Запретная любовь

- Веришь ли ты в Бога, дитя мое? - ласково шептал дьявол на ушко своей маленькой трясущейся от страха жертве, что так отчаянно держала в своих нежных ручках небольшой серебряный крест с распятым Иисусом. - Боже… спаси дочь свою… - тихо дрожащим голосом прошептала девушка, в глазах которой был дикий страх и образ демона, что безумно улыбался ей. - Его нет рядом с тобой…Он покинул тебя тогда, когда ты осмелилась покинуть свой дом. Бог отвернулся от тебя. Здесь только я. – ответил демон, медленно поднося свою окровавленную руку к нежной хрупкой шейке жертвы. В тот же самый миг из маленького старенького дома донесся леденящий душу женский крик боли. Невыносимой адской боли. Стая чёрных воронов взмыла в ночное зловещее небо, начиная громко и протяжно кричать, словно насмехаясь над всем этим. Полная луна лениво выползала из-за тёмных туч, что отдаленно напоминали гримасы дьявольских отродий. Стоял дикий холод и густой белый туман, сквозь толщину которого ничего не было видно, не считая небольших оранжевых огоньков света, горящих из небольших домишков, окна которых были забитыми толстыми широкими досками. На пороге домов стояли небольшие горшки с медленно тлеющей глицинией, что издавала сладкий пьянящий аромат отпугивающий всякую нечисть. Те дома, у которых не было этой специфической защиты, были отмечены красными крестами. Жители знали, что в этом доме скоро будет самое что не ни на есть месиво, состоящее из его хозяев, их детей и домашнего скота. К таким домам никто не подходил, не считая могильщиков, молящихся Богу за упокой убитых душ. Могил здесь было очень много. Деревянные полусгнившие кресты занимали аж целое поле, раньше на котором жители высевали рожь и пшеницу. Теперь же здесь чуть ли не третьим слоем были закопаны трупы людей. За зловещим перекопанным вдоль и поперек полем находился дремучий лес. Его называли Кровавой лощиной. В лес люди боялись ходить, ведь там тоже их ждала очередная опасность, но в виде чёрной ведьмы, которая всегда была рядом с ними и порой стучалась по ночам в их двери, прося маленьких детишек открыть ей дверь и впустить на ночлег. Из-за холма стало медленно показываться солнце, которое тут же было скрыто за белыми облаками, заполонившими все небо. Его лучи отчаянно пытались прикоснуться к холодной мертвой земле, но каждая их попытка заканчивалась провалом. Густой туман плотно обвивал их и скрывал за своей толщиной, начиная жадно впитывать всё тепло, которое они излучали. Послышалось громкое пение старого петуха, за которым последовали поочередные тихие дверные скрипы отворяющихся жилых домов. В эту ночь погибла всего лишь одна семья и было сломано ограждение около Кровавой лощины. В этот раз острые пики были вырваны с корнем и выброшены в глубокую канаву. Люди пугливо входили на пороги своих домов и с замиранием сердца начинали осматривать заборы на наличие меток, оставляемых демонами в качестве опознавательным знаков своих новым очередных жертв. Пронзительный женский крик эхом отразился на всю деревню, взбудораживая спящих чёрных воронов, сидящих около церквушки. На коленях около домика стояла молодая темноволосая девушка. Местная швея по имени Микару. Она громко плакала, накрыв свое исхудавшее от постоянной работы и стресса лицо, начиная отчаянно надрывно кричать. На её заборе стояла метка. Огромная красная метка дьявола в виде своеобразного корявого знака смерти. Она, её муж и сын следующие жертвы ведьмы. В этот самый момент к ней выбежал её муж, держа на руках маленького мальчика пяти лет. Остальные жители лишь с сожалением во взгляде посмотрели на несчастную семью, начиная расходиться по своим делам. У них слишком мало времени, ведь до кровавого вечера осталось совсем немного времени, но нужно сходить за материалами в лес, укрепить свои дома, да и приготовить что-нибудь поесть и успеть развесить глицинию и подоить скотину. Из скотины здесь водились только дико исхудавшие коровы, небольшие овцы, курицы и один-единственный петух на всю деревню. Солнце уже было высоко на небе, а его тёплые лучи всё никак не могли согреть промерзшую твёрдую землю, которую невозможно было даже проткнуть самой обычной лопатой, что уж там говорить про вилы. Недаром эти земли назывались проклятыми и гиблыми. Каждый, чья нога ступит на неё, окажется её заложником до самой своей смерти. Ещё никому не удавалось сбежать отсюда целым и невредимым. Вся эта деревушка находилось в самом эпицентре адского шабаша, происходящего здесь не первый век. С одной стороны деревни находилось кладбищенское поле ,а с другой Кровавая лощина. Её по-другому называли "сердцем тьмы". Эта лощина недаром называлась кровавой, ведь земля в ней была насквозь пропитана кровью падших жертв и воинов, сражавшихся за эти земли. Весь лес просто был усыпан изобилием сатанинских грибов различной величины и мухоморами, трупы разорванных на части бедных животных и людей валялись повсюду. В самом центре этого леса в двадцати метрах от развилки рос огромный старый дуб на небольшом пригорке, чьи корни источали из себя кроваво-багровую жидкость, которая крупными каплями капала на истресканную гиблую землю, покрытую небольшим тонким слоем белого инея, больше похожего на паучью паутину. Это дерево было мёртвым снаружи, о чём свидетельствовал уже характерный светлый серый цвет сухого массивного ствола, но живым внутри. Слогались легенды, что из него по ночам доносятся душераздирающие крики людей и мольбы. В самом центре этого пригорка было небольшое черное отверстие, около которого постоянно можно было найти части тел людей и животных. Чаще всего они обглоданы до костей или же сложены в своебразную пирамидку, словно кто-то или что-то кого-то подкармливало, или же задабривало так. Как говорили местные зеваки, то каждую полную луну из него вырывались дьявольские огненные языки пламени, превращавшиеся в дьвольские отродья. По небольшой узкой тропинке сквозь толщу белого тумана показалось размытое очертание двух человек. Незнакомцы были одеты в черноё одеяние священнослужителей. Один был небольшого роста и худощавого телосложения, а другой же наоборот, был весьма плечист, высок, да и вдобавок нёс на плече большую коричневую сумку с неизвестным содержимым. Неизвестные шли тихо полностью скрывая свои лица под своими чёрными капюшонами от накидок, что небольшим шлейфом волоклись за ними, заметая следы от тяжелых ботинок, что с характерным хрустом оставляли следы. Они шли так весьма долго, пока не наткнулись на оторванную нижнюю конечность ребенка. По ней можно было сказать, что ребенку было лет так десять, не больше. Худощавый незнакомец осторожно подошел к находке и тихонько присел на корточки, прикасаясь своей хрупкой для мужчины рукой к ней. - Святой отец был прав. Это весьма гиблое место, - сказал незнакомец, тяжело вздыхая, а затем добавил. - Танджиро, нам нужно попробовать им помочь. Если мы не сможем, то тогда тебе придётся отправиться в Ватикан к моему брату с отцом и передать мою просьбу о помощи. - Сенджуро, ты знаешь наши порядки. Святой отец не разрешит тебе вмешаться в это гиблое место. Его недаром называют проклятым! Давай мы лучше уйдем отсюда. Здесь есть же уже местный священник. - ответил мужчина, снимая свой капюшон. Сенджуро Ренгоку и Танджиро Камадо - одни из самых лучших священников Ватикана. За их спинами было много успешно выполненных обрядов экзорцизма, освящения и успешно выполненных заданий по убийству демонов. Их отличительными чертами являлась их внешность. Танджиро двадцать один год. У него тёмного винного цвета волосы, большие глаза точно такого же оттенка, тонкие губы, постоянно сложенные в линию, и тёмный шрам в виде языка пламени. Он достался ему во время изганания огненного демона Банхриста в Италии. Тогда его кое-как выходили и он остался жив, но с не самым красивым клеймом на лице, которое многих порой пугало. Из их парочки только Танджиро умел владеть мечом и являлся единственным убийцей нечисти. Отличительной его чертой являлись серьги в виде игральных карт, которые демоны боялись как огня. - Я знаю, - уже более тихо ответил Сенджуро, медленно вставая на ноги. - Отец мне откажет. Ты один не справишься. Только братик меня поддержит… Хах, как же здесь холодно. В последний раз такой дикий страх и холод я испытывал в Ватикане при изгнании Валлока. Сенджуро Ренгоку. Другое его имя – Посланник Божий или же Солнечный Ангел. Ему всего лишь семнадцать лет, но в свои столь юные годы ему пришлось пережить немалое: потерю родной матери в юном возрасте и предательство отца. Его отцом был никто иной, как великий охотник на демонов Шинджуро Ренгоку, о котором слагались легенды. Его старший брат Кеджиро Ренгоку пошёл по стопам отца и занял почётное место рядом с ним и уже в свои двадцать лет был удостоен высшего ордена от самого короля Англии Убуяшуки-сана. Те времена Сенджуро вспоминает со слезами на глазах. Каждый день отец до боли во всем теле заставлял его отрабатывать удары и учил искусству владения мечом, приучал к жестокости с раннего детства и постоянно твердил о том, что тот должен пойти по его стопам, как он пошёл по стопам предков. Но в итоге все решилось во время заключительного боя, когда Сенджуро с позором проиграл самому низшему демону, да и в добавок умолял его не убивать, ведь демон, как он считал, был дико напуган и просил помощи. Отец не смог выдержать такого позора и на глазах тысячи зевак публично отказался от своего сына, признавая лишь только Кеджиро. После такого Сенджуро долгое время не мог оправиться от такого и предпринимал даже попытки суицида. У него бы все получилось, если бы не его родной брат, который вовремя вытащил того из петли, начиная отчаянно кричать, что он его любит и не позволит тому умереть. Только Кеджиро поддержал желание своего маленького солнышка уйти в монастырь и посвятить себя служению Богу, пока его отец рвал и метал всё на своем пути, пытаясь свыкнуться с этим позором. Прошло много лет с того момента и теперь маленькое солнышко Сенджуро стал одним из самых сильных священников, чьё имя знали все в округе. - Сенджуро, я переживаю за тебя. Ты ещё не оправился после того случая. - с тревогой в голове сказал молодой мужчина, подходя к Сенджуро со спины и по привычке утыкаясь в его лохматую макушку. Ах, эти медовые волосы с яркими алыми концами так напоминали ему тёплое солнце, которое уже на протяжении многих лет было скрыто этими ядовитыми тёмными тучами и белым туманом. А маленький аккуратный высокий хвостик - небольшие лучики солнца, к которым постоянно хотелось прикоснуться, дабы ощутить тепло и нежность. Грубые изрезанные в боях руки аккуратно ложатся на часто вздымающуюся юную грудь, заботливо прижимая к себе, укутывая в тёплый большой плащ. Танджиро чувствовал, как сильно бьётся юное сердце блондина, словно у маленькой пташки, которую поместили в клетку. - Ты замерз? Если хочешь, то давай я отдам тебе свой плащ. Не хватало ещё что бы заболел. - заботливо произнес тот, беря в свои руки покрасневшие от холода нежные ручки юноши. Камадо тут же слегка склонился на Сенджуро, начиная обдавать горячим дыханием замерзшие зябко подрагивающие кисти, которые уже начинало неприятно покалывать, словно тысячи маленьких игл одновременно втыкались в чувствительную кожу. Юное тело в тот же миг едва заметно вздрагивает, а на пухлых щечках вспыхивает яркий алый румянец. Сердце с новой силой начинает биться в груди, разгоняя застоявшуюся из-за холода кровь в жилах. - Т... Танджиро, не надо. Я не замерз, - слегка заикаясь ответил блондин, робко поворачивая голову через плечо в сторону широко улыбающегося мужчины. - Врать не хорошо. Сам же знаешь, - ласково прошептал тот, смотря в родные и такие любимые большие глазки