Потерянная сказка

— Ты веришь в сказки? — тихо спрашивает дракон. — Не знаю, наверное… — я осеклась. Наверное, нет, ведь я уже выросла. Или — наверное, да, ведь дракон заглядывает в глаза, держит чуть на отлете левое крыло и метет хвостом желтые листья. — Ты хочешь сказать, я попала в сказку? — Нет, я не хочу это сказать — вдруг ты испугаешься и не поверишь. Я даже не хочу, чтоб ты в нее попадала. Это странная и очень грустная сказка. И у нас давно нет Принцессы. Я не хочу пугаться грустного дракона и странной сказки. По кривой лестнице торопливо спускается тучная старушка в балахоне. Другая, сухопарая с поджатыми губами, стоит наверху. На ней потертое темное платье, лохматая шаль и смешная остроконечная шляпа. Обе недоверчиво разглядывают меня. Наверное, им тоже кажется, что я совсем не похожа на принцессу. — И у нас давно нет сказки. Я оборачиваюсь на голос. Наверное, это рыцарь. Он без шлема, без меча, доспех поскрипывает и, кажется, заржавел, а плащ выгорел и местами заметна штопка. Рыцарь едва прихрамывает, на лице несколько шрамов. — В сказке должны быть чудеса. Старушка в шляпе громко фыркает, вторая косится на нее почти с ненавистью. — Сначала люди перестали верить в сказку. Перестали верить в чудо. В добро. Потом мы и сами перестали верить. Даже добрая Фея так и не смогла вылечить дракону сломанное крыло. Чудеса встречаются только там, где в них верят. — Тогда почему не вовремя свернув в парке, я встретила дракона? — переспрашиваю я. Оглядываюсь, чтобы удостовериться — там действительно наш парк: столбы, аттракционы, телевышка — и краем глаза вижу, как тают силуэты дракона, рыцаря, обшарпанного каменного замка за их спинами. — Потому что тебе самой ужасно хочется чуда. — Добродушный старичок придержал меня под локоть. — Но ты засомневалась. Сказка не выносит сомнения. У него деревянная клюка, вернее, посох, увенчанный изображением черепа. Глазницы начинают мягко светиться, и замок с его обитателями возвращается на место. — Как вы это сделали? — У дракона блестят глаза. — Сомневающиеся герои и героини — это мой профиль. Если они не верят в добро, значит, поверят мне. Уж как мы в свое время грызлись за них со Сказочником… Кстати, забыл представиться, — подмигнул мне старичок. — Злодей, к вашим услугам. Должность у меня такая. — Тогда почему вы им помогаете? — Потому что наше время прошло, — он сплетает пальцы на оголовье посоха. — Не до козней, когда мы все в одной лодке. И вообще, я в отставке — проклятый радикулит… Рыцарь подвинул Злодею высокий стул. — А вы действительно рыцарь? — не удержалась я. — Да, он — Рыцарь, отважнейший и благороднейший из тех, кого я знал, — ответил за него дракон. — А я действительно Дракон. Честное драконье. А это Добрая Фея и Злая Ведьма. Знаешь, а ведь наша Фея печет просто волшебные булочки! Она непременно тебя угостит! Только иногда они получаются слишком сладкие или наоборот соленые, — дракон перешёл на шепот. — Фея их не пробует, здоровье не позволяет есть сдобное и мучное. А мы не говорим, чтобы её не расстраивать. — А что делает Ведьма? Колдовские печеньки? — Тсс, она не может больше колдовать! Она пыталась показать свою магию людям. Но люди не верят в чудеса, зато почему-то падки на всякое странное — карма, аура, золотые жабы. И Ведьма поняла, как сделать, чтоб ей верили и даже платили. — То есть, научилась врать? — Что бы вы понимали, — процедила Ведьма в шляпе. — Я просто приспособилась ко времени. — Снимать выдуманный сглаз даже легче, чем наводить настоящий. Но, оказалось, что для ее магии это губительно. — Но у вас же есть Сказочник? — Сказочник, как бы тебе помягче… Он уже изрядно в возрасте, да и пил многовато — богема, что уж, а тут вот это все… Творческие люди сильно переживают свою неприкаянность. — У нас есть Призрак Сказочника, — поправил Злодей. — По четвергам он грустит в старом баре: у него творческий кризис. — И давно? — Примерно с самой смерти. В чем-то я его понимала. Я тоже пыталась писать сказки, которые были никому не нужны. Но чем тут можно помочь? Принцессы нет, рыцарь заржавел. Злодея на пенсии мучает радикулит. Ведьма разучилась колдовать. Дракон не летает. Это какая-то неправильная сказка. Таких не бывает. Ветер уносит желтые листья, и с ними уходят краски. Желтизна драконьих глаз, ярко-синяя штопка на рыцарском плаще. Сказка становится серой, как старое кино. А мне становится стыдно. Они смотрят на меня и чего-то ждут. Словно я могу чем-то помочь или что-то исправить. Но я не знаю, как. Им нужно чудо, но я не умею творить чудеса. Я не умею лечить драконов и возвращать магию ведьмам, я даже свои сказки давно забыла. Им нужна вера. А я ведь не верю — ни в драконов, ни в благородных рыцарей. Ни в гороскопы или золотых жаб. Я не принцесса и не сказочник. Это не сказка неправильная, а я не заслуживаю другую. Я и эту-то не заслужила. Поднявшийся ветер швыряет в лицо пыль, а когда удается проморгаться, я стою в старом парке. А сказки больше нет. Ни Рыцаря, ни Злодея, ни чуда. Только на дереве висит, зацепившись, полинялый воздушный змей с покореженным крылом. Кажется, начинается дождь. Я не поверила в чудо. Не поверила в сказку. И главное — не поверила в себя. Дайте мне еще один шанс? Или я сама его возьму. Змей висит высоко, но не оставлять же его тут под дождем. Я очень давно не лазила по деревьям. Но там есть широкая ветка, если встать на скамейку, я до нее дотянусь. Интересно, как можно отремонтировать змея? Если рейка треснула, заклеить или заменить. Полотно попробую зашить и покрасить акриловой краской. Думать, зачем он мне, некогда. Ветка заскрипела, но не треснула. Я поудобнее поставила ногу, оперлась второй на сучок. Немножко подтянусь и достану до хвоста. Можно дернуть, но боюсь, оторвется, надо подняться повыше и снять. Невольно глажу обтрепанный хвост рукой. — Никогда не лечила драконов, но попробую что-нибудь сделать. Я готова поверить. Знаешь, я даже согласна побыть вашей принцессой. Леер намотался на ветку, приходится прижаться к стволу и освободить вторую руку. Если б не ветер, было бы легче. Дерево шатается, а хвост норовит хлестнуть по лицу. — Ну, не дергайся, хвостатый. Хочешь, расскажу новую сказку? Треск дерева. Жила-была принцесса, которая ничего толком не умела. Даже лазала по деревьям плохо.