* * *
Намеки их матушки были отдельным видом искусства. "... и будет невежливо отказаться", — произнесла она после того, как сообщила, что младший брат её будущей невестки ("зачем ты так выделила эти слова, мам?") предложил устроить охоту. "Отец согласился". Искусство, не так ли? И если с отцом Сэм готов был спорить до потери пульса, то с матушкой нет. С ней это также бесполезно, но к тому же после становится очень стыдно и все равно происходит по-её. Охоту кронпринц Сэмюэль не любил. Это знал весь двор. В отличие от своего отца. О, охота для него была чем-то большим, чем хобби. И если бы не матушка, то возможно, что отец пропадал в лесу целыми днями. Возможно, там бы и умер, а Сэм стал бы королем раньше. Возможно, намного раньше. А королем, очевидно, Сэм становится не хотел. И на охоту, которая, пусть и будет завтра, тоже. Сэм хотел лишь лежать в своей теплой, мягкой постели, под одеялом, и жалеть себя. Вчера он был так уверен, что найдет того, чье прикосновение губ не обожгло его руки, что ему даже не приходило на ум, что, может, ему и правда показалось. Может, Адам был прав. Что ж, ошибаться всегда неприятно. Особенно когда ты так уверен в собственной правоте. Но пролежать весь день в постели Сэму естественно не дали. Нужно отправляться на завтрак с семьей невесты. Но перед дверями отец остановил Сэма и сказал низко и тихо: — Этот брак важен, Сэм. Как для них, так и для нас. Будь паинькой, Сэм, — просил отец; — не выеживайся, — умолял отец.* * *
— Простите моего брата, — её голос приятный, несмотря на раздражение — видимо, это случалось не впервые. Да и сама она симпатичная. Может, стерпится — слюбится, думает Сэм. — Пунктуальность, к сожалению, не относится к списку его доблестных качеств. Сэм усмехается — а она за словом в карман не лезет, — и переводит взгляд на её брата. И замирает. Он. Это он. Если бы Сэм знал матерные слова, он бы выругался. В мыслях, естественно. Поэтому вместо нецензурной лексики вертятся упоминания Бога в составе различных словосочетаний. Все в тех же мыслях. — Дин. — Джесс. Они обмениваются любезными улыбками друг с другом и Сэм почему-то вспоминает, что они двойняшки. Они и правда похожи. Но у неё глаза серо-голубые. Умные и опытные.* * *
Мальчишку пажа зовут Кастиэль, — вспоминает Сэм. Кастиэль — ребёнок рожденный вне брака. Его отец... кажется лорд Ширли? Он верностью супруге никогда не отличался. Сэм этого не понимал. Да, они не были родственными душами, но неужели приятно, когда чужие губы, касаясь тебя, оставляют ожоги, пусть которые и сходили быстро? Но нужно отдать должное отцу Кастиэля: он признавал всех своих детей. Давал любому свою фамилию. Готов был сделать многое ради их лучшего будущего. У Кастиэля была фамилия Новак и внимательный и мудрый взгляд. Он тут же замечает, что Сэм волнуется. Они не были особенно близки, но Сэм все равно оправдывается: — Охота. И пожимает плечами. Не мог же он сказать правду. Что собирается признаться своему потенциальному шурину, что они — родственные души друг друга, от того и нервничает. С первой частью плана, где он заставляет Дина, отстать от всех, Сэм справляется успешно. Это оказывается, на удивление, легко. А вот переходить ко второй — Сэм не спешил. В мыслях вертелись различные варианты, как сказать об этом, но прежде, стоило, наверное, узнать, как Дин относится к факту родственных душ. Или перейти сразу к делу? — Чарли и Дороти — родственные души. Дин поднимает брови. Это он удивлен тому, что Сэм завел разговор о Чарли и Дороти или о том, что они родственные души? — Ты это к чему? Значит первое... — Не знаю, — Сэм пожимает плечами. — Ты когда-нибудь хотел встретить свою родственную душу? Да. Сэм видит (ч у в с т в у е т), что да. — Когда был ребенком. Но сейчас я понимаю, каким был идиотом. — Почему? Дин задумывается. Сэм знает ответ, но все равно хочет услышать его от Дина. У Дина красивый голос. Очень. Дин думает. — Ты знаешь "почему". — Я хочу это услышать от тебя. — Потому что даже если я её найду, я не смогу быть с ней. Её. Ней. Душой или девушкой? — Слезай, — почти приказывает Сэм, в мгновение оказываясь на земле. — Прости? — Дин тянет поводья на себя, останавливая лошадь. — Слушай, я, конечно, понимаю... — Слезай. С лошади. — Ладно... Дин действительно подчиняется. С опаской смотрит на Сэма, но с лошади слезает. Сэм облизывает губы. Мнется. Подошел, поцеловал, отошел, подождал — ничего сложного же. Он вздыхает и делает. Подходит, накрывает губы Дина своими и ждет — оттолкнет, ударит, нет. Это даже не поцелуй, просто касание... он отходит. Ждет. — Какого хе... — Мы — родственные души. И я узнал это вчера. Дин соображает. Анализирует, что только что произошло. И, честно говоря, Сэм не понимает, что будет дальше. — Я... не могу... поступить так со своей сестрой, — медленно произносит Дин. — Я не могу так поступить со своей страной... — Я же не предлагаю тебе сбежать. Сэм кусает язык. В мыслях такое было. Королем быть он не хотел. Эгоистично, конечно. А Дин все равно не первый в очереди на престол. — Оставь меня. Пожалуйста. Сэм кивает — наверное, стоило действовать тоньше — и запрыгивает обратно на лошадь.* * *
Сэм не смотрит на Дина. Не смотрит в его зелёные — когда-то весёлые, теперь же больше грустные. Ну, хотя бы не испуганные, как тогда в лесу — глаза. Он смотрит на Джесс. Смотрит в её серо-голубые мудрые глаза и боится, что она все знает. Сэму стыдно. Он как будто её обманывает. Да, это брак по расчёту, они вряд ли друг друга полюбят когда-нибудь, но все равно. Я влюблен в твоего младшего брата, — хотел бы признаться Сэм. Мне так жаль, что это не ты. Ему действительно жаль. — Согласен ли ты, Сэмюэль, взять в жены Джессику? Нет. — Да. Потому что Дин попросил. Жениться на ней. Забыть о нем. Стать хорошим мужем и великим королем. — Согласна ли ты, Джессика, взять в мужья Сэмюэля? — Да. Сэм давится собственной неуверенной улыбкой, непонятно зачем созданной. — ... Жених, можете поцеловать невесту. Это необязательно. Они оба это знают. Сэм не знает, хочет ли этого его уже жена, но все равно касается — целует, её он ц е л у е т, — её губ. У обоих привычно жжет, и Сэм знает: он плачет. И уж точно не от счастья.