желто-красного цвета. - Извини… нам нужно идти. Скоро вечер, а мы не нашли ночлега, – неуверенно проговорил Сенджуро, сжимая согревшиеся от тепла мужчины кулачки. Оставшийся путь блондин шёл, укутанный в два тёплых плаща, пока его спутник шагал в одном лишь одеянии священнослужителя и с закрепленным за спиной мечом. Шли они недолго и уже буквально через полчаса были в деревушке, жители которой косо поглядывали на них, начиная громко шушукаться между собой и указывать пальцем. Не самое лучшее приветствие незнакомцев, но им не привыкать. Их порой встречали и с вилами в руках, а тут, хотя бы просто шушукаются, да и не трогают их. На самой окраине деревни неподалеку от церкви стоял двухэтажный дом с поблекшей сломанной вывеской, на которой было криво накаряванно ножом «Дом отдыха». Туда первым делом и двинулись священники. Дверь с громким протяжным скрипом медленно отворилась, а в нос тут же ударил затхлый удушающий запах пыли и плесени, которая росла везде, даже на потолке. Дощатый пол с каждым шагом начинал жалобно поскрипывать, создавая впечатление того, что вот-вот уйдет под землю, с треском ломаясь пополам. Около небольшой подобии стойки стояла полная пожилая женщина в старом дырявом грязном платье, вроде бы синего цвета, а, может быть, и серого. Её чёрные волосы с небольшими седыми прядками были собраны в хвост, а морщинистое лицо спокойно. - Здравствуйте. Извините за беспокойство, но не могли бы Вы нам помочь? Мы ищем ночлег, - громко спросил Камадо старушку, быстро подходя к ней. От столь громкого голоса старушка лишь вздрогнула всем телом, а её глаза цвета васильков медленно широко раскрылись, хоть и были скрыты под глубокими морщинами, что ещё больше старили её лицо. Она медленно выпрямилась в спине, да так, что послышался громкий характерный хруст. Старенькая дряблая рука осторожно легла на небольшую потрепанную книжку, лежавшую около нее. - Тише, ты чего так раскричался? Я всё прекрасно слышу, - ответила старушка на удивление приятным нежным голосом, а затем добавила, открывая свою книжечку. - Места тут всегда есть, дети. Да только дай мне вот поинтересоваться... Что вы тут забыли в столь неспокойное время? Нечисть кругом, люди умирают пачками, да и бесовщина разбушевалась не на шутку... - Простите моего друга, - подал голос свой Сенджуро, тихонько подходя к старушке. - Мы священники. Мы прибыли из Ватикана, чтобы помочь вам всем… - Ой, милок. Сколько тут священников полегло, я аж со счету сбилася. Да и зелены вы уж больно. Не доросли ещё до такого. У нас тут не просто барабашки и кикиморы водятся. У нас тут нечисть похуже… - ответила та, устало вздыхая и как-то по-доброму улыбаясь. - Я Танджиро Камадо, а это Сенджуро Ренгоку, - тут же вмешаясь в разговор молодой мужчина, подходя поближе к юноше. - Что ты сказал? - удивленно переспросила того старушка, тут же хватая за руку блондина крепкой хваткой, не характерной для слабой беззащитной дамы. - Отпустите мою руку... пожалуйста... - прокряхтел Сенджуро, пытаясь убрать свою руку от её. - Так слухи правдивы, - добавила та, опомнившись и отпуская юношу из своего захвата. - И ты настоящий. Сенджуро Ренгоку… мальчик, рожденный в огне. Ты…посланник божий, который очистит от нечисти земли... - шептала та, словно в бреду. По старческому усталому лицу покатились горькие слёзы счастья, а широкая улыбка украсила лицо. Старушка тут же осторожно вышла из-за стойки и упала на колени, хватаясь за подол одеяния Сенджуро, продолжая громко плакать навзрыд и шептать что-то. Не долго думая, священник испуганно хватает её за руки и усаживается на корточки, пытаясь успокоить и привести в чувство. Давно Сенджуро не видел такого и был крайне сильно этому удивлен, в отличии от Камадо, который пытался поднять бьющуюся в истерике старушку под подмышки. - Пожалуйста, встаньте! Вы же так можете колени разбить! - вскрикнул напуганный юноша, хватая ту за лицо и заставляя смотреть себе в глаза. - Ради Бога, прошу… Успокойтесь и встаньте с колен. Не нужно этого делать. - Спаси наши души, дитя! - прокричала старушка, медленно вставая на ноги не переставая рыдать. - Я… я постараюсь. Только не плачьте… Послышался громкий всхлип. Старушка тяжело дышала, не переставая смотреть на юношу, что выглядел напугано. Она молча позвала жестом священников за собой и проводила их на второй этаж до свободной и более менее уютной комнатки. Комнатка была обставлена весьма скромно, но это никого не смущало. Небольшой стол, два стула, большая кровать, птрепанная картина и кувшин с букетом глицинии. Окна здесь были заколочены и поэтому было темно. Лишь только маленький рассеянный лучик света просачивался сквозь небольшую щель между досками и, как только солнце скрывалось за облаками, то лучик начинал словно играть, бегая по полу. Из-под кровати выполз небольшой белый щеночек, чьё тельце было покрыто шрамами. - Уф, а вот ты где, Санеми! А ну, брысь! - топнув ногой, ответила старушка, пытаясь спугнуть наглого щенка, что вовсю по-свойски вышагивал по полу в сторону незнакомцев. - Ничего страшного! Пусть здесь ходит. Он нам не мешает, - тут же ответил Сенджуро, беря в руки громко тявкающего Санеми, который явно был не рад тому, что его побеспокоили, да и в придачу разбудили. - Ох, вы такие добрые! Я пойду, прилягу. Возраст, сами понимаете же…Если вам что-то понадобиться, то зовите, - ответила старушка, медленно плетясь в свою комнатку, оставляя их наедине. - Сенджуро, обещай, что мы здесь не задержимся. Мне не нравится что-то здесь, - настороженно прошептал Камадо, закрывая за собой дверь. Блондин, отпустив на пол щенка, бодро убежавшего в приоткрывшуюся от лёгкого толчка собачьим носом дверь, в это время устало подошел к столу зажигая подсвечник с тремя свечами. Сенджуро устало плюхнулся в ветхое кресло, доставая из-за пазухи свой блокнот и маленькую Библию. Сегодня их очередная страшная ночь и ему нужно как следует к ней подготовиться. Да и что-то ему самому стало страшно от всего этого. Танджиро, видать, даже и не обратил внимание на то, что плесень, которой оброс дом, была весьма странной для дома. Сенджуро ещё ни разу не видел кроваво-черной плесени, да и чтобы в добавок ко всему она росла в виде своебразного рисунка на полу, больше напоминающего цветок, а, точнее, его тычинки. Эти знаки он видел и на некоторых деревьях в лесу, а именно при входе в деревню. - Танджиро, нам нужно подготовиться к ночи. Мы не будет здесь долго задерживаться…Мне не по себе от этого места, - честно признался священник, устало прикрывая свои очи и откидываясь на спинку стула. Юноша даже пропустил тот момент, когда мужчина подошел к нему со спины и положил свои тяжёлые руки на его затекшие плечи. Последовал тяжелый усталый вдох, а за ним и добрый смешок, от которого в груди становилось даже как-то потеплее. Маленькие ручки ложатся поверх рук мужчины, а веки слегка приоткрываются. Взгляд устремляется на улыбающегося Камадо. Всё-таки они напарники уже более пяти лет. Лишь только по одному взгляду, вздоху или кивку они уже знали, что хотят сказать друг другу. - Понял, понял. Обещай только, что ближе к вечеру ты меня разбудишь, - по-доброму сказал юноша, вставая с насиженного места и медленно ковыляя подошел к жёсткой кровати, устало плюхаясь на неё. Небольшие клубы пыли тут же поднялись в воздух раздражая рецепторы. Послышался громкий чих, а за ним и недовольно фырканье, которое весьма позабавило мужчину. Об этом говорил его тихие смех сквозь сжатые губы. - Эй! Ну не смейся! - возмущенно ответил блондин, укутываясь в свой чёрный плащ. Стройные ножки тут же подтянулись к груди, а руки по привычке прижались к груди, накрывая чувствительный нос юноши ладонями. Не долго думая, Камадо подошел к своему другу, накрывая дополнительным плащом, дабы тот просто не окоченел от холода, который стоял даже в доме. Его рука по-свойски зарывается в непослушные медовые волосы и убаюкивающе начинает проводить по ним. На лице юноши в тот же миг появилась довольная улыбка, а сам он лишь посильнее укутался в подобие одеялка, начиная медленно погружаться в сладкий мир Морфея, в котором был его идеальный мир. Мир, в котором не было столько крови, а царила гармония, доброта и люди жили не в страхе. Но сегодня, впервые за долгое время, его сон выглядел совсем иначе. Странно, но он видел себя идущим в какой-то церкви и белом подвенечном платье и с букетом из аккуратно отрезанных человеческих пальцев, скрепленных колючей проволокой в виде лилий… мертвецки белых лилий с синими концами ногтей. Он шёл сам и ничего с этим поделать не мог, хотелось кричать, но ничего не получалось. Он медленно поднимает голову и видит у огромного алтаря какого-то мужчину, чей лик был размыт. Вся эта церемония словно проходила в какой-то очень старой церквушке. Незнакомец тянет к нему свою когтистую широкую ладонь и что-то говорит, но что именно - разобрать юноше никак не удается. Из всей фразы ему только удается разобрать: «Идём ко мне. Я очень долго тебя ждал, моё солнце... моё сияющее сокровище». Как только его нежная рука касается руки демона, то сон резко меняется и меняется в самую страшную для него сторону. Его секунду еще назад белоснежное платье уже окрашено во все оттенки красного, а руки опутывают широкие заржавевшие кандалы, что с силой впивались в кожу, оставляя после себя глубокие борозды. Под его ногами лежат чьи-то внутренности, издававшие отвратительные мокрые звуки вперемешку с отвратительным запахом отходящих ядовитых паров. В двадцати сантиметрах от его правой ноги лежит голова его друга Танджиро с вырванным языком и глазами. На его лице играла всё та же широкая улыбка, а губы медленно двигались, произнося лишь одну только фразу: «Он любит тебя. Прими его любовь». В это время в реальности, не в мире сновидений, за небольшим столиком сидел Камадо, внимательно записывая очередные новые пометки пером в книжечку Сенджуро и описывая монстров, повстречавшихся им на пути. Но вдруг до его слуха донеслось частое и довольно-таки громкое копошение со стороны блондина, который обычно спит спокойно в своей излюбленной позе эмбриона. - Сенджуро? Ты в порядке? - тихо спрашивает тот блондина, устало потирая покрасневшие от напряжения глаза. Неожиданно тело юноши замирает, а затем и вовсе следует немой крик, сопровождающийся хватанием за шею. - Чёрт! - выругался мужчина, тут же подлетая к юноше, пытаясь разбудить его. Сквозь сон Сенджуро слышит голос Камадо, но пойти на него не может. Этот незнакомец… его сильные руки с силой сжимают его шею, а тонкие губы сложены в широкую безумную улыбку, напоминающую волчий оскал. Он судорожно шепчет одно и тоже, словно пытаясь вдолбить через боль в голову юноши: «Мой…мой… мой». Но вот блондину удается ударить того по лицу, вырываясь из захвата. Глаза медленно закрываются и так же открываются. Теперь перед ним уже не тот мужчина, а напуганный до чертиков Камадо, что судорожно трясет его за плечи слабо ударяя по пухлым щечкам. - Сенджуро! Что, нахрен, происходит?! - кричит мужчина, прижимая трясущегося юношу к своей широкой груди. Следует смазанный поцелуй в лоб, а затем и в самую макушку. Широкая ладонь успокаивающе проводить по ровной спинке, каждый раз обводя выпирающие маленькие позвонки и нащупывая ребра. Мужчина крепко обнимает не отошедшего от кошмара священника и хоть как-то, да и пытается привести его в чувства. Он чувствует, нет, даже слышит то, как бешено бьётся в груди сердечко и как жадно тот глотает воздух, пусть и затхлый, но всё-таки. Чувствует, как маленькие ручки отчаянно сжимают в своих ладонях его одеяние и то, как маленький холодный носик утыкается прямо в его широкую грудь. Они всего лишь здесь провели пол дня, а у Сенджуро такая реакция. В голове мужчины