рубашку, недовольно глядя на отражение в зеркале. Сегодня он идёт на встречу с писателями, такими как: Чуковский, Рита Райт, Асеев, Родченко и скорее всего ему придётся столкнуться с Есениным. Имажинистом, пьяницей и бабником в одном флаконе. Человек, которого и поэтом назвать было нельзя по мнению Владимира.        Вечер сначала проходил скучно, потом вроде удалось завести интересную беседу с Чуковским - литературным критиком, писателем. От тоски оставалось только выпить. Вино уже обжигало горло и отдавал неприятной горечью.        Вдруг в ленинградскую квартиру вошли два молодых человека. Николай Клюев и его друг Есенин. Сергей был одет мягко сказать по-деревенски. На нём были лапти и какая-то странная рубаха серого цвета с вышитыми красной нитью узорами. Маяковский посмотрел на вошедших и подумал: "Вот ведь. Но разве так должен одеваться поэт? Это вздор и позор. Настоящий поэт не должен быть декоративным мужчиной. А что с его блондинистыми волосами? Похож на маленькую девушку!"        Сергей зашёл в большую комнату и огляделся. Юноша провёл взглядом по всем присутствующих, видимо в поиске человека с которым поболтать. Владимир просто взял ещё один бокал вина и комфортно устроился на кресле, чтобы понаблюдать за имажинистом со стороны.        За окном падает мокрый снег, а праздничное настроение витает в воздухе в кругу писателей. Чуковский спрашивает у всех совета на счёт новогодней сказки, которую он придумал специально для этого нового года. Корней так счастлив, рассказывая о своём новом произведении. А Маяковский даже для приличия улыбнуться не может. "Плохой из меня актёр" - пронеслось в его мыслях. А Есенин от всей души смеётся, мило прикрывая ладошкой улыбку. Кажется, это флирт? Этот мелкий паршивец флиртует направо и налево.        Но стоило Сергею выпить алкоголя, как из его уст начал лететь полный бред. Многие писатели с неприятцей смотрят на наго, а Владимир чувствует испанский стыд. Асеев пытается объяснить Есенину, что ему надо бы пропустить стопку, а юноша толкает его и кричит, что никто не запретит ему сегодня пить. - Я смотрю, вы очень громкий, Есенин, как балаечник, - произнёс Маяковский, скрести ноги и положив руки на спинки кресла. - А я вижу, что вы совсем не умеете веселиться, Володя, - выкрикнул в ответ Сергей и зачесал кудрявые локоны назад рукой. - Вас простой вежливости не учили? Ну, да, деревню из человека не выбить, - ответил Владимир и встал с кресла.        Когда Маяковский подошёл к Есенину, сразу стала видна разница в их росте. 189 см против юноши, не дотягивавшего и до 170 см. Но не смотря на доминирование Владимира в росте, Сергей смотрел прямо на него, не отводя взгляд. У Есенина явно есть внутренний стержень, который сломать не возможно. - Ваш футуризм - несусветная дурь, - яростно выплестнул светловолосый в глаза Маяковского.        Владимир выпрямил спину, и опустив взгляд на Сергея, спокойно произнёс: "Имажинизм ищет путём метафор то, чего нет в реальности. Подумайте об этом на досуге, Сергей".        Брови Есенина опустились ближе к переносите, а губы поджались от злости.        - Вам не ведом имажинизм! - Сергей театрально забрался на стул, - Я люблю говорить красиво! Так, чтоб за душу каждого брало. Я знаю, всякий человек в моих стихах найдёт более чёткую фразу, описывающею его окружение. А вот футуризм говорит грязью, поршиво и не эстетично!        - Довольно тебе, Серёж, - Клюев пытался стащить товарища с воображаемого пьедестала.        - Мои стихи не рубли, чтобы всем поголовно нравиться! - Маяковский смотрел в бессовестные глаза блондина, - Красиво говорят лишь лирики, для спален растущие. И что же в вас сыщешь? Лишь пафос и вздор!        Клюеву удалось забрать Есенина со стула. Николай понимал, что другу нужно проспаться.