ему приятно и страшно, и кажется, все вот-вот рухнет, что мир на пределе.
Серо, грязно, одиноко, Кирелл устала. Даже после смерти она не может уйти на покой. Исчезнуть. Раствориться в воздухе, будто и вовсе никогда не существовала. Даже,Я с@м0р@Zруш@юсЬьь.
Убить, убить, убить. Нет. Можно по-другому? Смерть — не просто, она зачем-то. Жертва всегда в угоду, во имя, для. Она не стоит этого. Кирелл чувствует, ощущает всеми фибрами своей гнилой душонки, что должна вернуться обратно и отомстить, делает для этого всё, что в её силах, но только вот сама перестала понимать для чего ей это нужно. Она же мертва, а всё, что сейчас происходит - её персональный @D.Даже сейчас существование моего нутра катится в проп@стТь.
Кирелл видит лица убитых ею людей во снах и ей кажется, что она сходит с ума. Они выдавливают все силы вместе с гнилью, что осела в её теле ещё при жизни. Жертвы хотят отмщения, они хотят чтобы справедливость восторжествовала. Кирелл не чувствует ни - че - го. убийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцабийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцабийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцабийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцаубийцабийцаубийцаубийцаубийца @@@@@@@@@@@@@@@@@@@@ отвратительн0?Я?, не достойна этого шанса.
— На что ты готова ради возвращения? =) Кирелл чувствует запах крови и разъедающую боль, что исходят от него неким своеобразным парфюмом. Она не разбирается в людях, даже близко, но этого подонка может прочесть как открытую книгу, предугадывая каждое движение наперёд. Кирелл смотрит в его чёрные глаза и её передергивает от отвращения: словно в зеркало заглянула. — На всё, — врёт она. Балаам лишь сужает глаза, дергая плечом. Не верит. — Лжешь, — хмурится он. — Ты слабачка. — Отсоси, — один ноль, в твою пользу, мудила. Кирелл молчит, глядя себе под ноги. При жизни она буквально утопала в чужой крови по локоть, а здесь рука не поднимается тронуть кого-либо. Даже этого конченного придурка Балаама. Они ведь толком даже не знакомы, но, когда взором пересекаются, оба ощущают в друг друге нечто большее, нежели обычный инструмент для достижения личных целей.он боится людей, а я боюсь его видеть в зеркале, чужие волосы, глаза, эта бледная кожа.
«Страшный», — думает Кирелл. Он совсем не умеет улыбаться, только скалиться, как зверь, косо-поперёк. (и она тоже) Кирелл не нравится этот человек. Не нравится до скрежета зубов и ноющей боли в сердце, но что-то подсознательное заставляет довериться ему, как самой себе. И она пытается. Но с ненавистью к нему поделать ничего не может. Откуда она взялась то, эта всепоглащающая н-е-н-а-в-и-с-т-ь? ??? — прости. ¿¿¿Когда Балаам жертвует собой, чтобы спасти меня от смерти во мне как-будто что-то ломается. Ненависть исчезает моментально. Испаряется, навевая только лёгкие воспоминания о себе. На её месте, где-то под сердцем, распускается цветок благодарности. И тогда — именно тогда, ни минутой раньше или позже — я наконец то поняла в чем весь ебаный смысл. жизнь - это не в0пpeku, а благодаря.