проносится одна лишь только мысль и самая верная: «Нужно отсюда бежать». - Танджиро… Я… Я... - судорожно шепчет напуганный Сенджуро с силой впиваясь ногтями в его широкие руки, боясь отпустить и вернуться в свой сон. - Тш, я знаю, солнышко. Я знаю. Если хочешь, то я посижу рядом с тобой, - понимающе ответил тот, усаживаясь на край постели в позу лотоса. Дождавшись долгожданного быстрого кивка, Танджиро осторожно укладывает между своих ног юношу и крепко обнимает, согревая своим теплом всё его замерзшее тельце. В отличии от худого Сенджуро, который от любого дуновения прохладного ветерка уже замерзал, Камадо не чувствовал холода и спокойно переносил такие погодные условия. Да и частенько выступал в роли личной грелки Сенджуро, который постоянно искал везде тепла, словно маленький потерявшийся в этом жестоком мире лисёночек. Так они просидели очень долго, пока не услышали за окном какое-то движение. Пойти на разведку первый решил Танджиро. Он всё-таки среди них старший мужчина, да и самый сильный. Ходячая гора мышц, справедливости и благородства. Камадо осторожно посмотрел в щелку между досок, начиная оценивать сложившуюся обстановку. За окном уже темнело, а значит время где-то уже полседьмого. Летом рано темнеет, особенно в таких деревушках, окружённых со всех сторон лесом, в котором росли высокие ели, сосны и колючие растения, что обычно растут рядом с болотами и канавами. Жители деревушки торопливо вбегали в свои дома и ставили за пороги домов чаны с тлеющей глицинией. Свет медленно начал затухать во всех домах, а тревожно мычащая скотина вмиг умолкла. Наступила гробовая тишина, что неприятно закладывала уши, создавая что-то наподобие вакуума, в котором даже эхо не было слышно. Небольшая солнечная полоса медленно уползала за горизонт, постепенно оставляя после себя тёмный ночной след, похожий на когтистые лапы, которые вот-вот оживут и из них выползут дьявольские отродья, что отреклись от божьего лика и благодати. - Начинается... - коротко проговорил Камадо, подходя к блондину, сидел с закрытыми глазами, пытаясь собраться с мыслями. В нос в ту же самую минуту ударил отвратительный запах гниющей плоти и чего-то ещё. От такого «аромата» хотелось блевать и бежать далеко-далеко. Стало заметно холодать, да так, что изо рта стали вырываться небольшие клубы пара. В воздухе нависла атмосфера дикого, сковывающего всё тело страха, тоски, сжирающей заживо изнутри, и страха… Дикого страха. - Танджиро, - тихо прошептал блондин, всё ещё сидя с закрытыми глазами и дыша полными лёгкими. - Тшш... они тут. Слышно шорох. - прошептал тот на ушко блондину, заботливо приобнимая за тонкую талию. Странно, но сейчас Сенджуро не дрожит от страха, а его сердце бьётся в спокойном темпе, а дыхание редкое, но такое томное и глубокое. Этот взгляд... Ах, как же Танджиро любит этот серьёзный взгляд и расслабленное лицо. Идеальное личико без единого изъяна, морщинки и шрама. Но только он знает о том, что у блондина всё-таки да и имеются два глубоких шрама: один на груди в виде рваной раны, плохо зажившей, а другой на бедре от трех когтей. Тогда он не успел вовремя спасти его от нападения химеры. - Пойдем, - сказал спокойным тоном Сенджуро, вставая с постели и беря в руки свою Библию и какие-то флаконы с весьма странным содержимым. - Может, ты лучше останешься дома? Сенджуро, мы не знаем, с чем имеем дело. Я знаю, что ты хорошо владеешь оружием, но поверь… тебе лучше отсидеться, – всё не унимался мужчина, пытаясь отговорить юношу от выхода. - Успокойся. Я доверяю тебе и знаю, что ты всегда сможешь меня защитить. Ты же знаешь, что лучше вдвоём всегда сражаться, а не одному. Танджиро, если что-то пойдет не по плану, то я зажгу факел с серой. Он отпугнет их. - успокаивающе заверил того блондин, подходя к дверному проёму, тихо постукивая каблуками от своих ботинков. - Тс, мне тебя не переубедить. Обещай мне, что в случаи чего ты зажгешь его и убежишь в дом, не дожидаясь меня, - серьёзно ответил тот, хватая того за руку заглядывая в невинные глазки ангела (он частенько сравнивал Сенджуро с ангелом, сошедшим с небес). - Обещаю, Танджиро, - с улыбкой на лице ответил Сенджуро, положив руку на свой серебряный крестик, висящий на груди. Вдоль одного из заборов шла сгорбленная женщина. Она была одета в рваные чёрные лохмотья и издавала нечеловеческие звуки, напоминающие животное рычание вперемешку с человеческим низким голосом. Женщина громко зловеще смеялась, проходя мимо домов, пропитанных насквозь страхом и болью людей. Сладкий вкус, который в прямом смысле словно сносит голову всем демонам, нечисти и ведьмам. Этот запах придаёт им нечеловеческую силу, которую трудно было с чем-то сравнить. Женщина шумно начала вдыхать полными лёгкими этот пьянящий аромат и блаженно улыбаться, обнажая свои жёлтые сгнившие и острые, словно пики, зубы, которые с лёгкостью могут разорвать мягкую плоть, особенно детскую. Небольшой лучик луны скользнул прямо на её зелёное морщинистое лицо, на котором были видные глубокие язвы, микозы и расплавившаяся носовая перегородка. Нос у неё отсуствовал и вместо него были лишь две чёрные бездонные дыры, напоминающие свиной пятачок. Огромные бешеные чёрные глаза как-то подозрительно счастливо смотрели на небольшой домик, внутри которого горел огонек светильника, а на пороге дома не было глицинии. Веточка глицинии висела только над порожком в дом, да и то была плохо закреплена. Недолго думая, ведьма с бешеной скоростью рванула к этому самому дому, передвигаясь на четырёх конечностях, подобно дикой кошке. - Не смей подходить к этому дому! Послышался холодный строгий голос Сенджуро, что медленно шёл в сторону недовольно рычащей ведьмы, чьё тело, подобно змее, стало извиваться с характерным хрустом. Складывалось ощущение, что у неё нет костей, но эта мысль тут же отпадала, стоило только той стянуть с себя свой балахон. Перед священников предстало исхудавшее тело. Бледная синюшная кожа обтягивала выпирающие кости, гниющие куски плоти медленно отваливались с характерным хлюпающим звуком, а жёлтая гнойная субстанция чуть ли не ручьём стекала по её телу из ран. А их было много и все они были однообразными. Видать, эта ведьма недавно угодила в яму с пиками и долгое время не могла выбраться. Неестественно длинные конечности, превышающие длину нормального человека, медленно, словно паучьи лапы, становились по бокам и удерживали на весу тело. - Ахахаахха, священник! - мерзко прошептала ведьма, выплевывая из своего рта странную черную жидкость, которая с характерным шипением медленно расплывалась по земле, постепенно в неё впитываясь. - Именем Господа, приказываю тебе оставить этих людей и убраться обратно в приесподню, из которой ты была рождена! - ответил блондин, делая шаг вперёд, держа в руке небольшой шарик с жидкостью. - И не подумаю! - заорала ведьма, выпрямляя свои конечности и начиная громко кричать. - Да пребудет со мной божья благодать... - прошептал себе под нос блондин. Сенджуро резко бросил шарик прямо в широко раскрытый рот ведьмы, хотя это даже ртом было сложно назвать. Оно больше походило на широкую змеиную зубастую пасть. Ей не составило бы особого труда целиком заглотить ребёнка. Послышался звук бьющегося стекла, а затем очередные нечеловеческие крики, но уже крики боли. В этом самом шарике была святая вода, которая, подобно кислоте, разъедает всё лицо, глотку и шею ведьмы, что бешено металась из стороны в сторону, проклиная священника. Но вот она резко остановилась и с ненавистью в одном целом глазу посмотрела на своего врага, что стоял на своем месте, даже не шелохнувшись. Последовал резкий рывок, да такой, что на месте её конечностей даже появились небольшие ямы со следами обломанных ногтей. Громкие тяжёлые быстрые шаги, невнятные поросячие визги вперемешку со звериным криком и тяжёлое умирающее дыхание. Сенджуро тут же инстинктивно прикрыл свои глаза, пока огромное трехметровое существо неслось прямо на него, не обращая никакого внимание на медленно разъедающую всё её тело святую воду. В воздухе стоял стойкий запах паленой кожи, волос и разлагающегося тела с тонкими нотками сладкой глицинии. Вдохнув полными лёгкими как можно больше кислорода, юноша прокричал: - Танджиро! Звук разрезающего воздух меча. Глухое падение и последний вздох. Вот, что только услышал священник, стоя с закрытыми глазами. Спустя пару минут Сенджуро приоткрыл свои глаза. Перед ним стоял Танджиро, брезгливо счищая со своего чёрного меча кровь ведьмы, что лежала неподалеку от них, разрубленная напополам. - Неплохая работа, - похвалил блондина мужчина, поудобнее беря в руки свой меч . - Спасибо. Ты тоже хорошо поработал. – похвалил в ответ того Сенджуро, начиная вновь все так же нежно и смущённо улыбаясь. Как же Танджиро любил такие смены характера блондина. Такое ощущение, словно в нём живут две личности, которые ему дико нравятся. Первая личность: маленький пугливый мальчик, а вторая - настоящий воин, готовый до последнего сражаться рядом и всегда прийти на помощь в трудную минуту. Именно поэтому Танджиро и вызвался в напарники этого малыша, пока остальные, трусливо поджав свои хвосты, скрылись. Ночь только началась и им предстояла ещё большая работа, во всяком случае они так думали, но, к большому их удивлению, этой ночью они больше не встретили таких серьёзных противников. Им максимум попался только небольшой фавн, да и то, он был падальщиком и доедал после кого-то тело пожилого старика. Утро так же незаметно наступило, как и эта ночь. Усталые и измученные из-за трёх бессонных ночей, они сидели на небольшой деревянной скамье около забитого колодца. Танджиро устало широко зевал, крепко держа за руку не менее сонного Сенджуро, что упорно старался не заснуть и поэтому начинал себя сильно щипать за кожу. Послышались удивленные вдохи и ахи людей. Буквально за минуту около медленно тлеющего под солнечными лучами трупа ведьмы собралась толпа зевак, что не верили своим глазам и даже пугливо тыкали в нее палками. Но вот их взор упал на героев, что сидели, прижавшись к друг дружке, словно голубки. - Они… они убили ведьму Мэриан! - закричала в один голос толпа, тут же подбегая к слегка испуганным героям. В тот же день было решено закатить небольшой, но всё-таки пир в честь такого долгожданного события. Жители во всю хлопотали и пытались угодить Сенджуро с Танджиро, а те в свою очередь, как и подобает героям, отказывались, ссылаясь на то, что это их долг и им от них ничего не нужно. Позже, где-то ближе к полудню, они отправились в свою комнату, дабы вздремнуть и набраться сил. Было решено покинуть эту деревушку завтра на рассвете. Танджиро тут же громко бухнулся на и без того хлипкую постель, тихонько похлопывая по свободному месту рядом, как бы приглашая своего напарника составить ему компанию. - Прости, не могу. Мне нужно сходить в церковь, - виновато пожав плечами, ответил блондин, выходя из комнаты. - Отдыхай и набирайся сил! Про церковь и про загадочного священнослужителя Сенджуро узнал совершенно случайно, и то, ему местные зеваки рассказали про него. Этот священник уже долгое время с ними не общался и сидел в своей церкви как затворник. Лишь только в определенные дни, а именно в лунное затмение, кровавую луну, в дни шабаша ведьм, начинал звонить в колокол, предупреждая об этом жителей. После смерти ведьмы жители решили, что все беды для них закончатся раз и навсегда. Они думали, что эта ведьма и была тем самым загадочным демоном искусителем, ворующим детей и женщин. Но кто знал, может быть и правда эта ведьма и была им... Вопрос остается всё ещё открытым. Священник тихо шёл вдоль узенькой, заросшей красным мхом, тропинке, что больше напоминала красную ковровую дорожку, нежели тропу. Спустя каких-то десять минут он стоял на пороге церкви, стены которой были покрыты глубокими трещинами, облезшей краской и вмятинами. Странно, но в груди на какое-то мгновение всё сжалось, да так, что лёгкие стало сводить сильной судорогой, а в глотке образовался странный ком, не дающий спокойно дышать и говорить. Рука медленно приподнялась, а затем послышалось три тихих стука. В ответ была тишина. Кое-как собравшись со своими мыслями и отсеяв панику, блондин постучал уже чуть громче, а затем сказал: - Прошу прощения за беспокойство. Вы не могли бы открыть мне дверь? Я Сенджуро Ренгоку. Я священник, прибывший из Ватикана. Послышались тяжёлые громкие шаги, от которых сердце с силой сжималось в груди и даже на мгновенье замирало, переставая биться. Откуда такой дикий страх? Сенджуро не понимал. Всё его тело было словно парализовано, на душе вновь стало как-то пусто, а шум на какое-то мгновение стих, погружая его в тот самый вакуум, который был и ночью. Ему хотелось бежать, но ноги не слушались. Сердце с силой билось в груди, разгоняя кровь по всему телу с такой скоростью, что перед глазами стали плясать мотыльки, а виски с силой пульсировать, давя на голову, вызывая боли. Тяжелые массивные двери распахиваются и на пороге появляется необычайно высокий плечистый мужчина. На нем красное одеяние священника, расписанное золотыми узорами и орнаментом. На его широком поясе, конец которого заметно расширялся к низу, был изображен золотой крест. На голове - небольшой головной убор с драгоценными камнями, которые в некоторых местах отсуствовали или же были словно вырваны. Сенджуро не мог поднять своей головы. Было такое ощущение, словно всё его тело было налито свинцом. Так он мог простоять долго, если бы перед его лицом не появилась широкая ладонь в белой перчатке. Два длинных пальца аккуратно захватывают его подбородок и медленно приподнимают, заставляя посмотреть их хозяину в глаза. Ох, зря Сенджуро вообще сюда явился. Лицо мужчины было просто идеальным. Мужественные черты лица, тонкие губы, сложенные в тонкую линию, аккуратный нос с небольшой горбинкой и шикарные алые глаза, в которых хотелось утонуться и забыться. Они так манили к себе, что у блондина даже появилось дикое желание прикоснуться к его лицу. Но вот его губы сложились во что-то наподобие ухмылки, которая в тот же миг подейстовавала на Сенджуро как отрезвитель. Немного потупив и часто похлопав глазками, юноша начал медленно, но уверенно заливаться румянцем, которые даже перешел на кончики его ушей. Губы инстинктивно приоткрываются, как только к ним прикасается большой палец священника. Только сейчас до Сенджуро дошло, что у того даже платиновые волосы, как и его брови. На его левом глазу красовалась какая-то татуировка, но её трудно было разглядеть, ведь она была скрыта каким-то белым кремом, а спросить вот так на прямую было бы не красиво. - Здравствуй, дитя моё. Какими судьбами ты зашёл ко мне, солнце? - спросил того мужчина, продолжая аккуратно проводить большим пальцем по пухлой нижней губке юноши. - Я... я... - заикающе начал отвечать тот, пытаясь привести себя в порядок, что выходило довольно-таки трудно. - Я прибыл… сообщить Вам, что ведьма убита... И хотел пригласить Вас на праздник. Этот голос. Сенджуро не узнавал собственный голос. Он говорил как какой-то влюбленный школьник, не прошедший пубертатный период. Голова медленно наклоняется набок, а прохладная рука в перчатке начинает уже медленно поглаживать его нежную шейку, словно изучая. Он чувствовал, как указательный палец медленно обводит его каждую впадинку и останавливается на определенных точках, но на каких точно - он не понимал. - Вот оно как... - задумчиво ответил тот, а затем добавил. - Зови меня святой отец Узуи Тенген. Может быть, ты пройдешь внутрь и мы поговорим с тобой? Рука юноши медленно легла на бедро, а затем со всей силы оцарапала, приводя своего хозяина в чувство. Недолго думая, юноша делает шаг назад, разрывая контакт со святым отцом Узуи Тенгеном. Его взгляд становится более спокойным, как и ритм, что отбивало его сердечко. Он чувствует, как по его бедру стекают небольшие капли крови. Он задел свою старую рану, а, если Танджиро это увидит, то точно тогда заставит вернуться в Ватикан к самым лучшим лекарям. - Простите, святой отец, но я вынужден Вам отказать в вашем предложении. Я обещал своему другу вернуться к вечеру. Завтра на рассвете мы уезжаем в Ватикан. - сообщил юноша, слегка смущенно смотря на молодого отца. - Вот оно как... - с грустью в голосе ответил тот, а затем резко схватил того за руку. - И как же ты тогда пойдешь к другу? Твоя рана кровоточит. Посмотри вниз. - ответил святой отец, указывая на небольшую лужу крови около ноги юноши, натекшую с пропитавшейся кровью одежды. - Ой… да, ничего страшного. Я и с не такими ранами ходил. Я обрабо… Вай! - но договорить он не успел. Святой отец резко затащил его в храм, попутно закрывая одной рукой тяжелую массивную дверь. Секунда и юноша сидит на одной его руке, пока он быстро идет в сторону своей трибуны, за которой были изображенные зарисовки из Библии и стоял небольшой алтарь, выполненный из золота. Всё здание было заставлено свечами и поэтому стоял стойкий запах расплавленного воска, что, к большому его удивлению, понравилось Сенджуро. - Что Вы делаете, отец? - удивлённо, с нотками возмущения спросил непонимающий юный священник, хватаясь руками за ворот одежды того. - Я? Я просто хочу обработать твою рану, дитя мое. Я бы не хотел, чтобы ты умер у меня на глазах от потери крови. Твоё время ещё не пришло. Ты слишком юн. - ответил святой отец, как-то подозрительно вдыхая полными лёгкими сладковатый запах крови. Святой отец Тенген остановился около небольших скамеек, предназначенных для прихожан и осторожно, словно ценный груз, положил юношу на неё, прося подождать его тут. Он так же быстро скрывается из виду, как и показывался. Сенджуро же лишь с опаской осматривается по сторонам, забавно хмуря бровки. Эта дорожка, места для прихожан и исписанные стены ему были дико знакомыми, но он не понимал, почему. Он впервые в жизни посещал этот храм и видел этого мужчину, голос которого ему казался каким-то уж больно до боли знакомым. Складывалось такое ощущение, словно они с ним виделись где-то, но где только? Вновь голова стала дико гудеть, а виски с силой пульсировать. Юноша активно пытался вспомнить все свои миссии и всех своих друзей, людей, которых видел в Ватикане. Странно, но он никак не мог вспомнить никакого Тенгена. Он столь активно мыслительного процесса его оторвал голос святого отца, что просил того оголить бедро, дабы удобно было осмотреть рану и обработать как следует. Услышав такое, Сенджуро смущённо посмотрел на святого отца, а затем, немного подумав, робко кивнул. В этом нет ничего страшного, так как это святой отец. Блондин медленно задирает подол своей одежды, а затем расстегивает чёрные штаны. Пара минут - и штаны были слегка приспущены, обнажая стройное бедро и белые широкие панталончики. На бедре вовсю кровоточила небольшая ранка от ногтей, да и в добавок открылась толком не зажившая старая, что была покрытой толстой корочкой запекшейся крови. - Как и думал. Ты бы не дошел до своего друга. Твоя рана слишком серьёзная и тебе нужен покой. Тебе лучше отлежаться пару дней в постели. - прошептал как-то задумчиво святой отец Тенген, аккуратно поглаживая бедро юноши. Сенджуро не видел, как во взгляде святого отца играли черти. Было видно то, как ему дико нравится картина: маленький юный священник, невинный мальчик лежит перед с приспущенными штанами в одних милых панталончиках и смущено держит подол своего одеяния. Но больше всего ему нравился вид открытой раны, к которой так хотелось прикоснуться языком и заботливо вылизать, словно послушный пес. Невинная кровь, чистая душа и великолепное тело. Как давно он ждал, когда к нему придет такая жертва. Он дождался и теперь получит её. Тусклый алый свет, что исходил от небольшого подсвечника с догорающими свечами слабо освещал своими лучами невинное тело молодого священника и так соблазнительно очерчивал каждый изгиб желанного тела. Широкая мужская ладонь, обтянутая белой перчаткой, медленно прикоснулась к кровоточащей ране, начиная заботливо снимать запёкшуюся кровь, обнажая глубокий рубец, что так сильно выделялся. Звук капающих капель воды тихим эхом отражался от холодных стен, словно звуки маленьких колоколов. Мокрая холодная серая ткань заботливо прикасается к рубцу, начиная смывать остатки крови вызывая со стороны юноши лишь тихое шипение, напоминающее мужчине шипение нашкодившего котёнка, которого сейчас пытаются отмыть. Бедро резко дергается, а рука святого отца Тенгена резко с силой хватает юношу за голень, возвращая в исходное положение. - Умфх! Больно... - тихо шепчет Сенджуро, начиная мило всхлипывать, пытаясь сдерживать выступающие слёзы, что уже собирались в уголках его глаз. - Потерпи, дитя. Это святая вода. Боюсь, из-за того, что в твою рану попала демоническая кровь она так плохо и заживала. Посиди так, пока я не обработаю её как следует. - ответил по-доброму мужчину, ослабляя свою хватку. Взгляд кровавых алых глаз тут же падает на голень юноши, на которой уже начинали проявляться следы от его пальцев. Дыхание резко учащается, а зрачки начинают медленно расширяться. Внизу живота начинает разливаться приятное тепло, а в глотке появляться дикая жажда. Жажда плоти, крови и греха. Этот мальчик так прекрасен. Он прекрасен снаружи и внутри. Давненько "святой отец" Тенген не встречал таких чистых и не порочных людей. Ах, как же теперь хочется всё это исправить. - Хорошо. Простите, святой отец… Я, видать, плохо обработал её тогда. - честно признался Сенджуро, выпрямляя свою ногу, позволяя обработать рану. Странно, но вот запах от этой воды исходил весьма странный и эта мысль всё никак не давала покоя юноше. Но с его стороны было бы некрасиво спрашивать о таком святого отца. Это означало бы недоверие с его стороны, да и упрёк был бы крайне неуместным - он ведь хочет ему помочь, верно? Быстро встряхнув головой Сенджуро отвел взгляд в сторону, стараясь выбросить дурные мысли из своей головы. Стоило священнику отвернуться, как на лице мужчины появился бешеный оскал, обнажающий его острые клыки и слегка заостренный язык. Его указательный палец медленно, почти невесомо, начал вырисовывать своеобразный рисунок на бедре, при этом тихо шепча себе под нос что-то на латыни. Как только дело было сделано, то рисунок начал светиться, принося небольшой дискомфорт юноше, который вновь начал громко шипеть от неприятных ощущений и с силой сжимать свои кулачки. Секунда - и рисунок был накрыт куском бинта, а затем и плотно перемотан. - Всё. Не снимай повязку в течение двух дней. Эта ткань должна нейтрализовать действие крови демона. Воздержись от боев. Если вдруг почувствуешь себя как-то странно, то немедленно отправляйся ко мне. - строго ответил святой отец, медленно поднимаясь на ноги, держа в руках небольшую чашу с окровавленной водой и тряпкой. - С... спасибо Вам! - тут же поблагодарил того блондин, сложив руки на груди и низко поклонившись тому, сидя полубоком. В ту же секунду в помещении ворвался сильный поток воздуха, задувая все свечи на своем пути и погружая всю комнату в кромешную тьму. Становится мертвецки холодно и дико тоскливо. Сквозь толщу тьмы слышны тяжёлые вздохи святого отца и священника, что успел уже встать со своего места и привести себя в порядок. - Что… происходит? - робко спрашивает юноша святого отца, тут же подходя к нему. - Приход. - кратко отвечает тот, тут же приобнимая дрожащего от холода священника. - Скоро кровавая луна, дитя. Тьма начинает набираться сил… тебе следует остаться у меня в неё, дабы мы с тобой могли провести службу. Я не в силах один справляться с этим… - Как скажете, святой отец. Но, а как же жители? - спросил обеспокоенным голосом Сенджуро, робко хватая мужчину за его одеяние. Он чувствовал, как святой отец его приобнимал за плечи словно пытаясь защитить и успокоить. Эти прикосновения… они были такими приятными и порой уже забытыми. Раньше так делал его отец... Шинджуро, когда у него что-то не получалось. Но с тех времен прошло уже пять лет. Тело неосознанно прильнуло к мужчине, а голова осторожно прилегла на его бок. - Закрой глаза… и прочти молитву... - тихо прошептал мужчина, посильнее прижимая к себе дрожащего юношу. - Как скажете... - кратко отвечает блондин, закрыв глаза и начиная тихо шептать молитву. В тот же самый миг от его тела стало исходить словно ангельское свечение, а медовые волосы начали сиять как солнце, слабо освещая своим светом всё вокруг. Нежные маленькие ручки с силой держали небольшой серебряный крест почти у самых губ, что едва заметно шевелились. Из тёмных углов комнаты стали появляться небольшие белые глаза, что причудливо периодически моргали, с интересом наблюдая за происходящим. Тихие шорохи и скрежет острых когтей, частое постукивание зубов и хруст костей участились и даже стали доноситься с потолка здания. - Бог на нашей стороне… Не бойся этих звуков и не теряй свою веру... продолжай... не бойся и не открывай глаза... - шептал святой отец, поворачиваясь к юноше лицом. Теперь перед Сенджуро стоял уже не он. Огромные белые чешуйчатые крылья слабо похлопывали создавая вокруг них небольшие клубы пыли, длинный хвост с кисточкой на конце медленно извивался, невесомо поглаживая священника. Эти алые глаза с нескрываемым интересом пожирали маленького ангела, что кое-как своим ростом дотягивал тому до его широкой груди. Широкий оскал всё никак не сходил с его лица, а длинный юркий язычок голодно проходил по его нижней губе. Широкая грудь рвано поднималась и опускалась, издавая утробное довольное рычание. Одеяние святого отца жалобно трещало по швам, как и белые перчатки, из которых торчали длинные когти с весьма интересным окрасом. Некоторые когти имели яркий алый цвет, а другие же были ядовитого зелёного цвета. Его короткие платиновые волосы слегка обрамляли суровые мужские черты лица, а передняя непослушная прядь волос неприятно лезла в глаза - Аминь... - тихо произносит Сенджуро, начиная медленно приподняв свою голову. И в эту же самую секунду в комнату вновь вносится сильный поток ветра и с характерным свистящий звуком начинает ударяться о стены и сноситься потухшие свечи, пачкая и без того грязный пол белыми каплями воска. Ветер медленно окутывает собой два стоящих тела, обдавая их холодом. - Тш... - тихо шепчет мужчина, резко дергая священника за руку и заключая в свои крепкие и такие тёплые объятия, уже во вполне человеческом облике. Большие невинные глаза тут же широко раскрываются от удивления, а кровь начинает приливать к замёрзшим частям тела, вызывая на удивление приятные покалывания и судороги. Яркий румянец медленно разливается на пухлых щечках и даже проявляется на кончиках ушей. Голова Сенджуро находилась прямо на груди мужчины и он отчетливо слышал то, как бешено бьется его сердце… слышал, как он тяжело дышит, как морозный холодный воздух наполняет полностью его лёгкие. Это так успокаивало, как и легкая хрипотца выдыхаемого им воздуха. Странно, но он раньше не испытывал таких чувств. В его животе словно порхал целый рой бабочек, что вот-вот готовы были вырваться наружу из его груди и взмыть прямо к солнцу, дабы оно согрело их крылышки своими тёплыми игривыми лучами. Ему так хотелось, чтобы этот момент длился вечность, ведь ему было так спокойно рядом с ним и… безопасно? Неужели эти чувства можно назвать…влюблённостью? Быть того не может. Первая влюбленность и... в святого отца, в мужчину... Из этого транса его сумел вывести громкий чей-то крик, что эхом донесся до церквушки. Тело инстинктивно напряглось, а руки тут же легли на пояс, на боку которого висела Библия и различные пузырьки с флаконами. Не долго думая, священник тут же делает два шага назад, бросая свой взор на врата храма. Глаза панически расширяются, а страх, словно яд, начинает проникать в каждую клеточку его тело, начиная сковывать его тело. - Нет… - почти не слышно шепчет блондин, не веря своим глазам. Врата были широко открыты, а вдали, где находилась деревушка, вовсю бушевало адское пламя, пожирая всё на своем пути и оставляя после себя лишь только груды пепла, гари, дыма, да остатки тел людей, застывших в позах ужаса. Высоко в ночном небе сияла кровавая луна, а словно около неё на мётлах носились три ведьмы, громко хохоча и на лету хватая маленьких кричащих деток, что отчаянно бежали, куда глаза глядят. Огромные земляные змеи выползали из пучин кровавого месива, что, словно яд, выливалось из проклятой земли. Эти дьявольские создания заживо проглатывали бьющихся в агонии людей, что так отчаянно просили помощи у Бога. У Бога, который всё никак не приходил к ним. Земля резко содрогается, да так, что Сенджуро чуть ли не падает. Из самого эпицентра торжественного пира из забитого колодца вырываются самые что ни на есть черти. Маленькие существа со свиными рылами, острыми бивнями как у кабана и копытами вместо ног. На весь лес раздается громкий свиной визг и ведьминский хохот. Эти маленькие черти с бешено скоростью хватали остатки тел людей и так же быстро утаскивали в колодец. - Матерь... божья... - на выдохе произносит напуганный до смерти священник, не в силах пошевелиться. Но вот на пороге церкви показалось шесть человек во главе с раненым Танджиро, что нёс на своей спине ребенка, чья нога была перебинтована. У многих были оторваны части рук, разорвана в клочья одежда и даже виднелись сильные укусы, из которых сочилась багровая кровь. - Сенджуро! Помоги мне! - крикнул громко Камадо, помогая людям зайти внутрь. Священник, не в силах бороться со страхом, прижимаясь к святому отцу, стоит на месте, продолжая всё так же с диким страхом в глазах смотреть на все эти круги ада, что обрушились на деревушку. Вдруг из земли вырвались тысячи колючих лиан, собирающиеся в виде огромных когтистых рук и стали медленно утягивать остатки деревни под землю. Тяжёлая мужская рука тут же ложиться на плечо священника , а над самым ухом раздается сладкий голос святого отца: - Встань к алтарю и жди меня. Я рядом с тобой и тебя никто не тронет. Святой отец Тенген тут же быстрым шагом подходит к раненому Танджиро, помогая затаскивать раненых людей вовнутрь церкви. Как только дело было сделано, то врата с громким характерным скрипом закрылись, погружая всех во тьму. Во тьму, сквозь которую был слышен тихий плач, стоны боли и отчаяния. Послышался звук зажигающейся свечи и комнату вмиг озарил небольшой тусклый свет, что слабо освещал всё помещение и капли крови, что медленно растекались по деревянному ветхому полу. - Танджиро... я… я... - заикаясь, стал оправдываться Сенджуро перед своим другом, что сидел на полу, крепко зажимая свою рану на груди. - Хватит... - кратко ответил Танджиро, устало смотря на юношу, что стоял перед ним на коленях. - Он не виноват, - холодно ответил святой отец, вставая на защиту юноши. - Юный ум не в силах воспринимать сей Ад, что развернулся на земле… молчи лучше, иначе потеряешь только больше крови. - Тс... - кратко шикнул на того Камадо, устало закрывая глаза, опираясь спиной о холодную обшарпанную стену. Эта ночь прошла на удивление тихо и все выжили. После трёх часов адской музыки, состоящей из громкой латыни, душераздирающих криков, сумасшедшего хохота, звуков взрывов и мольбы. Утро здесь люди встречали с нескрываемым счастьем и болью в глазах. Это тусклые из-за вездесущего тумана солнце было словно для них спасением. Сенджуро тихо сидел на пороге церквушки, тщательно заматываю свою записную книгу в плотную ткань. Он всё никак не мог отойти от шока, который пережил этой ночью. Голова чуть ли не разрывалась от обилия мыслей и стоящего громкого звона в ушах, который ни на секунду не покидал его. Он никак не мог выбросить из головы эти кадры: бегущих в рассыпную испуганных людей, фонтаны крови, разливающейся рекой по земле, крики тварей и людей, отчаянные мольбы, звуки разрываемых тел, дрожь земли. Вместо того, чтобы броситься на помощь им он стоял на месте как последний трус. Руки с силой сжимаются в кулаки, а в уголках глаз появляются горькие слезы, что начинали медленно скатываться по щекам и тихо ударяться о каменный порог. Он не может бросить этих людей. Он обещал. Но что же он может сделать один против настоящего роя тварей, ожидающих следующей ночи? Правильно... ничего. Остается лишь только одно. Он должен послать Камадо в Ватикан за подмогой и как-то пережить три ночи с ранеными людьми вместе со святым отцом в этой церквушке. В единственном месте, к которому твари боялись подойти. Сенджуро тут же вскакивает на ноги и решительно идет в сторону уже оклемавшегося Камадо, чьи раны уже более-менее затянулись, но всё ещё слабо кровоточили. Свещенник останавливается напротив непонимающего друга, а затем твердо говорит, протягивая обмотанную книгу: - Ты должен отправиться в Ватикан и передать это моему брату и отцу. Я останусь здесь с людьми и святым отцом Тенгеном. Глаза Камадо широко раскрываются от удивления, а губы слегка начинают подрагивать. Сильные руки в тот же миг хватают слабо дрожащие руки священника. В глазах Камадо ярко читались непонимание, страх и что-то ещё, но что именно - Сенджуро распознать не мог. Он четко видел в них свое отражение… Он вновь смотрит на него своим серьёзным взглядом, а его губы сложены в тонкую линию - Сенджуро, - судорожно шепчет непонимающий Камадо, медленно вставая со своего места и подходя вплотную к священнику, что уже пятился назад, пытаясь разорвать столь близкий контакт. - Какого черта! Ты обещал мне, что уйдешь со мной, если тут начнет твориться всякое дерьмище! Дерьмо, блять, произошло! Я не уйду без тебя! Звук звонкой пощечины глухим эхом отразился от голых стен и привлек к себе внимание раненых людей и непонятно откуда вышедшего святого отца, что уж больно часто куда-то выходил. На правой щеке Камадо горел яркий алый след от пощечины, а его серьга в виде игральных карт даже слегка смялась в поврежденном месте крепления. Блондин стоял с каменным лицом, тихонько сжимая горящую от удара ладонь. - Ты приставлен ко мне в качестве защитника и помощника, Танджиро Камадо. Ты обязан слушаться моих приказов и бесприкословно их выполнять. Как только у тебя повернулся язык сказать такое! Они... - громко крикнул юноша, указывая пальцем на всех. – Они люди и имеют право на жизнь точно так же, как и ты! Мне противно это слышать от тебя! Я думал, что ты выше этого! Алые глаза святого отца с интересом покосились на кричащего священника, чья невинная душа кричала от страха и боли, прося помощи. Маленький яркий огонек в самом центре его груди ни на шутку начинал распаляться, но к счастью святого отца, он блокировался его меткой, что тут же с силой начинала сжимать его и медленно затухать. - Сенджуро, - непонимающе прошептал Камадо, низко опуская голову и отпуская руки священника, который говорил болезненную правду, что похлеще ножа резала его сердце. - Камадо… прости… Но, умоляю, выполни это…пожалуйста, - уже более спокойно проговорил юноша, беря в ладони лицо мужчины. - Отнеси это моему брату и отцу. Я обещаю тебе… со мной все будет хорошо. После этого… я останусь в Ватикане и больше не буду скитаться. Глаза святого отца широко раскрываются, а руки заметно напрягаются. Он не может допустить этого. Это маленькое солнце должно остаться рядом с ним и только ему дарить свое тело, добро, тепло и любовь. - Скажи им, что я остался со святым отцом Тенгеном Узуи, - добавил священник, поворачиваясь в сторону подходяшего святого отца, в руках которого был меч Камадо, на котором красовались новые очередные зазубрины и сколы. Громко прорычав и с силой ударив по деревянному подлокотнику, что жалобно разбился в щепки, Танджиро выхватывает свой меч, а затем хватает блондина за воротник его одежды с болью в голосе шепча: - Я вернусь за тобой и заберу к себе. Я обещаю, что приду с подмогой и передам всё твоему брату с отцом. Ты мне обещал, Сенджуро Ренгоку. Ты должен дождаться меня. Спустя пару часов Камадо уже шёл вдоль узенькой тропы в сторону выхода из этого гиблого места, крепко-крепко прижимая к груди книгу и небольшой сверток, который подарил ему святой отец. Правда никакого доверия он ему не внушал. Уж больно молодо тот выглядит для святого отца, разговаривает как-то странно, да и его глаза… они имели ненормальный для человека цвет. Но у него он повода ему не доверять, ведь тот всю ночь вместе с ним оказывал помощь раненым и успокаивал бьющегося в истерике Сенджуро, что отчаянно кричал и молил Бога прекратить этот кровавый суд и ниспослать свой взор на гибнущих своих детей. Путь Камадо был трудным и полным опасностей. И начали они с ним происходить уже на подходе к той самой несчастной развилке. Небольшой маленький ядовитый змей неожиданно напал на него прямо из кустов, пытаясь впиться своими острыми зубами в его шею. Но годы тренировок дают о себе знать. Его тело инстинктивно достает меч из-за пазухи и на лету разрубают тварь на части. Оставшийся путь благо тот смог пройти спокойно и уже ближе к ночи выйти из проклятого леса, из которого гурьбой стал валить белый туман. В это время Сенджуро и святой отец Тенген сидели около небольшой статуи святой плачущей Мадонны и тихо обсуждали план дальнейших действий. Все они были дико измотаны и эмоционально истощены. Маленькие выжившие дети, а именно близнецы Муичиро тихо сидели около ног блондина, накрывшись его чёрными плащом, который тот любезно им отдал. Эти дети в свои восемь лет остались круглыми сиротами, да и в добавок без крыши над головой. - Святой отец, почему... Почему жизнь так несправедлива по отношению к многим людям? Почему? - спросил священник мужчину, осторожно опираясь на его крепкое плечо. - Ох, дитя мое…солнышко… такова судьба, - слегка улыбнувшись краями губ, ответил тот, осторожно приобняв Сенджуро, а затем добавил. - Не каждый может устоять от дьявольского соблазна и не каждый может следовать правилам божьим. На все есть свои причины. Даже многие святые отцы принимают сторону тьмы, дабы получить в замен то, что дорого им… к примеру встречу со своею любовью. Пусть даже на мгновение... Ты и сам знаешь об этом. В каждом из нас есть маленькая частичка зла, которая до поры до времени спит в нас и ждет подходящего часа, дабы завладеть телом и разумом. Сенджуро, разве ты никогда в своей жизни не испытывал злобы на кого-то? Разве не держал обиды или же…Ты не испытывал запретной любви? От этих слов сердце священника тут же замерло, а дыхание перехватило, да так, что лёгкие стало неприятно саднить. Святой отец ударил точно по его болевым точкам…вскрыл шрамы в его душе, которые он так долго пытался залечить утопая в божьем учении. Запретная любовь… Каждый священник даёт обет безбрачия и Сенджуро был не исключением. Но за какой-то чёртов день он умудрился беспамятства влюбиться в мужчину. Да и ещё в какого... в самого святого отца, предназначение которого - это нести проповеди и спасать заблудшие души людей ищущих спасение от лукавого. - Ты можешь не отвечать мне. Я это вижу по твоим глазам и по реакции. Прости, если задел тебя за живое… лучше отдохни и поспи пока что. Когда придёт время я тебя разбужу, - ласково ответил святой отец Тенген, накрывая широкой ладонью глаза священника. Секунда - и Сенджуро проваливается в мир Морфея. Ему снится его детство и то, как он весело бегает по зелёной лужайке, пытаясь поймать красивую большую белую бабочку, что словно играла с ним, ведя в сторону леса. Сенджуро часто гулял один, пока его отец и брат уходили в лес за добычей и дровами, а матушка готовила кушать. Маленький ребенок, радостно смеясь, быстро бежит по тропинке, перебирая ножками и напрочь забывая о правиле отца «Не покидай лужайку никогда». Сенджуро хотел уже было дёрнуться с места и откликнуть маленького себя, но его ноги были словно вкопаны в землю. Тем временем маленький он уже забрел в самую чащу леса, а маленькая бабочка куда-то пропала. По лесу тихим эхом разносится плач малыша, что сидел под стволом старого дуба, уткнувшись в свои коленки. На нем была широкая белая льняная рубаха с длинными руками, которые тот в детстве часто использовал в качестве платка, и чёрные штаны с милыми башмачками. Но вот взгляд Сенджуро привлекла широкая тёмная фигура неизвестного, что стоял неподалеку от ребенка и с интересом наблюдал за ним. Фигура стала медленно изменяться, превращаясь в большого белого волка с необычным красным пятном на левом глазу в виде своебразного рисунка, отдаленно напоминающего цветок. Волк быстро подбегает к ребёнку, начиная успокаивающе громко скулить и тыкаться мокрым чёрным носом в его коленку. Эти воспоминания и этот волк. Сенджуро никогда его не забудет, ведь именно этот зверь его вывел к дому и всю дорогу защищал, весело мотал хвостом, словно играя с ним. Неожиданно сон резко меняется, а картинка начинает медленно плавиться на его глазах, как воск свечи. Секунда и перед его глазами уже предстает другая картина. Маленький он бежит в объятия свой матушки, что не находила себе места. Солнце медленно заходило за горизонт, а в их домике загорался свет. Белый волк с грустью смотрел в сторону дома, в который его никто не пригласил. Но вот его тело стало как-то неестественно извиваться, а конечности удлиняться, отдаленно уже преобретая очертания сильных мужских рук. Теперь перед ним стоял никто иной… как святой отец Тенген, одетый в свое одеяние священника. Глаза Сенджуро панически расширяются, а губы шепчут: - Быть того не может... Мужчина медленно поворачивается в его сторону и буквально в два прыжка оказывается перед ним и нежно прикасается когтистой рукой к его пухлой щеке. В его алых глазах так много любви и доброты, на лице привычная нежная улыбка. - Ты только моё солнышко… Сенджуро, ты принадлежишь только мне. Мы связаны кровью. - сказал мужчину, поднимая свою левую ладонь, показывая небольшой порез. И в этот момент Сенджуро все стало ясно. Этот порез и слова. Тогда в лесу, когда волк поранил свою лапу и стал жалобно скулить , маленькой он не мог никак его успокоить. Но в его голову пришла безумная идея. Когда он падал, то Кеджиро всегда говорил ему, что бы тот не плакал и делал вид, что забирает его боль себе. Если Сенджуро упал, то в ответ упадет и Кеджиро, говоря любимые его слова : «Я забираю так твою боль. Сенджуро, с тебя теперь картошка!». Тогда в лесу… Сенджуро порезал свою ладонь и прикоснулся к лапу волка говоря то, что так он забирает его боль. Но кто бы мог подумать, что так он заключит с ним кровный союз, который свяжет их жизни нерушимыми узами. Запретными узами. - Ты и я. Я долго искал тебя. Я ходил за тобой по пятам… но никак не мог поймать. Теперь же ты сам пришел ко мне, –шептал мужчина, заключая в свои тёплые объятия священника, чей мозг отказывался воспринимать всю это информацию. - Ты останешься со мной... во тьме. Моё солнце На этом сон священника обрывается. Просыпается он лишь только поздной ночью в полном одиночестве, лежа на соединенных вместе скамейках. Странно, но людей вокруг не было… да и следов тоже. В голову приходит безумная мысль. А что если святой отец Тенген… это вовсе не святой отец, а демон… демон, которого от так близко подпустил и собственно лично привел в его логово людей? - Нет... нет... - судорожно шепчет блондин, вскакивая с места и начиная осматриваться вокруг, ища хоть какие-то зацепки. Он тут же хватает в руки подсвечник с тремя свечами, дабы осветить себе путь. Но вот в его глаза бросается широкий кровавый след, что вел прямиком за огромную картину с изображением распятого Иисуса Христа. Священник тут же подбежал к ней, постукивая небольшими каблуками от обуви. - Неужели... - сказал Сенджуро, медленно отодвигая картину, за которой красовалась огромная чёрная дверь на которой было выцарапано на латыни: «Дальше Бога нет». Собрав всю свою волю в кулак, блондин отставляет в сторону подсвечник и начинает снимает массивную картину, которая давалась ему не шибко уж охотно. Спустя пару минут кряхтений она стояла около стены. Сенджуро медленно взял в руки подсвечник, на котором успела уже потухнуть одна свеча, и подошёл к двери, начиная её открывать. В нос тут же ударил едкий запах плесени, сырости и разлагающейся плоти. К глотке тут же подкатили рвотные позывы, а в глазах стало резко мутно. Юное тело сильно качнуло в сторону, да так, что тому пришлось схватиться за дверной проём. Священник тут же накрыл свой нос широким рукавом своей рубашки и медленно шагнул в самую обитель зла. Тихие шаги эхом отражались от голых каменных стен, а капли зловеще и звонко бились от пол. Лестница была довольно-таки крутой и уходила глубоко в глубь. Сенджуро не знает точно, сколько он уже спускается по ней и даже себе представить боится. Но вот из-за очередного поворота веднеется тускло сияющий свет от горящего настенного факела. - Неужели… дошел... - тихо шепчет священник, не веря свои глазам. Но стоило завернуть за этот самый порот, как немой крик ужаса слитает с его уст, а сердце до боли сжимается в груди. Перед ним был коридор с сотнями камер, из которых доносились крики людей, скрежет ногтей о каменную поверхность и громкие хрусты. Сенджуро охватил дикий страх... животный страх, сковывающий всё его тело и не дающий сдвинуться с места. Ему было страшно даже представить, сколько здесь было убито людей и сколько их сейчас здесь томится в ожидании страшной и мучительной смерти. Священник делает тихий шаг вперед, а тусклый свет от подсвечника медленно начинает освещать камеры пыток, в которых лежали живые изнеможденные пытками и голодом люди, чьи тела уже были больше похожи на скелеты, обтянутые кожей или же на кровавые обросшие бороздами мешки. Каждый его шаг отажался громких эхом, а сердце пропускало удар. В ушах стояла гробовая тишина, а лёгкие сильно саднило от столь едкого запаха. Из одной из камеры протягивается рука с отрубленной кистью, а её обладатель начинает что-то кричать. Но что именно священник не помнит, ведь после этого он рванул вперед со всех ног. Перед его глазами проносились окровавленные конечности людей, что так отчаянно цеплялись за его одежду, пытаясь утащить к себе в камеру страданий. Громкий дикий рёв эхом разносится по всему коридору, а его обитатели тут же пугливо прячутся по углам, затыкая себе рты и крепко закрывая глаза. Сенджуро пугливо останавливается и падает прямо на колени, расшибая их в кровь о холодный пол. Зловонный запах усиливается, да так сильно, что начинается дикий приступ кашля, а глаза неистово начинают слезиться. Священник медленно поднимает голову и с ужасом замирает, смотря прямо в огромные чёрные глаза существа, что широко улыбалось ему. Перед ним стоял огромный жирный демон, смахивающий немного на человека. Его кожа была желтовато-зеленого цвета с огромными черными следами от омертвевшей плоти, что буквально отваливалась от него и с мокрым звуком падала на пол, издавая зловонный аромат. В руках этого существа был огромный тесак. На нем были штаны из грубо сшитой воедино человеческой кожи, а даже где-то виднелись очертание их лиц. Его лицо, если его так можно назвать, больше напоминало морду кабана с тремя подбородками, из которых сочилась странная чёрная слизь. Существо с нескрываемой радостью смотрело на медленно ползущего на четвереньках священника, что судорожно шептал молитву. Неожиданно из непонятно откуда донесся голос демона: - Поросенок… сладкий поросеночек… хрр… Иди же ко мне! И в этот самый миг это существо дёрнулось со своего места, начиная с громким топотом нестись на кричащего от ужаса блондина, что отчаянно бежал в сторону спасительной лестницы, напрочь позабыв про подсвечник. Сенджуро слышал, как шаги существа были совсем рядом с ним. Неожиданно он спотыкается о небольшую торчащую плитку и падает прямо перед спасительной лестницей, что вела к свободе. Он понимает, что даже если он и встанет, то всё равно не успеет ускользнуть от этого существа. Даже припрятанные небольшие клинки ему тут не могут. Для этого жирдяя они не больше чем иголочки. - Не надо! - неожиданно громко во всю глотку кричит священник, накрыв свою голову руками, отчаянно пытаясь хоть как-то защитить себя. Тяжелые шаги затихают, как и громкое хрюкание существа. Слышны лишь только тихие тяжелые шаги и какой-то шелест. - Отошел от него… живо! - отвечает голос со стороны лестницы. Этот голос. Сенджуро тут же широко раскрывает мокрые от слез глаза и устремляет свой взор в сторону своего спасителя, что стоял рядом с ним. Красный подол… черные ботинки. Это Святой отец Тенген. - Я не ясно выразился?! Мне может быть мне тебя пустить на корм своим псам? - громко прокричал мужчина, идя прямиком на монстра, что начинал боязливо пятиться назад. Не успел священник встать на ноги, как от существа и след простыл. Юноша пугливо смотрит на мужчину, что так протягивает ему свою руку помощи и по-доброму улыбается, словно ничего не произошло и все эти стоны боли людей для него это обыденное дело. - Вы… Вы не святой отец... - шепчет Сенджуро, отползая назад и утыкаясь спиной в холодную мокрую стену. - Сенджуро, дитя мое, о чём ты? Это же я…святой отец Тенген. Ну же, иди ко мне, солнце. Тебе не место среди этих грешных людишек. - ответил мужчина, присаживаясь на корточки перед своим трясущимся солнышком, что так боязливо смотрело на него. - Эти метки на домах…этот аромат… густой туман и кровавое древо… красный мох в виде цветка смерти… и церковь… звук... звук… та ночь... Это всё Вы... Вы... – судорожно шептал юноша, заикаясь и хватаясь дрожащими руками за свой крестик. На губах мужчины в тот же миг появляется широкая улыбка, обнажающая его клыки, а глаза хитро прищуриваются. Он медленно нависает на священником, опираясь на левую руку над его головой, а правой рукой начиная поглаживать чужое бедро. На его голове вырастают толстые длинные чёрные, как ночь, рога с небольшими трещинами, которые характерны для следов от удара мечом. - Ты чертовски прав, солнце, - зловеще отвечает Тенген, безумно смотря в напуганные невинные глазки, из которых не прекращают идти обжигающие нежную кожу слезы. - Это всё моих рук дело. Твой отец знатно потрепал меня в Риме, когда я пытался забрать тебя... Мне пришлось осесть в этой деревушке и набираться сил. Ах, но кто бы мог подумать, что весть о проклятой деревне привлечёт к себе внимание самого папы Римского и тот отправит ко мне в логово воинов, пастырей и священников. Знаешь, мне не просто было одному с ними справляться и поэтому я создал небольшое окно в Ад... в качестве него я взял то самое деревце, которое так привлекло тебя. Сенджуро, а ты ведь единственный, кто обратил свое внимание на мох в виде моего знака. Никто до этого не обращал на него никакого внимания и это меня огорчало сильно... Но ты особенный мальчик. Я и ты связаны кровью. Тогда в детстве... помнишь? Ты и я связали себя кровью. Я был проклят ведьмой и каждый раз обращался в волка. После нашей с тобой встречи об этом узнали охотники и тогда… Меня сожгли заживо на глазах у моей семьи и будущих жён. Я уж думал, что больше никогда тебя не увижу…Но благо мне повезло подписать договор с самим Дьяволом. Я продал ему свою душу в обмен на жизнь... Я не жалею об этом ни капельки. Весь этот рассказ Сенджуро слушал с замиранием сердца. Ему было жалко... черт возьми, жалко этого демона. Он стал жертвой несправедливой судьбы и заложником этого адского порочного круга, состоящего из постоянного голода, убийств и грехов. Его душа больше не принадлежала ему, а сердце было насквозь пропитано жестокостью. Священник медленно опускает свою голову, не в силах смотреть в эти бешеные глаза. - Я… я виноват во всём этом... - тихо прошептал юноша, смотря в пол пустым взглядом. - Ха? - непонимающе выдыхает демон, наклонив голову на бок. - Ты про этих людей? Не смеши меня. Ты постоянно защищал лживых, грязных и порочных людей. Тогда почему по-твоему та ведьма с легкостью смогла подойти к тому дому? Даже ветка глицинии её не остановила… ответ тут очевиден. Та семья… их ребенок рожден не в браке, да и в добавок они братом и сестрой были. Ты же знаешь, что это грех. - Я не догадался... я привел их в твое логово… И тогда ночью... позволил убить всех. - добавил Сенджуро, медленно опуская свои руки. - Это да. Мне понравилось это. Но, знаешь, благодаря тебе земля очистилась от грешников. Хей, ты чего так раскис, солнце? – ответил тот, осторожно беря в свои руки руки священника и прислоняя к своим обветренным сухим губам. - Иди ко мне. Неожиданно глаза Сенджуро широко раскрываются, а сам он смотрит в глаза непонимающего демона, во всю целующего его ручки. - Как… Ты... как ты можешь прикасаться ко мне, если ты демон? - на выдохе спрашивает того священник. - М... - тихо промычал демон, хитро улыбаясь и медленно проводя по окровавленному запястью юноши своим длинные горячим языком. - А ты так и не понял? Тогда, когда ты пришел впервые ко мне. Я заметил, что ты, в отличии от всех, сумел вырваться из-под моего воздействия. Ты оцарапал себя и задел свою рану. Тогда… я промывал тебе рану не святой водой, а мёртвой. С пухлых алых губ священника срывается тихий жалобный вздох, а взгляд быстро упал на бедро, по которому во всю блуждала рука демона, игриво зацепляя коготками ткань. - Ты был настолько беспомощен и мил, что я даже оставил свою метку на тебе, чтобы монстры не трогали тебя и обходили стороной. Малыш, теперь ты только мой и нас никто не сможет разлучить, - ласково прошептал мужчина в самые губы священника. Шершавый язык просяще проводит по плотно сжатым губам невинной души, а сухие губы нежно соприкасаются с влажными и такими сладкими губками партнёра, что уже вовсю начинает мотать головой и пытаться вырваться из капкана демона. Широкая мужская ладонь с силой хватает непослушное личико блондина, заставляя того приоткрыть свой сладкий ротик, который так долго манил собой демона похлеще, чем Еву запретный плод в Райском саду. - Умфх... - вырвалось с губ дрожащего юноши, что отчаянно утыкался руками в грудь демона в попытке отодвинуть хоть немного. Язык демона тут же врывается в горячий ротик своей жертвы и начинает жадно исследовать его. Глаза демона начинают блаженно закатываться назад от сладкого вкуса партнёра, а по телу стала разливаться приятная пьянящая ломота. Этот священник прекрасен даже на вкус. Язык демона вовсю ласково проводит по ровному ряду белых зубов, по шероховатому небу, по деснам, пока не соприкасается с маленьким язычком, который упорно прятался от него, плотно прижавшись к зубам. Пошлые причмокивания, тихие вздохи вперемешку с возмущенным мычанием наполнили коридор, тихим эхом доносясь до камер медленно выползающих пленных, что с животным интересом наблюдали за происходящим. Кто-то даже начинал медленно себя ласкать, наблюдая за тем, как маленький невинный священник сводит свои колени, пытаясь вырваться на свободу. В лёгких уже катастрофически не хватало кислорода и их начинало с силой сдавливать, да так, что перед глазами летали мошки, а сознание медленно покидало разум своего хозяина. Сенджуро казалось, что через этот поцелуй священник высасывает всю его душу без остатка. Боже, он полюбил демона, демона который на его глазах стёр целую деревню с лица земли. Этот демон любит его и желает взаимности. В голове царит настоящий хаос мыслей, да такой, что на лбу священника начинают немного вздуваться вены и слабо пульсировать. Такие странные изменения в партнере заметил и демон. Тенген нехотя оторвался от исцелованных губ юноши, с уголка которых стекали ниточки их слюны.Эти большие желто-красные глаза были так томно прикрыты и больше напоминали кроличьи глазки… маленького пойманного в западню кролика. - Отбрось все мысли прочь. У тебя есть только один Бог... и это я... - томно прошептал демон, ласково беря лицо любимого в свои ладони. - Я… я люблю тебя... – на выдохе произносит священник, беря в руки лицо приятно удивленного демона. - Я долго ждал этих слов. Я люблю тебя, солнце, – шепчет мужчина, соприкасаясь своим лбом с лобиком блондина. - Я заберу тебя в свой мир, в котором ты будешь только со мной. Забудь всех и отрекись от них…Останься со мной, моё солнце. - Я отрекаюсь ото всех…Я останусь с тобой... Узуи Тенген... - тихо шепчет блондин в самые губы демона, слегка обдавая их своим горячим дыханием. - Ты только мой… - шепчет демон, приобняв юношу за хрупкую талию. - Приоткрой свой ротик и повторяй за мной, как только все запомнишь... Демон медленно проводит языком по пухлой нижней губе священника, вызывая с его стороны тихий томный вдох, а затем ласково её прикусывает, слабо оттягивая на себя. Эти такие нежные ласки так нравились священнику, что он невольно стал тянуться за ними к улыбающемуся демону, что каждый раз остранялся от него и лишь лениво проводил по его губам языком, словно большой и тёплый котик, облизывающий своего хозяина. Но вот Тенген с силой хватает юношу за хвостик волос, заставляя запрокинуть голову назад. Их губы вновь соприкасаются, а языки сплетаются в страстном мокром танце их запретной любви. Маленький юркий язычок юноши робко начинает облизывать язык довольно рычащего партнера, что вовсю посасывал его язык, слабо прикусывая, если тот хоть на секунды да и отстранялся от него. Лёгкие уже начинало стягивать приятной болью, а тело наполняться приятным теплом, что связывалось в тугой узел внизу живота. Сенджуро вновь попытался хоть на секундочку оторваться от партнёра и вдохнуть воздух, что так был ему жизненно необходим сейчас. Но его попытку грубо прервали сильным укусом за нижнюю губу и недовольным утробным рычанием. Глаза священника стали медленно закатываться назад, пока руки демона вовсю блуждали по его телу, поглаживая сквозь толщу ненужной ткани. Вдоволь насытившись первым и таким сладким поцелуем юноши, демон неохотно остраняется, наблюдая за тем, как тот, словно выброшенная рыбка на берег, жадно хватает ртом воздух, всё так же продолжая крепко держаться за его одежду на груди. - Моё солнце… мой лучик света… теперь ты мой… и нас никто не разлучит, - вновь шепчет демон, заключая в свои крепкие объятия блондина, что так мило цеплялся ручками за его спину счастливо улыбаясь. Спустя четыре дня в проклятую деревню прибыл отряд во главе с Шинджуро Ренгоку и его старшим сыном. Они с нескрываемым ужасом на лице проходили мимо разбросанных повсюду трупов людей и адских тварей. Полуразрушенные и сожженные до основания дома, воткнутые пики с человеческими головами и разорванные на части обнаженные женщины были абсолютно везде. Но больше всего их поразил огромный бревенчатые крест порядком шести метров в высоту, что был воткнут ровно посередине. С концов свисали подвешенные трупы двух изуродованных монахинь и два священника с оторванными ногами. У основания креста стоял Сенджуро, а в его ногах на коленях плачущая обнаженная девушка. Вся её спина была украшена многочисленными следами от удара плетью, на бедрах красовались огромные синяки разных цветов и размеров. По ее бедрам стекала кровь, как и из ран, что едва успели покрыться толстой корочкой запекшееся крови. - Умоляю… пощадите... Пощадите меня! - отчаянно кричала девушка, хватаясь за подол одежды юноши, что смотрел на неё с нежной улыбкой на лице, сложив свои руки за спиной. За всей этой картиной наблюдали воины и семья Ренгоку с Танджиро Камадо. Они до сих пор не могли поверить в то, что Ад на земле все-таки существует и сейчас они прямиком находятся в его самом центре. Даже страшно представить то, что творилось здесь ночью и как громко кричали люди, прося о помощи. Неожиданно для всех блондин вынимает из-за своей спины старый ржавый тупой серп, на котором были следы крови. Юноша тяжело выдыхает, все также продолжая нежно улыбаться девушке, что так отчаянно хватала его крест, начиная целовать. - Дитя моё… Твоя душа прогнила насквозь… Увы… только смерть сможет освободить тебя от этих дьявольских пут. - сказал Сенджуро, начиная успокаивающе поглаживать её по мокрым грязным от крови и грязи волосам, что как сопли свисали с ее лица. - Нет…пожалуйста... нет... нет! - кричит надрывно девушка, отползая от священника, что медленно замахивается на неё своим жутким оружием. Глаза Шинджуро панически расширяются, а позабытые так давно отцовские чувства с новой силой начинают бурлить внутри него, побуждая к активным действиям. Мужчина тут же делает шаг в сторону своего младшего сына, чьи глаза были словно стеклянными и такими неживыми. Густые черные брови тут же взмывают вверх, а зрачки глаз расшираются от страха. Тонкие мужские губы с силой сжимаются, да так, что небольшая колючая борода начинает неприятно их покалывать. - Сенджуро, нет! - отчаянно кричит отец, доставая из-за пазухи свой серебряный меч, закаленный в святой воде. В эту же самую секунду в голову девушки вонзается ржавый серп и тут же вынимается. На её лице застыл дикий ужас, а на лице Сенджуро - безумная широкая улыбка. Священник медленно поворачивается в сторону шокированного мужчины, на лице которого начинали появляться слёзы боли за своего сына, чья душа была поглощена демоном. Теперь его маленький хрупкий мальчик, от которого он отрекся, был обречен на вечные страдания в кругах ада и неупокоение его души. - Зачем же так кричать? - спросил Сенджуро непонимающего Шинджуро, позади которого на коленях стоял ошеломлённый и не верящий в происходящее Кеджиро. - Каждый в этом мире обречен на смерть. Рая нет на этой грешной земле, ведь люди сами обрекли себя на эти страдания, поддавшись грехам. Камадо лишь непонимающе продолжал смотреть на свою первую в жизни любовь, которую потерял. Он оставил его наедине с демоном. Самим Узуи Тенгеном…самым древним демоном, о котором они нашли инфрмацию в старых записях, которым было уже прядко трех сотен лет. - Сенджуро… Одумайся!Это не святой отец! Это чёртов демон! Вернись к нам, пока не поздно! - громко закричал Камадо, подходя к огромным пикам, что отделили его и Сенджуро друг от друга. - Поздно, -тихо шепчет Шинджуро, держа в руках свой меч. - Сенджуро... убил человека… это один из семи грехов... - Правильно мыслишь, Шинджуро! - неожиданно раздался голос демона, выходящего из одного -единственного домика, оставшегося целым. Его огромные белые крылья были аккуратно сложены за спиной, а одеяния священника разорваны на части, обнажая его широкую грудь и сильные руки с золотыми браслетами предпелчьях. Демон медленно подошел со спины к своему любимому священнику и по-свойски обнял за шейку, показывая всем видом, что он теперь принадлежал только ему. - Ты! - громко прорычал отец семейства, с нескрываемой ненавистью в глазах смотря на демона. - Какого чёрта ты всё ещё жив?! - Ну, я же не мог бросить своего мальчика здесь одного, - весело пропел демон, склонившись над личиком юноши и смазано целуя в пухлую щечку. - Если я и уйду, то только со своим солнышком, от которого ты отрекся. Он же тебе не нужен. - Заткнись! Убери лапы от моего сына! Я лично отрублю тебе голову и расчленю на мелкие кусочки! - отчаянно крикнул мужчина, снижая свой и без того низкий голос. - Брат,отойди от него! - пытался вразумить Кеджиро своего братика, что непонимающе на него смотрел. - Кеджуро, - робко отвечает Сенджуро, пытаясь сделать шаг вперёд. Руки демона с силой вновь прижимают к себе юное тело, а крылья начинают медленно расправляться, демонстрируя всю свою величину и силу. В глазах Тенгена виднеется нескрываемая злость, что переполняла всё его тело. Вены по всему телу начинали медленно вздываться, а мышцы с силой напрягаться показывая себя во всей своей красе. - Тенген не смей! - неожиданно для демона закричал его малыш, с силой хватая его за руки, которыми тот начинал медленно его душить. - П...пре..прекрати... Кровавые глаза демона медленно приходят в норму, а руки разжимаются, выпуская из своего захвата громко кашляющего священника, что слабо потирал свою тонкую шейку, на которой определённо останутся следы. Длиный хвост демона осторожно обвивает тонкую талию блондина, а затем резко поднимает его в воздух поднося к своему хозяину. - Нам пора уходить, - сказал демон, серьезно смотря в глаза всё ещё неуверенного в своем выборе священника, что так робко протягивал к нему свои ручки. Сильные руки демона в тот же миг крепко обнимают хрупкое тельце священника, усаживая на правую руку, словно младенца, чем-то напоминая икону Святой Марии, держащей младенца Иисуса в своих руках, защищая. Маленькие нежные ручки робко приобнимают любимого за широкую шею, тут же утыкаясь личиком в плечо. Огромные белые крылья начинают медленно скрывать за собой тела влюбленных, словно кокон защищая от людей. - Твоё солнце теперь принадлежит только мне, - усмехнувшись, сказал демов, начиная громко читать заклинание на латыни. Трупы людей и тварей начинают растворяться, превращаясь в кровавую жижу, медленно стекающую к самому центре креста, скрывая за своей толщиной тела двоих. Огромные серые дождевые тучи начали сгущаться на небе, угрожающе громыхая и пронзая его ветвистыми молниями. Одна из ярких молний с силой ударяется в копья, которые в тот же миг, как спички, вспыхивают ярким пламенем и по очереди начинают загораться, погружая всё в огненное кольцо. Сильные холодные порывы ветра угрожающе стали завывать колыбельную смерти, отгоняя подходящим к копьям воинам, отбрасывая тех чуть ли не на пять метров назад. Послышались громкие крики людей, а из земли тут же показались тысячи рук мертвецов, что слабо покачивались из стороны в сторону утаскивая оставшиеся мёртвые тела под землю. Пока люди отчаянно пытались прорваться в самый центр к демону и Сенджуро, тех уже и след простыл. Огонь в тот же час исчез, как и тысячи рук, что медленно уходили под землю. На месте деревушки теперь лежали руины и тлеющие чёрные копья. Белый туман постепенно начинал рассеиваться, как и вечные тучи на небе. Яркое тёплое солнце в тот же миг впервые за столько лет прикоснулось своими лучами к промерзжшей земле, начиная её согревать и зарождать в ней жизнь. Послышалось пение птиц, а не громкий привычный для всех крик стаи воронов. - Неужели... он ушёл... Он ушёл! - тут же громко закричали священники, до сих пор не веря своим глазам и тому, что происодило вокруг. - Но какой ценой… - тихо шепчет Танджиро, держа в своих руках записную книжку Сенджуро. - Ценой жизни ангела…Как говорилось в пророчестве, - добавил Шинджуро, смотря на свой медальон, который подарил когда-то ему его младший сын. - Сенджуро.. зачем же ты меня ослушался, –горестно пробормотал Кеджуро, закрыв лицо руками и начиная громко плакать от боли в сердце и нарастающей пустоты внутри груди. В этот день в Кровавом лесу за долгие столетия на небе появилось яркое тёплое солнце и наступил мир. Демоны больше не появлялись здесь никогда и жертв стало гораздо меньше. Огромное мёртвое дерево, что находилось неподалеку от развилки было решено убрать. Какого же было удивление людей обнаружив то, что дерево было пусто внутри, а его корни вырваны. Небольшой пригорок засыпали землей и заложили грудой камней, дабы ни одна тварь не смогла выбраться наружу. После этой истории по всему миру стали слагаться легенды о юном ангеле-священнике и жестоком демоне, полюбившим его. По их историям была написана книга под названием «Запретная любовь», автором которой являлась девушка Митцури. Она то и пролила всем свет на эту историю, но с другой стороны, которой многие не видели. А что касается Тенгена и Сейджуро, то многие люди говорили о том, что видели их вместе на опушке Кровавого леса. Видели то, как они держались за руки, а кто-то - как те придавались страсти прямо около того места, где когда-то стояло мертвое дерево. Конечно же всё это были бредни пьяниц и не более, ведь только Бог знает, где находилось его падшее дитя. Неподалеку от большого озера Анау находился небольшой уютный домик, в котором постоянно горел свет, хотя многие считали его заброшенным. Высокий юноша с медовыми волосами с алыми концами стоял около окна в одной огромной синей рубашке, наблюдая за мило играющими около дома крольчатами, что вовсю прыгали через небольшие грядки, словно играя на перегонки. Высокий мужчина медленно, словно боясь спугнуть, подошел сзади к нему, а затем резко обнял, прижимая со всей силой к себе, утыкаясь носом в нежную шейку, на которой красовались багровые засосы и глубокие следы от его зубов. - Тенген! - с испугу вскрикнул юноша, с улыбкой на лице смотря на довольно ухмыляющегося демона, что вовсю вилял своим хвостом, словно довольный кот, получившись большую порции сметанки. - Мрр, Сенджуро, почему ты опять поднялся в такую рань? - спросил блондина мужчина, по-свойски начиная забираться руками под рубашечку, которая явно принадлежала ему. - Посмотри! - радостно вскрикивает Сенджуро, указывая пальцев на мило пищащих кроликов. - Они каждое утро приходят к нам и... Эй! Ну... не надо... руки убери! Широкие ладони тут же проводят по слегка выпирающим розовым сосочкам, дразняще их задевая, вызывая море удовольствия со стороны юноши, чьи ножки тут же были сведены вместе, а ручки из-за всех сил пытались убрать сильные руки партнёра, которому явно было мало бурной ночки. В этот раз они сломали обеденный стол и теперь Тенгену вновь придеться отправиться в лес на поиски чего-нибудь покрепче. - У, я вижу, - заинтересованно ответил демон, наблюдая за тем, как большой белый кролик напрыгнул на маленького рыжего, начиная с ним заниматься весьма интересным дельцем. От такого зрелища на щеках Сенджуро вспыхивает яркий красный румянец, а сам он начинает с удвоенной силой пытаться выбраться из рук Тенгена, которому, видать, понравилась утренняя картина спаривания громко пищащих кроликов, которые в добавок так были похожи на них с Сенджуро. Немного постояв так и подождав, когда кролики скроются в высоких кустах, демон тут же утыкается своим носом в макушку блондина. - Я хочу так же, но чтобы ты был сверху и скакал на мне, как тот белый кролик, когда был сверху рыжика, - сказал игриво тот, начиная утаскивать за собой в постель громко возмущающего блондина, что во всю просил его отпустить. - Тенген! Эй... я же не встану потом! Ах! - Ну и ладно. Поваляемся вдвоём денёк и всё. Рррр, мой маленький строптивый священник. Я тебя съем! - Тенген! На этом и заканчивается история о запретной любви ангела священника и жестого демона. А что касается Танджиро и семейства Ренгоку, то те ещё долгое время не могли смириться с гибелью Сейджуро и говорят, что до сих пор бродят по белому свету в поисках какой-либо информации о нём. Возможно они когда-нибудь, да и найдут свое солнце, но вот только солнце не захочет к ним вернуться больше никогда...